Страница 147 из 157
Как указывалось в предыдущих главах, исламистское движение XX века во многом отличается от традиционного ислама, в структурном плане опиравшегося на улему, которая признавала в качестве высшего авторитета ислама на земле оттоманского султана, являвшегося верховным халифом, во всяком случае, для всех суннитов. Новые же исламисты отвергают монархию как институт, чуждый исламу. Они говорят, что, поскольку Магомет умер, не оставив наследников, то наследственная монархия чужда исламу. По учению Кот-ба, авторитет правителя определяется его религиозной верностью исламу, а не каким-либо мистическим небесным происхождением.
612
Он теряет право на власть в тот момент, когда отступит от правоверия, и тогда долг мусульманина убить такого правителя[12]. Поскольку истина одна, в исламском государстве не может быть многопартийной демократии или республики. Ислам, говорят исламисты, не нуждается ни в каких добавлениях и изменениях, ибо это религия всеобъемлющая (тотальная), предписывающая поведение мусульманина на все случаи и обстоятельства жизни. Вот в этом и есть источник мусульманского тоталитаризма, который расцветет бурным цветом в Афганистане талибов. Видный французский специалист по Афганистану Оливье Руа считает, что исламский тоталитаризм тождественен ленинской концепции централизованной партии революционного авангарда и сближается с марксизмом через общую веру в мифологию освободительной революции[13]. Подобно коммунистической идее мировой революции, исламисты-радикалы ставят своей целью распространение исламской революции во всем исламском мире. Непосредственной целью исламского восстания является джихад против атеизма[14].
Как известно, базой афганского сопротивления, как и временным пристанищем миллионов беженцев из Афганистана, стал Пакистан. Пакистан, а в значительной мере большая часть арабского мира, а также беженский отдел ООН, кормили беженцев, открывали исламские школы для детей — будущих талибов («талиб» значит «ученик»). Через Пакистан шло с Запада и оружие для моджахедов. Пакистан также поощрял афганцев к созданию единого союза разрозненных моджахедских партизанских соединений, созданию единого афганского политического центра, который направлял бы антикоммунистическую борьбу в Афганистане, координировал действия. Одновременно Пакистан побаивался того, как
613
бы окрепшие силы афганцев со временем не оттяпали у Пакистана районы, заселенные пуштунами. Поэтому, например, когда на одном из политических съездов в 1980 году победила сторона, предлагавшая признать главой антикоммунистических сил и будущим главой государства Захир-шаха, находившегося в Риме, и король на это согласился, Пакистан не пустил его на свою территорию, опасаясь чрезмерной популярности Захир-шаха, который за 40 лет пребывания на престоле не предал смертной казни ни одного политического заключенного и помиловал многих приговоренных к смертной казни обычных уголовников. Такого гуманизма кровавый Афганистан да и почти весь мусульманский мир не знали ни до, ни после Захир-шаха.
Политическим центром афганской эмиграции был приграничный пакистанский город Пешавар. Там и происходили съезды и переговоры по созданию единого центра, а по возможности, и правительства в изгнании. Так, где-то в середине 1980 года появилось два объединенных центра: Революционный совет исламского союза освобождения Афганистана, в который входило 6 исламистских организаций, и Национально-исламский революционный совет, состоявший из племенных и общинных старейшин. Если первый поставил своей целью создание идеологически исламской республики, целью второго была исламская национально-демократическая республика, существование каковой, по утверждениям исламистов, несовместимо с исламом. Иными словами, второе объединение фактически настроено было на светское государство с исламским оттенком, то есть на то, которое пыталось построить в Афганистане правительство Захир-шаха. Но все эти центры и объединения вскоре разваливались или существовали только на бумаге, чему способствовал подспудно и Пакистан, не желавший допустить появления у афганцев сильного единого центра.
Не все группы сопротивления оккупации были, условно говоря, «правыми». Было и весьма активное движение афганских маоистов под названием Новые народные демократы, занимавшееся индивидуальным террором, а в своей пропагандистской деятельности проникшее глубже всех афганских партий в крестьянскую среду, чему способствовал тот факт, что китайские специалисты работали по созданию в стране
614
сети ирригационных каналов. Афганские маоисты приняли активнейшее участие в борьбе против советских оккупантов, используя ту же стратегию терактов против советских военных и гражданских работников. Но, как и все афганское сопротивление, и маоисты раскололись по крайней мере на три различные группировки-организации.
Тем не менее, пока на территории Афганистана оставались советские войска, какая-то видимость единства сил сопротивления сохранялась. Но с выводом советских войск в стране началась междоусобица. Власть, не ограниченная никакими законами, плюс колоссальное количество всех видов вооружения — как советского, оставленного в наследство Наджибулле, который в 1986 году по решению Москвы сменил Кармаля, — так и американского, которым транзитом через Пакистан щедро снабжались моджахедские отряды. В 1986 году Горбачев предупредил Наджибуллу о намерении вывести из Афганистана советские войска в ближайшие 1,5-2 года. В начале своего правления, пишет Какар, Горбачёв форсировал наступательные действия советских войск в Афганистане. По непроверенным слухам, он отдал тайный приказ победоносно окончить афганскую операцию в течение года или решить проблему дипломатическим путем, если военная операция не удастся[15].
Советское руководство рекомендовало Наджибулле создать новое правительство национального примирения, введя в него не только мусульманских консерваторов, но и представителей сил, боровшихся против коммунистов. Наджибулла последовал этой рекомендации: в ноябре 1987 года он созвал лою-джиргу, состав которой был тщательно подобран агентурой Наджибуллы. Этот «народный» съезд состоял из представителей обоего пола «общественных организаций», Народного фронта, представителей правительства и НДПА. Двухдневная конференция проходила под звуки ракетометов, причем несколько ракет попало в здание, в котором проходила лоя-джирга. Была принята новая конституция — первая в истории Афганистана, утверждавшая многопартийную систему. Наджибулла был избран президентом сроком на 7 лет, и правительству было поручено
615
развивать племена и народы Афганистана по принципу их полного равноправия. Демократическая Республика Афганистан превратилась просто в республику, поскольку слово «демократическая» отожествлялось в Афганистане с коммунизмом, а коммунистическая партия превратилась в Партию отчизны (Хизб-и-ватап). Наджибулла объявил себя мусульманином и по пятницам публично молился в одной из мечетей столицы. Советские советники, да, вероятно, и сам Наджибулла верили в возможность такого умиротворения Афганистана и в возможности Наджибуллы управлять страной и после вывода советских войск. По подсчетам Барнетта Рубина, советская операция в Афганистане стоила СССР примерно 5 миллиардов долларов в год плюс дополнительные расходы на снабжение оружием афганского правительства, в том числе, например, 500 баллистическими ракетами стоимостью около 1 миллиона долларов каждая. В одном 1990 году Советский Союз поставил Наджибулле бесплатно 54 военных самолета, 380 танков, 865 БТРов и пр., а также 250 тысяч тонн пшеницы. Факт тот, что советское правительство оставило Наджибулле весь свой арсенал, включая авиацию, бронетехнику, и продолжало финансировать власть Наджибуллы до самого его падения и гибели в 1992 году. Итак, советская поддержка не спасла Наджибуллу от мести. Слишком свежа была память о том, что до 1986 года он был главным палачом страны, возглавляя афганское КГБ. Видя рост сопротивления своей власти и невозможность контролировать положение в стране, в марте 1992 года он объявил о своем уходе в отставку. Предоставив полномочия власти и создание правительства представительству ООН, он просил ООН предоставить ему убежище, чего представители ООН сделать не сумели.