Страница 5 из 6
Дверь так и не отворилась, но в спальню прорвалась холодная волна, словно кто-то отворил дверь сразу на улицу, впустив студёный воздух.
В комнате, прямо у изголовья стояла чья-то фигура: нагая фигура женщины…той самой – он узнал. Он запомнил её на месте убийства: обнажённая женщина с безобразным старческим телом; дряблой кожей на шее и животе, с вытянутыми пустыми мешочками грудей…пустыми, но сверлящими глазами. Один приоткрыт больше, чем другой. Она смотрела в лицо следователя…
Уваров попытался сбросить тяжёлый сон, чтобы очнуться от кошмарного сновидения и тут осознал, что он вовсе не спит, а....просто лишён движения.
Он с трудом заставил себя пошевелиться, чтобы сбежать просто, но невидимый магнетизм старухи словно его околдовал.
–Лежи, – монотонно произнесла покойница нереальным потусторонним голосом.
На что Уваров попытался закричать, но голосовые связки, да и всё тело оказались парализованными.
– Я помочь пришла, – Глаза покойницы, замутнённые белесой пеленой, смотрели гипнотически в упор. -Ты, следователь, вызвал меня сам. Так слушай.
Уваров не слушал, а слышал и, одновременно, боролся с ужасом и оцепенением. Пот градом стекал с рано лысеющего лба. Он попытался отвести глаза от страшного призрака, но не смог. Он действительно вынужден был слушать – так решила покойная.
–Ты найдёшь убийцу – это не трудно. Труднее будет отыскать флакончик Перхты. Запомнил? – флакончик Перхты.
В ответ Уваров лишь часто-часто заморгал глазами – то ли в знак согласия, то ли стряхивал потоки набегающих слёз.
–Удачи и прощай…впрочем, как знать, – привидение стало меркнуть, фрагментироваться и исчезло совсем. В комнате стало теплее.
Уваров с силой дёрнулся всем корпусом, ещё не зная, что он свободен, и от этого полетел на пол, зацепив угол прикроватной тумбочки. Правый бок пронзила острая боль, и внутри что-то неприятно хрустнуло.
В квартире тотчас же послышались голоса и щелчки выключателей.
Он так и остался лежать на боку, тихонько поскуливая от пережитого ужаса и от нарастающей пульсирующей боли в груди.
Валя подбежала первой, расцеловала мужа в заплаканное лицо – он не сопротивлялся и даже сразу обмяк в её тёплых объятиях. Валя заботилась по-настоящему, искренне, и в этом всегда ей можно было довериться.
–Вова, Зая, упал с кровати? – он кивал головой, тупо глядя в пол, а перед глазами всё ещё стоял образ кошмара.
–Давай, Зая, поднимайся – холодно на полу, поддувает сильно. Он отрицательно и как-то судорожно потряс головой, указывая на ушибленный бок.
В нижней части грудной клетки, справа образовалась значительная припухлость. Валя осторожно ощупала место ушиба и с сожалением констатировала, что возможно у него перелом ребра.
– Вовочка, обопрись на меня – тебе нужно подняться и лечь, а я вызову "скорую".
– Валя, не надо скорую, пожалуйста! – он, наконец, обрёл дар речи и, уткнувшись лицом в грудь жены, несколько раз всхлипнул. Потом собрался с силами и взгромоздился на постель. Слёзы всё ещё струились по лицу, но теперь это было выражением благодарности с мольбой о прощении. "Как бы я без моей Валюшки?"– он думал с раскаянием.
– Милый, Зай, я всё же вызову врача – это может быть очень серьёзным, вдруг осложнение какое начнётся? – Валя попыталась настоять.
– Эта боль – не самое страшное…Валь, я видел страшный сон…а, может, это было на самом деле…Ко мне приходила покойница.
Он вкратце, с дрожью в голосе, передал события этого дня и страшный ночной эпизод.
Валя смотрела широко распахнутыми от ужаса глазами – на её мелком лице они сейчас казались просто огромными. Подбородок чуть подрагивал – все переживания она тотчас же примеряла на себя.
– И что же, она тебя столкнула с кровати? – Валя уже, и сама готова была забиться в истерике от того, что потусторонние силы способны на такую агрессию. Она не сомневалась ни в едином его слове.
– Нет, милая, я сам свалился с койки от того, что сильно дёрнулся – думал от скованности освободиться. Ну, теперь всё хорошо…почти всё, – он поморщился от ощутимой боли в боку.
– Дай мне анальгин с димедролом.
Приём таблеток принёс ему значительное облегчение.
– Представляешь, Валь, если подтвердится то, о чём она мне сообщила – о каком-то флакончике…какой-то Перты или Пехты. Точное название не удержалось в голове. Тогда я смогу распутать это преступление, а потом и другие, вызывая духи убитых! Минимум страха, немного боли, и разгадка в моих руках! – спустя полчаса шокирующий случай представлялся ему в позитивном свете.
– Ну, что ты, Вовочка! Неровен час, к нам сюда души убиенных зачастят. Вон, от одной чуть не убился.
– Да, ты права – нашествие призраков грозит опасностью, -сказал он несколько задумчиво, хотя вроде бы хотел пошутить.
7 глава
Лето. За шесть месяцев до описанных выше событий.
Скромный красный гроб с телом умершего, обитый чёрными воланами и развевающейся на ветру траурной лентой, водрузили на две скамеечки возле готовой могилы.
Наташа смотрела в лицо покойника, её умершего мужа, и понимала, что видит его на этой Земле последние минуты…, понимала, но ничего определённого не чувствовала: небольшая приглушённая боль в груди. Можно ли считать её реакцией на потерю. Возможно, эта боль вообще никогда не затихала…По крайней мере, последние 15 лет в браке, она разучилась чувствовать спокойствие и умиротворение. Всё время присутствовала какая-то печаль.
И вот он умер, а чувство не сменилось: оно и не острое, и не колющее – просто ноет и не хочет отпускать.
Она первая подошла проститься – так требовал обычай, и немного поколебавшись, не решилась в знак прощания коснуться губами его лба, а лишь едва дотронулась до ледяных посиневших рук, лежавших поверх покрывала. Женщина не смогла поднять глаза после этого формального действа, опасаясь осуждения окружающих. И не ошиблась, -зарёванная свекровь поймала-таки её взгляд, выследила старая бестия, и с таким нескрываемым упрёком вперилась в неё, что казалось, хотела высверлить ей все мозги.
Именно свекровь считала, проскальзывали у неё такие фразы, что невестка Наташка плохо заботилась о её великовозрастном сыночке, плохо и неэффективно лечила его от алкоголизма все годы совместной жизни; не распознала в хроническом бронхите начинающийся рак лёгких, отчего в последствии он стал неоперабельным. И вообще, шалава она и точка.
Потеряла она своего ребёнка, такого молодого ещё (45 лет), в полном расцвете сил, а кто не пьёт в наше время? Какой он мужик, ежели не пьёт и не вломит своей любезной время от времени пару увесистых тумаков? Так же и она прожила со своим любимым всю жизнь, так должен был жить и её драгоценный сын, умерший по недосмотру ничтожной невестки.
Она не могла сейчас высказать Наташке всю эту правду-матку, выплеснуть на неё ушат справедливых обвинений прямо возле гроба, чтобы душа ушедшего сыночка послушала эту материнскую заботу, и стало бы ей от этого непременно легче. Не могла – родственники эту Наташку прикрывали, но ничего, настанет другой подходящий момент, и она получит сполна за то, что разлучила маму с сыном на веки вечные.
Но вот первый комок сухой глины упал на крышку гроба, спущенного в могилу, второй… Свекровь заохала, закликушествовала, а потом её мотнуло назад и опрокинуло на другую – соседнюю свежую могилку.
– Ой, Пашенька, лежать мне скоро рядом с тобой! – не унималась она и в неудобном распростёртом состоянии.
Все разом переключились на неё, захлопотали. Кто-то запасливый протянул склянку с корвалолом, кто-то с нашатырём.
И только Наталья и её дочь Анна остались неподвижно стоящими возле ямы, которая совсем уже поглотила гроб с телом: энергичные работники кладбища очень быстро и ловко делали своё дело под водочку и великолепный жизненный настрой. Ведь чем больше "жмуриков, тем выше качество их жизни.