Калина для Светозара

Учебка располагалась в маленьком городке на границе с Поларской Рыбной Республикой. По улицам ходили разномастные волки вперемешку с белыми медведями и полярными лисами. Витали незнакомые запахи, с барельефов на домах скалился Феофан-Рыбник, и часовни ему имелись в воеводстве в большом количестве. Поначалу Светозар, впитывавший информацию урывками — муштра, драки со старослужащими и гауптвахта отнимали очень много времени — думал: «Вот это да! Дома обязательно расскажу! Ух, все и удивятся! Ух, рты и откроют! Будет, чем похвастаться».

Глава 3

Мир расширился. Светозар узнал, что Тресковый залив, омывающий медвежью республику, Приморское и Северо-Оленье воеводства, нашпигован человеческими нефтяными платформами. А далеко-далеко от берега, среди моря и льдов, скрывается цепь островов, на которых живут оборотни-тюлени. Шелки. Не шолки, помесь шакала и волка, а шелки, с ударением на «е». Светозар о них в книжке читал, в школе задали доклад делать. Книжка называлась «Мифы и легенды северных народов», и у него даже мысли не мелькнуло, что шелки существуют на самом деле — пролистал сказку какую-то о трагической любви белого медведя к тюленихе, и забыл. Дома, на юге, в морях ничего, кроме рыбы не водилось, а тут на тебе.

И нефтяные платформы, и искусственный остров, построенный людьми для проживания персонала, находились в нейтральных водах — залив не делили, обходились без морской погранслужбы. Разрешение на постройку платформ людям давали медведи. А когда оказалось, что шум, гам и нефтяные пятна не нравятся шелкам, и они объявили людям войну, побежали за помощью к волкам: залив, мол, общий, подплывают с вашей стороны, у нас договор о взаимопомощи, подсобите войсками.

Волки поначалу ввязались в драку, потом подсчитали убытки — шелки начали топить рыболовецкие суда и нападать на прибрежные поселения — и попытались договориться. В Северо-Оленьем воеводстве создали военный штаб, укомплектованный переговорщиками и переводчиками, отловили десяток диверсантов-тюленей, ласково пожурили и отправили домой с мирными посланиями. Медведи спохватились, и тоже подключились к делу — в воеводство прибыл отряд морских пехотинцев для обеспечения безопасности переговорщиков во время визитов на тюленьи острова. Люди поучаствовали финансированием — отстегнули и волкам, и медведям повышенный процент от продажи нефтепродуктов.

Волки удачно договорились об обмене ячменя на рыбу, наладили подобие торговых и дипломатических связей и оставили тюленей в покое. Нападения на платформы прекратились. Штаб просуществовал еще несколько лет и был расформирован — поларские волки-морпехи отбыли домой, специалисты разъехались к новым местам службы.

Светозар, как и прочие новобранцы, просмотрел десяток коротких документальных фильмов о тюленях. В боевые задачи десантников входила охрана платформ в случае нападения — волки и медведи по-прежнему были связаны договором о взаимопомощи.

— Языки всех оборотней схожи, — объясняли им во время лекции. — Всеобщий, на котором говорят и лисы, и волки, и медведи — сплав самых распространенных диалектов. В глубинках сохранилась архаика, и медведь-пещерник с юга будет очень плохо понимать полара с Ледовитого побережья. Всеобщий отвергают некоторые племена кошачьих, а барсуки и шелки, отгородившиеся от мира, его не знают — или делают вид, что не знают, кто как. Тюлений язык чем-то похож на один из медвежьих диалектов. Вероятно, когда-то клан поларов был дружен с шелки — у них сохранились сказки о помощи и вражде. Вы заучите некоторые известные слова тюленьего языка, которые помогут вам оценивать обстановку в случае нападения врага. Несмотря на мирный договор, мы склоняемся к тому, чтобы считать тюленей врагами — подросло новое поколение, считающее, что горящие нефтяные платформы интереснее ячменя. Хотя, формально, между нашими народами заключен мир.

Светозар вызубрил дюжину слов — «В атаку!», «Жги!», «Уходим!», «Ныряй!» и тому подобное — но поделиться этими знаниями ни с родителями, ни с невестой, не успел. Такой же умник настрочил письмо домой, хотя их предупреждали о секретности и неразглашении, и огреб наказание после проверки цензора.

Так у Светозара обнаружилось умение учиться на чужих ошибках: в письмах он упоминал только о сытной армейской кормежке и скупо хвалил начальство. Матушка с отцом в ответ писали редко, а невеста еще реже. Новости из Ромашки казались какими-то блеклыми, как будто воспоминания о юге проморозила длинная Северо-Оленья зима, сменившаяся весной, почти ничем от нее не отличавшейся.

После учебки Светозара перевели в воинскую часть, располагавшуюся на побережье Трескового залива. Казармы и аэродром прилепились к городу Сельденбургу, основанному рыбаками-медведями в незапамятные времена, позже захваченному волками, неоднократно переходившему из лап в лапы, и оставшемуся в составе воеводства после уточнения границ. Идеальный прыжок с парашютом и приземление без сучка и задоринки — некоторых из самолета выталкивали, один сослуживец ногу сломал, второй руку — подарило Светозару увольнительную на сутки. И он, всегда державшийся в стае, неожиданно для себя решил выйти в Сельденбург в одиночку.

Полгода изменили мир и самого Светозара. Он стал еще выше, шире в плечах и суше — он не врал в письмах, кормежка была сытной, просто невкусной. Фигура изменялась не от недоедания, от постоянных физических упражнений, кроссов в полной экипировке, занятий по рукопашному бою с инструкторами. Глядя на свое отражение в зеркале, Светозар отметил, что начал выглядеть опаснее. Прежде ему казалось, что он альфа хоть куда, мизинцем троих уложит. А сейчас понял — нет. Светозар из Ромашки брал наглостью и задором. Светозар из Сельденбурга обладал расчетливостью и выносливостью — их еще развивать и шлифовать, но основа уже появилась.

Сослуживцы шепотом сообщили ему адресок борделя. Светозар поблагодарил, еще не зная, понадобится ли ему эта информация. Деньги у него были — немного, но на вкусную еду и гостиницу хватало. Он планировал выйти в город, осмотреться и понять, что ему хочется. И утром, после построения, в первый раз вышел за ворота не в строю, без присмотра старших по званию.

Умение учиться на чужих ошибках посоветовало пройти мимо отделов с алкоголем, не тянуть руку к бутылке пива ни утром, ни вечером. Попадешься патрулю, отправят в комендатуру, а потом гауптвахта и никаких увольнительных. Нет уж. Разбазаривать достижения Светозар не хотел, поэтому отправился бродить по городу, останавливаясь в кафетериях и пекарнях. Дома выпечки с рыбой не было: начинку делали из фруктов, картошки, квашеной капусты, мяса и ливера, редко — из грибов. А тут от сдобно-рыбного духа слюнки текли. Светозар позавтракал десятком расстегаев, пообедать решил кулебякой, в которую начинку складывали слоями и разделяли блинами, выпил две чашки горячего киселя из клюквы и пошел по улице с пакетом соленого печенья с рыбьим жиром. Вкус был странный. Дома матушка на Покров и на Проводы Зимы пекла традиционное волчье печенье на смальце, выпечка была неуловимо похожа и непохожа. Светозар печенье съел, и даже крошки из пакета на ладонь вытряхнул и вылизал, но решил, что в следующий раз лучше купит на эти деньги пару расстегаев.

Он ел любую выпечку, хотя почтмейстер Арина Родионовна неоднократно предрекала, что у него кусок хлеба поперек горла встанет, когда он в возраст войдет. Пока не вставала. То ли в возраст не вошел еще, то ли не нагрешил, то ли Хлебодарная благосклонно относилась к батиному сыну за то, что батя ее глубоко уважал.

Светозар шел по улицам, разглядывая дома, сравнивал с Ромашкой и удивлялся. Здесь жилье было другим, хоть и из кирпича. В Ромашке строили как Камул на душу положит, иногда украшали ставни резными деталями, иногда ворота. А тут, в Сельденбурге, в центре, почти каждый дом можно было назвать особняком — большим или маленьким. Кругом лепнина, двери с медвежьими мордами, держащими в зубах кольца. Похожие особняки Светозар видел в Лисогорске, куда их дважды возили на экскурсию, только там волки дома охраняли. Сейчас, при взгляде на здешние дома и при воспоминании о Лисогорске, заворошилось и облеклось в слова желание: «Тоже хочу жить так. С резной дверью, массивными решетчатыми ставнями, почти никогда не закрывающимися. С высоченными потолками, чтобы не приходилось пригибаться или биться головой о притолоку. С кованым крыльцом».