Напролом

В караульной стояли двое темноволосых эльфов. Лучник с ужасом отвернулся от бойницы, и с ходу выстрелил в меня. Я отбила стрелу Гримсвордом, и метнула Анидис, со звоном пробивший кольчугу, грудь и сердце лучника. Почувствовав, что второй эльф нанёс удар мечом, я развернулась и Гримсвордом парировала его с такой силой, что вывернула руку воину. И тут же разрубила оставшийся без защиты бок наполовину, а другим ударом отрубила плечо с рукой. Раненый пронзительно закричал, но я тут же отрубила ему открывшуюся голову с лицом, скорчившимся в непереносимой муке.

Крутнув штурвал, я открыла ворота замка, с тяжким гулом распахнувшиеся в обе стороны. Тут же услышала, как мои воины испустили громкий победный клич, от которого чуть не рухнули ближайшие скалы. Волна осаждающих стремительно помчалась к замку, стуча мечами о щиты.

Прямо из бойницы я выпрыгнула во внутренний двор замка, убила пытавшегося атаковать воина, отклонив удар одним мечом, а другим пробив блестящий панцирь прямо через прочный нагрудник. На Гримсворде только на миг вспыхнули красные руны Асилун. У открывшихся ворот стояли ещё двое, но они, видя налетающую волну воинов, бросили мечи и упали на землю, не в силах переносить напор такой мощи.

Впереди на возвышении громада внутренней башни, господского донжона. Она наиболее величественна и красива из того, что я видела. В ней тоже ворота, но они очень изящные, ажурные, вырезанные из красивого белого дерева в виде причудливого растительного орнамента. Я поступью победителя зашла в донжон, отбросив лёгкие белоснежные шторы, невесомо реющие от сквозняка. В просторной зале горят магические шары, прикреплённые к тонким витым колоннам, уходящим в высь. Посреди зала массивный трон Грислона, тоже вырезанный из блестящего белого дерева. К нему вёл пушистый белый ковёр, в котором тонули ноги. Я пошла вперёд, оставляя на нём кровавые следы.

Однако не успела сделать несколько шагов, как свистнула стрела. И я не успела её отразить.

Глава 14. Нимфа Лерантис

Эльфийка. Прекрасная, юная, и не в доспехах, а в коротком белом платье. Длиннющие серебристые волосы заплетены в косички, завязанные на затылке в пучок, оставляющий половину волос свободно лежать на плечах. У ней поразительные глаза — белоснежные и без зрачков. Они светятся в полутьме зала как бриллианты. Эльфийка прекрасна неземной красотой, я таких никогда не видела. Разве что… Она как небожительница Иеннале рода Вельве, из неведомых пределов сошедшая в наш грешный мир. Красота красот. Её аура горит как ослепительная звезда. Нет никого из ныне живущих в Лотрейне, таких же как она, такого древнего рода, давно канувшего в лету.

Поэтому-то я пропустила стрелу, попавшую в кольчугу, и отразившую непростой удар. Неведомые белые руны вращались вокруг стрелы, когда она летела ко мне, но кольчуга Альвсгард отразила мощный магический удар. Эльфийка, увидев что я отбила удар, снова натянула лук. Он был пуст, но только тетива оказалась натянутой, в ней появилась белая стрела, пылающая как луч солнца. Ослепительные руны вились вокруг её древка. И что она могла нести мне, я не знала, только успела возвести кольцо вращающихся рун Мадред. По законам нашего мироздания их не могло пробить ничто. Ни бог, ни демон, ни эльф, ни человек или дварф, не могли пройти этот уровень защиты. Но эта стрела смогла. Правда, рассыпалась тут же на части. Однако в руне Непреодолимая сила появилась трещина, и тут же руна развалилась на части.

Гневно закричав, я в мгновение ока оказалась у эльфийки, выбила у неё лук, и хотела зарубить, но вдруг увидела страх в её изумительных глазах. Они с величайшим ужасом смотрели на меня — зла в них не было. Я уже занесла меч для разящего удара, однако за два волоса до головы эльфийки прервала его. Мгновение, пока Гримсворд, полыхающий кровавыми рунами, подрагивая, застыл в ударе, показалось мне вечностью. Площадно выругавшись, я отбросила звякнувший по плитам пола меч, и с размаху ударила красавицу по лицу, разбив ей нос, и толкнув на пол, не в силах сдержать порыв злобы.

— Чтоб ты сдохла!

— Мама! Мама! Не умирай! Не надо! — раздался детский крик, и топая босыми ножками, из-за колонны к эльфийке выбежали два ребёнка лет пяти, девочка и мальчик, упали рядом с ней, обнимая и закрывая её от моего гнева.

В залу вбежали дружинники с окровавленными мечами наперевес, и остановились, зорко оглядываясь по сторонам, и недоумевая, что они видят. Потом поклонились, приветствуя меня и застыли в ожидании приказов, иногда оглядываясь на эльфийку, целующую и обнимающую детей, и тут же вытирающую кровь из разбитого носа.

— Как звать тебя, мерзкая предательница? — властно спросила я, вплотную подойдя к эльфийке и детям. — За предательский выстрел в спину леди Иллерион тебе полагается смерть, а твой выводок бросят на съедение собакам. Это потомство Грислона? Ему не место в этом мире.

— Это не дети Грислона! — раздался громкий могучий голос. На середину залы вышел Дилениун. Огромен и могуч он был, и покрыт кровью врагов — не стоял, выжидая моей победы, этот витязь. — Это мои дети…

Вождь Гарендаур подошёл к эльфийке, и опустившись на колени, обнял её и детей. Воины в изумлении вздохнули, да и я, признаюсь, удивилась. Подняв меч, сунула его за спину, обернулась, и властно молвила нежданному отцу:

— Я жду от тебя объяснений. Прямо сейчас.

Выйдя наружу, я позвала Эльдроса и Тераниона, кивнув на вход в донжон.

— Там жена. Жена Грислона. И я кажется, знаю кто это, — недоумевающе молвила я. — Впрочем, тут есть тот, кто знает всё лучше чем я.

— Прошу милосердия, леди Анитель… — Дилениун подошёл, и встал на колено, склонив голову. — Я и Лерантис давно любим друг друга. Её давно, в начале времён, отдали для династического брака лорду Грислону. Отдали против её воли, просто продали как скотину, как свинью или корову для случки. Чтобы скрепить союз между северными горцами и Грислоном. Она презирала его, но вынуждена была отдавать себя его мерзким утехам — таковы условия договора. Грислон боялся и ненавидел её, но раз за разом овладевал этим невинным телом, чтобы показать свою сущность и власть. За её непокорность и величие здешние эльфы прозвали свою владычицу Белым Демоном.

Дилениун замолчал, и я увидела, как слеза скатилась с его щеки, а потом продолжил.

— Я ничего не мог поделать — власть Грислона над здешними землями была бесконечна. Она как плесень поразила всё вокруг. Даже волю и чувства. Но только не мои. Я сначала жалел Лерантис. И помогал ей, как мог. Потом полюбил искренне и безнадёжно. У нас была близость. Неземная. Божественная. И она позволила своему чреву понести детей от моего семени, чего никогда не позволяла Грислону — он постоянно требовал наследника. Однако она всегда была непреклонна — в этом была её единственная свобода. Грислон думал, что это его дети. Вот и всё.

— Нет, не всё, — не согласилась я. — Мне понятна твоя ненависть к Грислону, и почему именно ты отрубил ему голову. Но это никак не убеждает меня в твоей благонадёжности. Ты перешёл на мою сторону лишь из-за ненависти к своему бывшему повелителю, повинуясь отомстить за поруганную честь и любовь. Не будь у Грислона жены, которую ты любишь, ты никогда не перешёл бы на мою сторону, ведь так? Каким бы мерзавцем он не был. Не ты ли брал Горный Замок штурмом?

— Да. Я был там, леди Анитель, — просто ответил воитель и склонил голову. — Делай что сочтёшь нужным, воля твоя. Но только знай, что я лишь повиновался клятве, принесённой лорду.

— На тебе более тяжкие и зловещие преступления, — сурово сказала я, глядя Дилениуну в лицо. — Смерть двадцати восьми дварфов. Ты вырезал целые семьи, чтобы мы не нашли, у кого спросить про древнее подземное царство. Дабы мы не нашли путь сюда. Это тяжкое преступление, наказание за которое — только смерть.

— Я приму смерть! — перебил меня Дилениун, и протянул свой меч. — Убей меня, только не трогай Лерантис и детей. Пусть живут до конца дней своих, не ведая ни горестей, ни бед.