В чужой голове

Глава 20

Мать Лизы была в рейсе: она работала инженером-радиотехником на каком-то исследовательском судне. А девочка оставалась на попечение соседки и директора.

Соседка выглядела ухоженной и лощеной: аккуратное каре до плеч, на ногтях – красный лак, странно-большие четко-очерченные губы. Она пригласила нас войти и поспешила на кухню.

На вопросы Олега отвечала не особо охотно: ее больше волновал суп на плите и кошка около мяса на кухонном столе. У женщины были ключи от квартиры, но она просто иногда заглядывала и проверяла, все ли в порядке с квартирой.

На кухонном столе лежала тарелка с капустой и морковью, разделочная доска и нож. Кошка лениво смотрела на нас какое-то время, но вскоре закрыла глаза.

В квартиру Лизы женщина нас пускать не собиралась, да и не была обязана. Мы вынуждены были уйти после того, как получили ответы на вопросы, но я решил воспользоваться шансом: подошел к ней и нежно взял за руку, чтобы поблагодарить за помощь.

***

И что этим полицейским понадобилось? Через сорок пять минут придет Паша, а я еще не накрашена! Хорошо хоть с губами и волосами закончила. Еще со стола все убрать надо. Кошмар!

Хоть этой девчонки сейчас нет, а то Пашенька бы к ней ушел сразу. Слишком уж он ответственный. А как он будет к нашим деткам относиться, если с чужими так носится!

Поскорее бы уже, а то деньги девки закончатся, а я так и останусь без мужа и в зашарпанной халупе.

***

– Спасибо вам большое, Вероника… – аккуратно пожал ее руку и мягко улыбнулся, лукаво сощурившись. – Вы нам очень помогли.

– Ой, да что вы, – женщина чуть покраснела и ее пальцы сжались вокруг моей ладони.

– Вы достойны восхищения: так ответственно подошли к заботе о чужом достаточно взрослом ребенке. С вас стоит брать пример.

– Ну что вы, это – мой соседский долг. За Лизой надо присматривать: она, знаете, девочка проблемная.

– Да, мы слышали.

– От кого? – женщина напряглась.

– От Алевтины Сергеевны – завуча из лицея.

– Вы уже ездили туда? – казалось, что данный факт одновременно и успокоил и напряг женщину.

– Да, нам нужны были некоторые сведения об учениках, так что пришлось съездить, – Олег вмешался хмуро глянул на меня.

– И чё вам сказали?

– Что лучше вас никто не может охарактеризовать Лизу, так как именно вы проводите с девочкой много времени вне лицея. Она доверяет вам, – снова нежно пожал руку женщины и преданно посмотрел ей в глаза. – Только вы можете нам рассказать о состоянии Лизы. Мы просто хотим знать, как она себя чувствует сейчас?

– Но почему вас это вообще волнует? У нее проблемы?

– Ну что вы! Конечно, Лизу нельзя назвать образцовой ученицей, но сейчас нас больше интересует ее психическое состояние. Как вы, наверное, знаете, не так давно скончался ее любимый учитель… – вряд ли она знала хоть что-то о жизни девочки.

– Да, конечно, – преувеличенно траги7чно кивнула женщина. – Лизонька говорила об этом. Поэтому сейчас она с подругой – ей так легче.

– Но, как вы знаете, подростки склонны скрывать свои переживания, поэтому, возможно, она не все вам рассказывает. Возможно, Лиза не знает, как сказать вам о своем эмоциональном состоянии. Особенно учитывая ваши отношения…

– Лиза всем со мной делится. У нас прекрасные отношения.

– Конечно. Но всем ли вы делитесь с ней? – продолжил мою мысль Олег.

– Что вы имеете в виду? – женщина напряглась.

– Насколько нам известно, вы сейчас безработная. Но ваш маникюр и прическа явно делались в хорошем салоне, как, впрочем, и губы, – Олег тоже обратил внимание на прическу и ногти, но при чем тут губы?

– Откуда вам знать?

– А ваши стол и ножи? – оставил он вопрос Вероники без ответа. – Куплены не так давно и явно стоят больше, чем могла бы себе позволить секретарша риэлтерского агентства, уволенная месяц назад.

– Да, у меня есть средства и что? На что вы намекаете?

– На то, что вы тратите деньги Лизы не на нее, – я фыркнул и продолжил. – Через полчаса к вам придет Павел Викторович Симонов, с которым вы пытаетесь строить отношения, не так ли? Интересно, что он сделает, когда узнает, как вы грабите одну из его подопечных…

– В-вы ничего не докажете! – она, наконец, выдернула свою руку. – Убирайтесь!

– Мне и не нужно ничего доказывать. Я просто скажу ему об этом. И буду следить за развитием событий.

– А после возвращения матери Елизаветы из рейса мы займемся выяснением обстоятельств жизни девочки, – Олег снова решил вступить. – И тогда, в случае выявления неправомерных действий с вашей стороны, вы будете отвечать по закону.

– Да что вам надо вообще?!

– Откройте квартиру Лизы и позвольте ее осмотреть.

– И все?

– Да.

Женщина всхлипнула и быстро пошла в прихожую, достала из шкатулки ключи, протянула их мне и пробормотала, что у нас полчаса. Я поблагодарил ее, и мы пошли.

Квартира Лизы была большой и пустой: в прихожей стоял трельяж, на котором лежали перчатки, косметичка (внутри были помады, тональный крем, тушь и тени для век), в одном из ящиков лежали пакеты, в другом – перчатки и газеты, в выдвижных ящиках – счета за несколько месяцев и письмо из Нижнего Новгорода.

Олег вошел в большую комнату, где, скорее всего, жила мать Лизы. Кровать была аккуратно застелена, на всех поверхностях был слой пыли, тонкий, но видимый при солнечном свете. Олег подошел к компьютерному столу и быстро просмотрел папки на нем.

Я подошел к шкафу с одеждой без особой надежды или предчувствия: был уверен, что самое интересное – в комнате Лизы, поэтому решил уйти туда.

Как только вошел в комнату девочки, сразу узнал ее: она снилась мне в метро. То же зеркало во весь рост, тот же мягкий на вид ковер. Так же падает свет из окна на пол. Клубилась пыль.

Я подошел к зеркалу и провел по нему кончиками пальцев, затем подошел к небрежно застеленной кровати. На покрывале лежали черная юбка и белая блузка, кожаный ошейник. Подошел к письменному столу.

Я чувствую чей-то взгляд и резко поворачиваюсь, но не вижу того, кто на меня смотрит. На полке стоят книжки и сидит мишка. Его подарил папочка. Его нельзя трогать. Я чувствую чей-то взгляд на своей шее. Я встаю на колени и открываю рот.

Резко обернулся и подошел к полке с книгами, висящей на стене. Взял белого плюшевого медведя, держащего в руках красное сердце, и внимательно его осмотрел. Со мной что-то было не так. Вместо правого глаза у медведя была камера.Внимательно осмотрел игрушку и нашел спрятанную за сердцем молнию.

В камеру была вставлена карта памяти. Передавала ли она запись куда-то? Вытащил карту памяти, привел медведя в порядок и поспешил к Олегу. Он все еще был в большой комнате и говорил с кем-то по телефону. Бросил на меня хмурый взгляд и кивком указал на выход: что-то случилось.

Мы вышли, я занес ключ соседке, Олег пошел вниз по лестнице. Пошел за ним, он больше слушал, чем говорил, и, видимо, односложно отвечал на вопросы. Что-то было не так.

Мы вышли из подъезда и пошли к его машине. Разговор завершился. Олег сказал, что ему надо в участок, поэтому он подбросит меня до метро. Сказал, что мы созвонимся через пару часов и все обсудим. Я хотел сказать про карту памяти, но осекся: если Олегу позвонило начальство, то скорее всего из-за этого дела. Достоверное отрицание может быть полезным.

Ехали молча: ему явно было не до разговоров, тем более о Лизе или Вадиме. Через десять минут я попрощался и вышел из машины. Еще через пять минут чьи-то руки сомкнулись на моей шее.

Глава 21

Я очнулся, услышав скрежет, словно кто-то тащил железную трубу по асфальту, но ничего не увидел. Голову сдавливала плотная повязка. Не сразу понял, что моргаю, так как перед глазами все равно была чернота. Попытался протереть глаза, но понял, что руки привязаны к чему-то, ноги тоже.

Кроме скрежета больше никаких звуков не было, словно я был под водой. Наверное, это и называют «оглушающей тишиной». Стало не по себе. С шумом вдохнул и выдохнул, нос немного заболел. Тишина все еще оглушала. Тогда попытался покашлять. Почувствовал боль в горле, но снова ничего не услышал.