В чужой голове

Какая-то ткань заскользила по шее и, кажется, пальцы – это была перчатка – обхватили ее, сжали. Давление на голову стало меньше: оказалось, что я был в наушниках.

– Сиди тихо, – низкий мужской голос с хрипотцой прозвучал рядом с ухом. От неожиданности я дернулся, но почувствовал, как в грудь и плечи начало что-то вдавливаться. Видимо, меня еще и ремнями связали. – И не дергайся. Понял?

Я коротко кивнул и давление на уши вернулось. Рот заткнули какой-то тряпкой. Не мог понять, как попал сюда, где бы это ни было. Почувствовал тупую боль в затылке. Я шел к метро, и кто-то меня ударил? Но кто?

Наверное, это Симонов постарался: в Лицее странным было все, но этот урод явно делал что-то с детьми. Видимо, он следил за мной и догадался, что мы что-то узнали. Повезло, что фотографии были у Олега. Надо было ему еще и блокнот с картой памяти отдать.

Мысленно позвал Алекса и ощутил его прикосновение к плечу. Позвал мальчика еще раз и, услышав голос в голове, понял, что все не так уж и плохо.

– Ты в порядке? – коротко кивнул. – Алиса, наверное, в квартире, так что придется справляться самим. Знаешь кто тебя? – Пожал плечами. Возможно, за этим стоит Симонов, но я не знал, как это проверить. – Не хочешь попробовать, не знаю, вытолкнуть эту тряпку изо рта? – Покачал головой. – Сколько ты уже здесь? – Пожал плечами. – Черт, сиди ровно.

Меня схватили за подбородок и повернули голову влево, затем вправо.

– Кажется, он понял, что ты с кем-то говоришь, – Алекс стоял рядом и словно шептал мне на ухо. Подбородок отпустили. Я коротко выдохнул, осознав, что не дышал какое-то время. – Он знает, что ты телепат, поэтому в перчатках. Мы его не видели раньше: амбал, бритая голова, в черной кофте с капюшоном, пистолет на поясе висит. – Я не мог понять, откуда Алекс все это взял, если сам говорил, что мы его ни разу не видели. – Он с кем-то говорит и спрашивает, не свихнулся ли ты. Готовься, кажется, тебе собираются что-то вколоть.

Я дернулся, когда чьи-то руки грубо схватили за правый рукав и начали закатывать. Щеку обожгло, голова дернулась в сторону – меня ударили. Тыльной стороной ладони. Его запретили причинять мне сильный вред? Наушники сняли.

– Твоя задача – сидеть тихо и не мешать мне работать. Будешь вести себя хорошо, и хозяин снимет повязку. Или покормит. Понял меня? – Я сидел неподвижно, с откинутой вправо головой. Мужчина схватил за волосы на затылке и дернул голову на себя. – Понял, я спрашиваю? – Кивнул и скальп перестали тянуть. Наушники вернули обратно.

Алекс коснулся плеча и что-то говорил, но его слова доходили до меня словно сквозь вату. Я почувствовал, как веки сами закрываются. Это было снотворное. Тряпка во рту проникала глубже в глотку, от пальцев рук и ног тянулся странный холод. Я закрыл глаза.

***

Напротив сидит мужчина в сером костюме, подогнанном по фигуре, редкие волосы аккуратно уложены, пальцы собраны в замок на столе. Мужчина улыбается и говорит. Его губы выталкивают язык со словами. Он показывает зубы, собранные в улыбку.

Мужчина сидит напротив. Он протягивает какую-то папку. Там всего два листа. Внизу надо поставить подпись.

Мужчина стоит справа. Он вкладывает обхватывает ручку моими пальцами и тянет ее к галочке на листе. Он надел перчатки, но они влажные от крови.

Мужчина снимает перчатку и обхватывает рукой шею. Пальцы сжимают и лишают воздуха. Тишину разрезает хрип.

***

Я иду на математику: сестра обещала съездить со мной в город, если месяц не буду пропускать уроки. Сегодня – последний день и, как назло, учительница обещала контрольную устроить. Математика – мерзкий предмет и чем больше его учишь, тем меньше там чисел. Кошмар.

Сестра хочет, чтобы я потом пошел в Колумбийский, но это что-то фантастическое: у нас нет таких денег, а у меня – таких способностей. Еще и математику эту учить. Если я и буду поступать куда-то, то уж точно не на инженера.

Скучаю по ней. Очень. Постараюсь не разочаровать ее: у нас есть только мы. Хоть и редко видимся, но, если бы не она, не знаю, где бы я был.

***

В сознание возвращался медленно, но сразу с облегчением осознал, что глаза и уши свободны: кто-то сидел рядом и печатал что-то, в глаза сразу ударил свет ламп.

Напротив сидел мужчина в дорогом костюме. Он увидел, что я пришел в себя и растянул губы в странно знакомой фальшивой улыбке.

Мысли текли вяло. Я точно знал его, но не мог вспомнить. Мужчина молчал и продолжал смотреть. Щека и левая рука болели. Интересно, если бы я пошел на инженера как хотела сестра, оказался бы здесь?

– Снова здравствуйте, Саша. Я же могу называть вас Сашей? – мужчина говорил спокойно, размеренно. Он знал, что мне тяжело…думать. Я кивнул. – Меня зовут Павел Викторович. Я очень давно хотел с вами познакомиться. – Я открыл рот, чтобы поздороваться или спросить, что здесь делаю, но закашлялся. Мужчина, Павел Викторович, встал и неспешно подошел к столу с графином и стаканами. Налил воду, легко постучал по спине и подал стакан.

– Что я здесь делаю? – пальцы с трудом удерживали стакан, рука тряслась и, если бы мужчина не помог, я бы точно все расплескал.

– Не переживайте, молодой человек. Вы чувствуете слабость из-за лекарств,– он говорил спокойно и заботливо. Одной рукой помогал держать стакан, другой гладил по голове. – Не волнуйтесь. Здесь вы в безопасности.

– Где я?

– Там, где и должны быть, – чувствовал улыбку в его голосе. Он был без перчаток, но не получалось сосредоточиться и проникнуть в мысли. Зачем мне проникать в мысли? Что-то было не так.

– Где я?

– В школе. Вы должны были проходить здесь практику, но вас по ошибке приписали к другой организации.

– Куда? – не получалось вспомнить, на кого я учился. Зачем мне проходить практику в школе?

– Это неважно, – мужчина взял стакан и поставил рядом с графином. – Сейчас эта досадная ошибка была исправлена.

Стол перед глазами начал расплываться. Почувствовал, что тело наклоняется влево, но сил удержаться на месте не было.

– Ох, мальчик мой, видно вы очень плохо питались. Ну ничего, мы быстро все исправим, – мужчина похлопал меня по плечу. – Отдыхайте и ни о чем не переживайте. Здесь вы в безопасности.

***

Я в очередной раз поправил галстук перед зеркалом и состроил максимально-доброжелательное выражение лица: Полина обещала познакомить со своей мамой. Или соседкой. Неважно. Я же ее спаситель. Повезло вовремя выдернуть глупую девчонку из-под машины.

Жаль только, что ей восемнадцать будет только через месяц. Кто б знал. Она еще так смотрела…Эх, я надеялся на хорошее завершение вечера. Но, может, с маман что-то обломится. Если уж дочка такая…

Брат, конечно, говорил, чтобы я держался от них подальше, но если рыбка сама плывет в сети, то кто отказываться будет? Только дурак. А я не дурак. Не помешало бы сбросить кило-два, но эти пигалицы и так ведутся, так что пока потерпит. А там и деньжата будут с завещания.

Подмигнул отражению в зеркале и пошел к выходу: десять минут, чтобы забрать букет, полчаса чтобы доехать.

***

Кто-то звал меня. Я вскинул голову и застонал от боли, но не услышал своего голоса. Открыл глаза, но перед ними снова была темнота. Повел плечом, дернул ногой, рукой – ремни вернулись. А их разве снимали? Голова болела. Повезло, что ничего не вижу и не слышу: боль была бы сильнее.

Закрыл глаза и позволил тьме и тишине окутать меня.

***

Я с трудом открываю дверь в квартиру: папа поменял замок три дня назад, трудно к нему привыкнуть. Мама обещала приготовить орешки со сгущенкой и вафельные трубочки. На ковре стоят чьи-то черные ботинки. Красивые.

С кухни доносятся голоса: мамин и кого-то еще. Не папы. Пахнет тепло и сладко – мама приготовила трубочки! Раздеваюсь и иду на кухню. Рядом с мамой сидит красивый дяденька в костюме. Он поворачивается ко мне и улыбается, протягивает руку

Я подхожу к маме. Она красная и мнет край фартука. Она говорит, что этот дяденька приехал за мной. Он заберет меня в школу для особенных детей. Она говорит, что я – особенный мальчик.