Страница 9 из 15
– Столкнем в болотце. И поминай, как звали.
Яна ощутила, как по коже пронесся противный озноб.
Она тряхнула головой, пытаясь понять, не ошиблась ли? Или все это чудится? Может, она все еще дремлет и эта муторная дремота выкидает с ней подобные фокусы?
Девушка провела дрожащей рукой по волосам, затем по плечам, коленям, ощупывая себя, ища какое-то доказательство, что это все не реальность, а лишь странный, привидевшийся кошмар. Но нет.
Видение бы не выглядело столь настоящим. Сон, который витал над ней легкой дымкой, тут же исчез. Она потрясенно замерла и стала слушать дальше.
– Пока все приготовь, а я посмотрю, как там наша дорогая гостья, – сказала женщина и, тихо ступая, подкралась к печке.
Девушка, ни живая ни мертвая от страха, свернулась калачиком на лежанке, изображая человека, погруженного в сон.
Сердце стучало, как бешеное. Она боялась, что оно выдаст ее. Или что лицо и тело слишком напряжено, и тогда старуха обо всем догадается! Но, к счастью, в комнате было довольно темно.
Хозяйка близко подошла и медленно наклонилась, прислушиваясь к мерному дыханию, постояла какое-то время, а затем так же тихонько отошла от лежанки, еле слышно хихикая.
– Спит, – удовлетворенно протянула она.
Мужчина что-то пробормотал и, судя по звукам скрипнувшей двери, вышел наружу.
Яна нервно сглотнула, прислушиваясь. Она потрясенно думала о том, каким обманчивым бывает внешний вид человека. Надо же! Старушка – божий одуванчик, такая милая и добрая, на деле оказалась злобной и коварной.
Теперь та бродила за печкой, брала с полки что-то железное и нашептывала тихие слова. Ее лопотание на непонятном языке настораживало не меньше, чем странные приготовления. В тишине раздавались негромкие смешки, а также легкий скрежет и шорохи.
Если сильно напрячь слух, то можно было расслышать шумное, прерывистое дыхание, доносившееся из глубины комнаты. Вот из печи достали нечто большое, тяжелое и с еле слышным стуком, как можно мягче поставили на стол.
Девушка откинула плед и наклонилась, чтобы надеть ботинки.
Перед глазами все плыло, а дышать становилось все сложнее. Яна не могла никак успокоиться и поверить в услышанное. Она накинула кофту и потянулась за курткой. Сердце все ускоряло биение. Казалось, быстрее биться оно уже не могло. Усиливалась и противная дрожь, мешавшая сконцентрироваться и понять, что же такое творится в этом доме.
Выглянув из-за печи, она увидела женщину у кухонного стола. Та стояла к ней спиной и что-то растирала в деревянной ступке. Как проскользнуть мимо нее к двери?
Яна боялась сделать лишний шаг, чтобы пол не заскрипел, и ловила каждое движение старухи. С отчаянием поглядывала в сторону двери, думая, когда же настанет самый подходящий момент для побега.
Отставив ступку, хозяйка отошла куда-то, пропав из поля зрения, и гремела там посудой, пока не появилась вновь у стола. Она поставила на него большой глиняный горшок, положила деревянную доску и огромный разделочный нож. Его лезвие тускло блеснуло в полумраке.
Яна похолодела. Ей сразу не понравился этот нож и то, как он выглядел в старушечьих руках.
Она подалась чуть назад и нечаянно задела локтем стоявшее на уступке рядом ведро. Оно тихо, но все же звякнуло. Этот еле слышный звук разнесся по всей комнате, и, конечно, хозяйка дома услышала его.
Женщина резко подняла голову и уставилась на печь.
Ее плотно сжатые губы на морщинистом лице искривились в подобие ухмылки. Яна мгновенно втянула голову в плечи и замерла на месте, ругая себя. Страшная старуха наверняка поняла, что она не спит! И тут же раздался знакомый скрипучий голос:
– Что там у тебя случилось? Не спится, что ли?
Она произнесла это не громко. Намеренно! Наверняка думая, что если девушка проснулась, то услышит в любом случае, а если все еще спит, то ее не потревожит этот тихий вопрос. Яна, лихорадочно соображая, что делать, выбрала первое.
Как можно более слабым голосом она произнесла, делая вид, что ворочается и потягивается:
– Извините, что вы сказали?
Старуха припала на одну ногу, наклонившись вперед, вглядываясь в темноту. Она явно прислушивалась, а затем размеренно проговорила:
– Я тут по хозяйству суету навожу. Не обращай внимания на шум. Спи, спи, моя хорошая.
Девушка пробормотала что-то вроде согласия и затихла, вернувшись на всякий случай обратно на лежанку. Но теперь и речь не могло идти о том, что уснуть! Единственной напряженной мыслью было отчаянное желание очутиться подальше отсюда.
Как хорошо, что она вернулась на свое место!
Стоило ей для вида устроиться под пледом, как из-за печи медленно показалась темная голова в платке. Старуха так тихо подкралась! А ведь в ней невозможно было и заподозрить подобную прыть. Ее дыхание стало почти бесшумным, а пальцы плавно легли на угол печи, оцарапав камни длинными ногтями.
Девушка наблюдала за ней из темного угла, приоткрыв глаза, стараясь дышать так, как это делают спящие люди. Она рассчитывала, что хозяйка послушает и отойдет, но та внезапно выставила руку вперед с горящей свечой, которую прятала все это время позади себя.
Зажженного маленького огарка хватило, чтобы осветить неподвижно лежащую гостью. Она едва успела зажмуриться и сделать вид, что безмятежно погружена в сон.
Сквозь сомкнутые веки Яна прямо-таки ощутила пристальный немигающий взгляд старухи. Затем до нее снова донесся зловещий шепот, который повторил то, что она уже слышала недавно:
– Спи-и-ишь? Спи-и-и-и…
Как же хотелось сию же минуту вскочить, оттолкнуть жуткую старуху и броситься прочь из этого кошмарного убежища, в которое она вошла по доброй воле. Но девушка продолжала притворяться спящей, собрав всю волю и выдержку, чтобы не закричать.
Наконец шумное, чуть булькающее дыхание смолкло, и хозяйка дома убралась восвояси.
Через минуту возня на кухне продолжилась: нож яростно постукивал о разделочную доску и что-то резал, следуя своему определенному ритму, под еле слышные протяжные завывания старухи.
Дверь отрывисто хлопнула. Повеяло октябрьской прохладой.
Яна замерла, напряженно вслушиваясь в повисшую тишину. Кто-то встал на пороге, чтобы спросить приглушенным мужским голосом:
– Все ли готово?
Видимо, хозяйка кивнула. Снова послышалось нездоровое отрывистое хихиканье. Оно начало действовать Яне на нервы. Ледяной испуг, сковавший мертвой хваткой, постепенно менялся на растущее раздражение.
– Посмотри, как я все устроил, – пробасил мужчина, еще держа дверь открытой.
Старуха отложила нож. Яна услышала, как он звякнул, а затем раздались шаги по направлению к выходу. Дверь хлопнула, и вновь воцарилась зловещая тишина.
Девушка отшвырнула плед, вскочила на ноги и выглянула из-за печи: в доме никого не было. Она схватила куртку, набрасывая ее на ходу, и подошла ближе к столу.
На нем лежал, чуть поблескивая, огромный нож или, скорее, тесак, а рядом – горка нарезанных овощей. В глиняном горшке Яна обнаружила мелко рубленые кусочки мяса темного цвета, похожее на говяжье. Хозяева, видно, готовились к сытной трапезе. Комнату сейчас освещала одна толстая кривая свеча.
Яна пригнулась, чтобы тень не выдала ее, подбежала к одному из окон и выглянула наружу. Этой стороной дом выходил на темные заросли, так что она не смогла толком ничего разобрать. А вот с противоположной стороны, в другом окошке, картина предстала куда более ясной.
На полянке, усеянной множеством уже знакомых небольших домиков с крышами, она увидела хозяев, стоявших над вырытой ямой прямоугольной формы.
Вокруг горело не менее двух дюжин масляных ламп, отчего было довольно светло. Огонь окрашивал ползущий туман в желтовато-белый цвет, а тот смешивался с потоками горячего воздуха, превращая лица мужчины и женщины в жуткие нечеловеческие маски.
Яна, которой довелось прежде только слышать хозяина дома, впервые могла разглядеть его как следует.
Он также был стар, как и его жена, но куда более высок и крепок. Длинная седая борода спускалась ему на грудь. Темная одежда не скрывала коренастую фигуру. Девушку немного поразили его чуть удлиненные сильные руки, которыми он, казалось, мог бы удушить быка, если бы захотел.