Страница 24 из 77
Вопросы, вопросы, вопросы! И ни одного ответа… Я уже несколько раз задремывал, и просыпался. То от холода, то от желания сходить в туалет. НО ТУАЛЕТА НЕТУ!!!
Я стучался в дверь, и кричал, что мне нужно в туалет, по большому… Тишина.
Ещё раз обшарил всю свою камеру руками… Пусто.
В итоге, не выдержав, но не желая пачкать штаны ещё и в дерьме; снял их с себя, отполз в дальний угол, и там сделал приспиченное.
Теперь, ко всем моим неудобствам, так сказать, дискомфортам, добавился ещё и запах. Однако, странным образом, это не вызвало никакого раздражения. Так получилось, что сейчас, конкретно в данный момент, меня ничего не раздражает. Можно подумать, будто я смирился, или принял эту ситуацию.
Хотя нет! Обманываю… Раздражает кое-что. Конкретно в данный момент времени, меня раздражает непонимание происходящего! Кто, в конце-то концов, виноват? Нелли? Тот таинственный, заинтересовавшийся мною человек, или всё же я сам? А может быть кто-то ещё?
И наконец последний вопрос, но сейчас, самый важный. Что мне делать? Писать, что требует следователь? Не, хрен им! Не верю я ему! Все его слова, тупой развод, уверен в этом. Кстати да! Мне же адвокат нужен! Но как там говорил дед, обязательно свой. Но что делать, если нет своего? И телефон отобрали… А так позвонил бы Егору, спросил совета.
Интересно, что он будет делать, когда не дозвонится до меня?
С такими мыслями, я периодически засыпал и просыпался. Просыпался то от холода, и тогда начинал ползать неподалёку от двери, чтобы согреться немного. Иногда же просыпался от того, что жарко, и я начинал искать место по прохладнее. Твари, придумали же, как ещё помучить меня… А чтобы немного разогнать тишину, начинал стенать и ругаться на всё подряд: темноту, ужасные условия, полицию, Нелли с её похищением. Вот угораздило её похититься именно сейчас, не могла уехать куда подальше перед этим…
К словам следователя, я возвращался постоянно. Ведь он что-то похожее говорил ещё в квартире… Я вспомнил это. Но чёрт возьми, если это не развод, то кому я понадобился, и зачем? Нет, я всё ещё не верю в это. Однако, зародить сомнение, этому уроду получилось.
Этими сомнениями, да постоянной сменой жара и холода я так измучался, что когда послышались шаги, я даже не пошевелился. Пофиг стало на всё! Надоело. Только глаза закрыл рукой, защищая их от боли.
— Ну и запах! — Раздался возглас. — Он там похоже обосрался!
— Корми давай. — Ответили первому говорившему.
— Эй! Парень! Иди жрать! — Снова первый голос.
— Мне лень. — Ответил я им.
— Ты там живой⁉ — Похоже меня не услышали.
— К стене. Он в камере. Лежит без движения. — Началось какое-то шевеление за дверью.
— Открывай. А ты не шевелись даже!
Лязгнула дверь, в камеру кто-то вошёл и начал меня тормошить, убрав мои руки от лица. Боль стеганула по глазам. Я попытался вернуть руки обратно, но мне не дали, а сопротивляться, сил не оказалось.
— Медика зови. А этого в камеру. — Короткими рублеными фразами раздали указания.
— Ещё не всех накормили… — Попытались возразить.
— Позже докормишь. — Отрезали все возражения. А я, наконец-то, смог снова прикрыть глаза.
— Где он? Ну? — Почти сразу раздался женский голос. — Вы что сделали с ним⁉
— Пальцем не трогали.
— А почему он весь в крови⁉ И даже ведра не дали, ироды…
— Это его зэки избили…
— Ты забыл⁉ Я его после того осматривала! А это явно новое! — Не дала она договорить оправдание. — Парень, как себя чувствуешь? Где что болит?
«Нормально всё.» — Хотел я ответить, но только закашлялся.
— Кожа да кости… Довели, дуболомы… — Раздавалось ворчание женщины, пока она меня ощупывала. Сопротивляться этому не стал, уж лучше пускай щупают, нежели бьют. — Вина не доказана, а вы как особо опасным…
— У нас приказ, Марфа Валерьяновна… — Снова попытались оправдаться, но в очередной раз были перебиты.
— Приказ у него! Я забираю парня!
— Но Марфа Валерьяновна…
— Что Марфа Валерьяновна⁉ Я уже шестьдесят лет Марфа Валерьяновна! С Романычем я потом сама объяснюсь! — Чуть ли не кричала женщина на них. Затем обратилась ко мне, резко сменив тон на очень мягкий. — Сейчас будет чуточку больно. — Сразу после её слов, я почувствовал укол, а женщина продолжила что-то делать со мной, и при этом тихонько ругаться на полицейских. — Почти раскололся… Надо дожать… Рапорт бы на вас подать, дожиматели херовы…
Постепенно, под этот бубнеж, я провалился в сон.