Неверный

Но я его не слушаю. Затаив дыхание, смотрю на маленького мальчика, который бегает по террасе вместе со своим светловолосым братом. Даже отсюда видно, как он похож на мою дочь.

Один вопрос вертится на языке, и мне стоит огромных усилий, чтобы не задать его Демиду. Выходит, это правда, что Лизу не приняли в семью? Не то, чтобы мне хотелось к ним обратно, но и знать, что девка не добилась того, о чем мечтала, вызывает чувство удовлетворенности.

Забываю про ужин и во все глаза смотрю на маленького Амира. Разве так бывает, чтобы дети были настолько похожи? Не близнецы, а два разных ребенка, у которых даже мамы разные.

Руслан и Рустам стоят у ограждения и беседуют. Диана завязывает шнурки сыну, который сидит у нее на руках. Амир подбегает к Рустаму, прижимается к его ногам и отбегает. Снова подбегает и убегает.

Айдаров никак не реагирует, только придерживает мальчика за плечо, чтобы тот не упал. Хочется встать и прикрикнуть на этого непробиваемого истукана. Малыш всячески пытается привлечь внимание отца, а тот изображает бесчувственную каменную глыбу.

Рус пробует его отвлечь, улыбается племяннику, что-то говорит, гладит по голове. А мальчик снова бежит к Рустаму.

Сердце обливается кровью, когда представляю, что с нашим ребенком он бы тоже так себя вел. Не это ли имел в виду Айдаров, когда говорил, что таким как он нельзя иметь детей?

Ди отпускает сына, мальчики начинают носиться по террасе. Кажется, к ним приделаны моторчики, они не останавливаются ни на секунду. Вполне ожидаемо, что вскоре оба растягиваются на полу, и с террасы доносится оглушительный плач.

Рустам подходит к сыну, поднимает его с пола, ставит на ноги. Что-то говорит с серьезным лицом, тот отряхивает штанишки и смотрит на отца заплаканными глазами.

Ди с Русланом в это время утешают плачущего Дамира. Рус тоже старается быть строгим, но на его лице так явно читается тревога и обеспокоенность, что у меня сжимается сердце.

Руслан как настоящий отец чувствует боль своего ребенка. Неважно, что мальчики сами виноваты, наверняка им не по одному разу сказали смотреть под ноги и не носиться как угорелым. Но почему так холоден с сыном Рустам? Я же видела в его глазах тревогу, когда ему позвонила Ясмин.

Амир продолжает всхлипывать, и Рус не выдерживает. Наклоняется к брату, что-то говорит ему вполголоса, и это что-то очень не нравится Рустаму. Он вскидывает голову, братья смотрят друг на друга.

Тем временем Ди решительно встает и подходит к племяннику. Опускается возле него на колени, и малыш обвивает ручками ее шею. Ди сердито выговаривает Рустаму, поднимается с пола, держа на руках мальчика. Руслан подбадривающе держит его за ручку и улыбается. Рустам исподлобья наблюдает за ними взглядом, от которого у меня мороз идет по коже.

Чувствую себя воровкой, которая влезла в чужой дом и случайно стала свидетельницей сцены, вовсе для нее не предназначенной. Мне физически плохо от того, что я увидела. Зачем мне знать, что происходит в их семье? Меня это не касается.

Единственное, дико жаль малыша Амира. Но это никак не отменяет то, что он результат измены моего мужа. Вечное напоминание о том, о чем я все это время силилась забыть.

Через стол протягиваю руку, обхватываю широкую кисть и бормочу взволнованно.

— Спасибо тебе, Демид. Спасибо.

И по серьезному выражению глаз вижу, что он меня понимает.

Никогда еще время не тянулось так медленно, как в этом сорокаминутном полете. Я хочу поскорее обнять свою девочку, убедиться, что с ней все хорошо. Что она здорова, что ей ничего не угрожает. Но самолет будто не летит, а ползет черепахой по сплошному белому ковру из облаков.

Сейчас особенно остро осознаю, как сильно я люблю Маюшу и как ее появление изменило мой мир.

Мир. Амир и Дамир.

Снова проваливаюсь во все тот же водоворот из мыслей. Темный, опасный. Затягивающий.

Признаю, вчерашняя встреча с семьей Айдаровых прочно засела в голове. Перед глазами по очереди возникает то Руслан, с отцовской гордостью наблюдающий за белокурым Дамиром. То Диана, утешающая плачущего племянника. И Рустам, который за все время так ни разу и не обнял своего сына.

Почему увиденные сцены так въелись в мою память? Почему не получается выбросить их из головы? И почему они меня так зацепили?

Представляю, что чувствовала, если бы два с половиной года назад по-настоящему потеряла ребенка и потом увидела Айдарова с сыном. Мне даже сейчас больно, а тогда бы я точно умерла. Они ведь настолько похожи, просто одно лицо.

К счастью, все когда-то заканчивается. Мой полет тоже подходит к концу, процедуры в аэропорту на внутренних рейсах проходят гораздо быстрее, и через каких-то полчаса я уже дома.

Целую, обнимаю, тормошу свою девочку, мы с ней обе соскучились. Маюша цепляется за мою ногу и наотрез отказывается ее отпустить. Не помогают никакие увещевания ни мои, ни Полины Львовны.

— Оставьте ее, она скучала, — говорит няня. Майя смотрит на нас снизу вверх и улыбается.

Я отпускаю Полину Львовну и включаюсь в привычный для себя режим выходных дней. Эта золотая женщина, наша няня, наготовила еды на все выходные, так что на мне только прогулка с дочкой.

Мы долго гуляем в парке. Моя малышка как маленькая обезьянка карабкается по веревочной лестнице, а я не могу отделаться от ощущения, что мы с ней не одни. Присутствие Рустама уже стало навязчивой идеей? Иначе как объяснить, что он мерещится в каждом проходящем мимо мужчине?

Похоже, со мной случился передоз Айдаровыми.

Возвращаемся домой, кормлю дочь обедом и укладываю спать. Мой ребенок засыпает, обхватив обеими ручками мою руку, опасаясь, что я снова исчезну. И я мысленно посылаю к черту и Каменецкого, и Айдарова. Особенно Айдарова.

Больше ни за что не оставлю Майю на такое долгое время! Не позволю взрослым мужчинам взращивать собственное эго за счет переживаний маленькой девочки.

И снова перед глазами возникает Амир, утыкающийся лбом в отцовские колени. От очередного витка раздумий отвлекает мигающий экран телефона. Анна Анатольевна. Анна. Мы уже давно перешли на ты.

Анна с мужем уехали в Германию, ее мужу предложили хорошую должность в престижной клинике. Анна подтвердила свою квалификацию и работает в той же клинике.

Осторожно высвобождаю руку, и малышка сразу же подкладывает ладошки под щечку. Она такая трогательная, когда так спит. Неужели с ней Рустам тоже был бы холоден? Тогда лучше совсем без отца.

София, прекрати!

Плотно прикрываю за собой дверь и принимаю видеозвонок.

— Привет, моя девочка, я уже думала, ты не ответишь.

— Майя спит, я была рядом, не могла ответить.

— Ну рассказывай, что у тебя нового, — Анна демонстрирует готовность слушать, а я зависаю. Потому что из нового у меня только Айдаров.

Не знаю, что такого увидела на моем лице Анна, но ее голос вмиг меняется. И выражение лица становится тревожным.

— В чем дело, девочка? Неужели ваш папа объявился?

— Как ты поняла? — спрашиваю потрясенно, но та только хмыкает.

— Не знаю. Не важно. Ты лучше рассказывай давай.

Рассказывать особо нечего. Не говорить же как мы целый день на стройке торчали. А вот вчерашней сценой неожиданно хочется поделиться.

— Так значит он не видел Маюшку? — Анна задумчиво трет подбородок. Качаю головой.

— Нет, не видел. Рустам сказал, он плохой отец. Сказал, это правильно, что у нас не было детей. Потому что ему нельзя их иметь. Он их больше не хочет и рад, что у меня есть ребенок. Я это увидела своими глазами, Ань. Он не такой как все, не такой как его брат.

— И ты поверила? — Анна скептически хмыкает. — Послушай, Сонечка, твой бывший муж наоборот, такой как все. Самый что ни на есть стереотипный мужчина.

— Что ты имеешь в виду?

— Что мужчины любят не столько своих детей, они любят детей от любимых женщин. И это не обязательно должны быть его дети. Посмотри на моего мужа. И вообще вокруг посмотри.