Неверный

Сейчас мне кажется, что это была другая Соня, не я. Чем я руководствовалась? Верила в его безграничную любовь и верность? Верила, что он достаточно пресытился ни к чему не обязывающим сексом и теперь мечтает о спокойной семейной жизни?

Как корабль, которого помотало по штормовым волнам, мечтает о тихой гавани…

Подумать только, я верила, что два года нашего полу виртуального романа до женитьбы он свято хранил себя для меня! Прямо сейчас хочется рассмеяться, особенно когда вижу, как на него оборачиваются проходящие мимо особи женского пола.

Но у меня нет злости или обиды, я даже сочувствую бывшему. Он и так долго держался в браке со мной, если держался, конечно. Наверняка неописуемо сложно бороться с искушением, если излучаешь такое притяжение.

Раньше я никогда не задумывалась, как это, когда ты постоянный объект внимания. Мне незнакомо это чувство, я не пользовалась такой популярностью у мужчин. Пока была Айдаровой, старалась, не давать повода мужу меня ревновать. Хотелось, чтобы все было только для него.

Единственный раз, когда я почувствовала на себе откровенные, похотливые взгляды, был тот выход в свет с Ольшанским. Сейчас я мало где бываю кроме работы. А когда иду куда-то с дочкой, одеваюсь так, чтобы было в первую очередь удобно.

Со мной периодически пытаются познакомиться. Я как правило отказываюсь, хоть мне бывает импонируют мужчины, оказывающие внимание. Как тот же Богдан.

Но в любом случае это и близко не похоже на те сексуально-агрессивные волны, которые кругами расходятся от Айдарова. Я правильно сделала, что ушла. Он бы все равно не удержался, зацепил своими волнами кого-то покрупнее и посерьезнее чем Лиза.

Рустам без пиджака. Наверняка снял и забросил на заднее сиденье машины. Увидев нас, он отталкивается от капота и открывает обе дверцы. Бросает на меня быстрый взгляд, но его тут же перехватывает Славина.

— Вы образец галантности, Рустам Усманович, — смеется Олеся. Она неторопливо и элегантно усаживается в машину на переднее сиденье, нарочно задерживая снаружи длинные ноги.

Как реагирует Рустам, я не знаю, потому что не смотрю. Молча сажусь назад. Рустам закрывает дверцы, обходит машину и садится за руль.

Мне всегда нравилось с ним ездить. Когда-то. И сейчас вид мужских рук, лежащих на руле, будоражит даже с заднего сиденья, поэтому отворачиваюсь и смотрю в окно.

Но совсем абстрагироваться не получается. Рядом на спинке сиденья лежит пиджак, от которого пахнет дорогим мужским парфюмом. Светлый кожаный салон автомобиля тоже пропитан его запахом.

Все это уже было. Рустам любит табачные нотки, а автомобили, которые стоят как моя пожизненная зарплата, его вечная слабость. Как и женщины с длинными ногами. Блондинки. Такие как моя начальница.

Стараюсь реже дышать, чтобы не провоцировать себя на воспоминания. К тому же мы уже подъезжаем к ресторану с открытыми террасами.

Быстро открываю дверцу и выпрыгиваю наружу сама. Стою рядом в ожидании, пока Айдаров извлечет из салона Олесю. Все в обратном порядке — сначала длинные ноги, такая же длинная пауза, и только потом из автомобиля показывается моя начальница.

Славина права, они прекрасно смотрятся вместе. Стараюсь подавить в зачаточном состоянии глухую тоску, разливающуюся внутри. Это больше не мой мир и не моя вселенная.

За столиком занимаю место по диагонали от Рустама. Пускай теперь с ним Олеся посидит рядом. Делаем заказ, я ограничиваюсь салатом с козьим сыром и кедровыми орешками, и супом-пюре из брокколи и шпината. Рустам удивленно приподнимает бровь, но я делаю вид, что не замечаю.

Да, у меня много чего изменилось в жизни, и гастрономические предпочтения не занимают в этом списке лидирующие позиции.

Олеся делает заказ и встает чтобы пройти в дамскую комнату.

— Я с вами, — поднимаюсь поспешно, представив на миг, что останусь один на один с Рустамом.

В туалете моя начальница тщательно подправляет безупречный макияж, а я мою руки и прослушиваю краткий курс, как заарканить такого мужчину как мой бывший муж. И при этом даже хмыкнуть не могу, потому что не имею права.

Пускай пробует, я даже верю, что у нее получится.

— Тут, Сонечка, проблема не в том, чтобы его зацепить. Важнее насадить поглубже, чтобы он заглотнул этот крючок. Насадить и удержать.

— Наверное, — киваю неопределенно.

— Да не наверное, я точно тебе говорю, — непререкаемым тоном повторяет начальница. — Удержать рядом с собой такого мужчину как Айдаров может только женщина, за которую ему нужно будет бороться. Каждую минуту и каждую секунду. Причем не просто «включить» и «выключить» стерву. Режим стервозности должен зашкаливать и не давать послаблений.

— А я считаю, что стервами не становятся, Олеся Александровна. Ими рождаются. И лично мне не нужен мужчина, которого я должна удерживать как надзиратель заключенного.

— Не мы эти законы придумали, не нам их менять, — Славина прячет в сумочку косметичку. — На таких как Айдаров всегда найдутся охотницы.

— Мужчина не кубок и не приз зрительских симпатий, — возражаю ей. — Если мужчине нравится, чтобы за него женщины устраивали бои без правил, в моих глазах это уже не мужчина. В отношениях самое главное это доверие.

Славина осуждающе качает головой и хлопает дверью. Зато я теперь точно знаю, чего мне не хватало в нашем браке — стервозности.

— София, вам Глеб Дмитриевич уже сообщил о вашем новом назначении? — спрашивает Рустам, когда приносят заказ.

— Да, — отвечаю отрывисто, — и очень меня удивил.

— О каком это назначении? — удивленно уточняет Олеся. — Почему я ничего не знаю?

— Я попросил Каменецкого уступить мне Софию в качестве личного секретаря, — спокойно отвечает Айдаров, и воздух вокруг ощутимо становится тяжелее и гуще.

Глава 22

— В качестве кого? — переспрашивает Олеся, и мне хочется провалится вместе под землю вместе со стулом.

Как Айдаров мог так меня подставить? Ему плевать, он потом улетит обратно, а мне оставаться здесь и работать дальше в этом коллективе с этими людьми. С той же Славиной.

Я не хочу подвести Каменецкого, но и с Олесей портить отношения мне ни к чему. А шанс испортиться у них возрастает с каждой минутой.

— В качестве личного секретаря, — повторяет Айдаров с невозмутимым лицом. — Мы с Глебом Дмитриевичем договорились о расширении сотрудничества, я на время перебираюсь в ваш город.

— Я сказала Глебу Дмитриевичу и озвучу еще для вас, Рустам Усманович, что у меня нет навыков делопроизводства, — говорю ровным голосом, глядя в глаза Айдарову. Но говорю для Славиной, она должна знать, что я об этом назначении не мечтала и не напрашивалась. — Так что в качестве секретаря я не лучшая кандидатура.

— В делопроизводстве нет ничего сложного, — отвечает Рустам, — я сам вас обучу. Я говорил Глебу Дмитриевичу и повторюсь еще раз. Мне нужен человек, через которого я смогу коммуницировать с коллективом без прямого вмешательства в управленческий процесс. И вы, София, для этой цели подходите идеально.

Аплодирую Славиной, она держится отлично. Я бы так не смогла. Из всех эмоций, отражающихся на ее лице — только доброжелательное недоумение. Остальное бушует внутри, а бушует там нехило.

— Значит, вы крадете у меня сотрудника, Рустам Усманович, и даже не считаете нужным об этом спросить? — Олеся как будто шутит, но я слишком хорошо ее изучила. Она сейчас не шутит, наоборот, она разъярена.

— Я согласовал вопрос с генеральным, — Айдаров без лишних церемоний размазывает Славину, — не думаю, что должен спрашивать разрешения в каждой инстанции.

Он красиво затыкает ей рот и дает понять, что не она здесь диктует условия. У меня аппетита не было, теперь он пропадает окончательно.

И Каменецкий, и Айдаров, и Славина преследуют свои цели. Глебу Дмитриевичу важно не упустить выгодный контракт, Олеся нацелилась заарканить Айдарова, Рустам… Вот в его целях я теряюсь, но однозначно дело здесь не в производственной выгоде.