Неверный

Весь дом спит, не спится только мне.

Я давно уложила Майю и даже сама попробовала уснуть, но какое там. В голове клубится целый ком хаотично переплетающихся мыслей. Грудь распирает такая же взрывная смесь эмоций.

Все, все встало с ног на голову. Моя жизнь в который раз перекувыркнулась и полетела вверх тормашками.

Первый порыв злости, гнева и ярости прошел. И страх, навалившийся после слов Ольшанского о Рустаме, тоже.

Теперь, оставшись одна, я пробую хладнокровно и уравновешенно разложить по полочкам в голове всю полученную за сегодня информацию. Осталось понять, где набраться хладнокровия и уравновешенности.

Сначала в голову приходит самая разумная и здравая спасительная мысль — это все полный бред. Порождение чьего-то больного воображения.

Но чертов Демид заведомо подстраховался, лишив меня возможности и дальше придерживаться этой мысли. Он привел меня к Лизе, чтобы та лично обо всем рассказала.

Откуда он это предвидел? Вот сейчас я точно знаю, что не поверила бы ему, расскажи он мне эту историю сам. Даже представляю, как смеялась бы ему в лицо.

Мой муж приехал к нашему лечащему врачу, который ввел ему сильнейшую дозу высококонцентрированного наркотика возбуждающего действия и подавляющего волю. Или снимающего запреты, как кому нравится. Демид говорил, что их принимают порноактрисы перед съемками жестких сцен с большим количеством партнеров. Еще проститутки перед тем как принять участие в оргии, чтобы все прошло с огоньком, а в памяти ничего не осталось.

Все это делалось с одной целью — подбросить своего сына в семью Айдаровых. А по итогу все это дерьмо протекло в мою семью. С моего молчаливого согласия.

Так одна ли вина Рустама в том, что случилось?

Да, я была моложе. Далеко не такой решительной как сейчас. Я была за мужем, полностью переложив на него всю ответственность за нашу семью. И полностью ему доверившись.

А еще я была трусихой. Да, именно. Мне не нравился Сикорский, дико не нравился. Бесила его манера смотреть на меня с идиотской улыбкой, будто я маленькая девочка, а вопросы задавать Рустаму. Бесила привычка обращаться ко всем «миленький». Мне дико не нравилось, что я «миленькая».

Однажды я нашла в интернете форум, где обсуждались похожие проблемы, и даже на нем зарегистрировалась. Там люди делились информацией, рекомендовали врачей и клиники. Я предложила мужу попробовать пойти к кому-то другому, но он отказал. Мягко, необидно, но отказал.

Сейчас бы я попробовала его переубедить. Возможно даже поругалась. А тогда покладистая Соня не рискнула навлечь на себя недовольство мужа и уступила. Промолчала.

Струсила.

Если бы я тогда настояла. Если бы отказалась, ничего бы этого не было. Не было целой цепочки трагических событий, в результате которых наша с Рустамом семья умерла, а у Ди и Руса оказался чужой ребенок.

При упоминании о Ди волосы на голове шевелятся от страха. Как пережить такое? Знать, что твой ребенок рос с чужой равнодушной теткой. Недолюбленным, ненужным ни матери, ни отцу? А еще знать, что тот, кого ты считала своей родной кровиночкой, тебе совсем чужой?

Представляю себя на ее месте. Что вдруг сейчас выясняется, будто моя Майюша не моя дочь. Смогу ли я от нее отказаться? Выключить свою любовь и материнские чувства по щелчку пальцев?

Представляю и… не могу. Это невозможно. Чувства не включаются и не выключаются, они либо есть, либо нет.

Это страшно, оказаться на месте Ди. Но я почему-то уверена, что Дамира она никому не отдаст. Загрызет за него, а не отдаст. И Руслан тоже…

Все верно сказал Демид. Узнай я сразу об этой вскрывшейся подмене, не задумываясь согласилась бы привезти Майю. Мне не за что наказывать Руса и Диану. Конечно, со злости обвинить можно каждого. Но уверена, если бы кому-то понадобилось подменить мою дочь, у них бы все получилось.

Представляю, как теперь Ди терзает себя, посекундно вспоминая свое пребывание в роддоме. И даже не спрашиваю себя, что бы я выбрала. Свою участь или ее.

Лучше так как я. Пусть одна, пусть без мужа, зато со своим ребенком. И Рустам повел себя по-мужски, выделенных мне при разводе денег хватило с головой. Он не стал мелочиться, хотя я ни на что не претендовала.

А теперь он составил на меня завещание. Это правда, или Демид придумал красивую плаксивую историю, чтобы смягчить мое сердце? Я если честно не удивлюсь никакому развитию этого дичайшего сценария. Вплоть до того, что Рустам в самом деле увезет Лизу, чтобы создать с ней крепкую и любящую семью.

Захлебываюсь от слез и смеха, закашливаюсь и прячу лицо в подушку, чтобы не разбудить дочь.

Ольшанский может все что угодно. Но я должна спросить себя честно: готова ли я к такой развязке?

Нет, не готова. Но как по его представлению я могу помешать намерениям Айдарова? Броситься ему на шею? Попросить прощения? Эти годы тоже никуда не денешь.

Он не принимал меня всерьез. Он не посчитал нужным мне рассказать и признаться.

Он чуть не убил моего ребенка.

Нашего…

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Ничего я не буду делать. Мы просто завтра придем с Майей в клинику. Демид сказал, там будут все Айдаровы.

Пусть Рустам узнает, что у него есть дочь. Большего я для него сделать не могу.

Как минимум, пока…

Мне все-таки удается уснуть, но ненадолго. Рано утром нас будит Демид — он вызвал сотрудника лаборатории на дом. Я удивилась, но Демид коротко пояснил:

— Не хочу, чтобы вы туда-сюда катались. Сделаем экспресс-анализ, чтобы понимать, насколько Майя совместима с Амиром, и дождемся результатов. Если их совместимость выше, скажем об этом родителям парня. Если на уровне кого-то из нас, не вижу смысла мучить ребенка. Дальше уже на твое усмотрение.

На мое, это значит, захочу я чтобы Рустам узнал о дочери или нет.

Я слишком вымотана ночными раздумьями, и хоть однозначного решения о нашем будущем у меня нет, одно я знаю точно: я хочу увидеть Рустама. И я хочу, чтобы он познакомился со своим ребенком.

Что будет дальше, не знаю. Больше думать об этом не могу и не хочу.

Анализ крови у Майи берут быстро и безболезненно. И здесь я снова поражаюсь предусмотрительности Демида — моя малышка даже не успела испугаться. Похлопала глазками у меня на руках и снова уснула на диване в гостиной вместе со своим дядюшкой.

На фоне мощного Демида она кажется игрушечной. И не просыпается даже когда ее дядя начинает громко похрапывать.

Они так забавно смотрятся лежа на диване в обнимку!

«С родным отцом она смотрелась бы так же», — подсказывает совесть. А мне и возразить нечего. Я это знаю, Айдаровы все высокие и широкоплечие, даже Руслан.

Вздыхаю, укрываю спящих дочку и ее дядю пледом и иду на кухню.

Чтобы себя занять, готовлю на завтрак сырники. Первым на запах в кухню выползает Демид. Одобрительно тянет носом и идет умываться. Следом прибегает проснувшаяся Майюша.

После завтрака Демид никуда не уходит, они с Майей играют в домике, который как я и предполагала, занял половину гостиной. И по тому, как Демид поглядывает на часы, понимаю, что он волнуется. Волнуется и ждет.

Ответ из лаборатории приходит ближе к одиннадцати. Уверена, это был самый быстрый лабораторный анализ в истории человечества. И по тому, как нетерпеливо Демид открывает в телефоне документ, вижу — он, как и я, на взводе.

Пробегает глазами по экрану. Делает глубокий вдох. Выдыхает. И запрокидывает голову вверх.

— Демид, — окликаю с опаской. Он еще некоторое время смотрит вверх, затем на меня. Не спрашиваю, больше утверждаю: — Она подходит?

В ответ на мой напряженный взгляд он чуть заметно кивает. И я, наплевав на условности, подхожу и крепко его обнимаю.

Он сжимает меня в ответных стальных объятиях.

— Все будет хорошо, — говорим одновременно и отстраняемся друг от друга. Я шмыгаю носом, Демид криво улыбается.

— Я тобой так горжусь, Соня. Это на случай если я не говорил.