Раннее

– Семьсот шестьдесят один, – сказал я, не задумываясь.

Кумпель набрал 7-6-1, и замок, щёлкнув, открылся.

– Я в вас не ошибся, – сказал Кумпель. Мы стояли в длинном коридоре с блестящими стенами.

– А вот здесь уже вещи поинтереснее, – сказал он. – Стены и двери из армированной стали, и толщина – около метра. Слабое место – замки. Каждый из них открывается обычным ключом. Работники банка надеются только на то, что ключи, которые существуют в единственном экземпляре, недоступны для воров.

Кумпель вытянул из кармана огромную связку:

– Как видите, это не так.

– Вы что, хотите здесь что-нибудь украсть? – спросил я.

– Ну что вы, Володя. Я пришёл проверить сохранность некоторых своих вкладов. Того, например, который находится за этой дверью.

Кумпель отделил от связки один ключ и воткнул в замочную скважину.

– Знаете, Володя, – сказал он, сделав два оборота ключом, – вклады бывают разные. Вот здесь, например, находится нечто, что я хочу сохранить неприкосновенным в течение ближайших ста лет.

– Что же это?

– Сейчас увидите.

Он потянул на себя ручку, и мне показалось, что стальная стена разваливается. Но нет – это всего-навсего открывалась дверь.

Громадная, блестящая, сантиметров в восемьдесят толщиной, со скошенными внутрь краями и резиновыми прокладками на них.

– Странно, – подумал я вслух. – А прокладки-то зачем?

– Бог его знает, – пожал плечами Кумпель. – Могу сказать одно – это помещение совершенно неприступно, кроме того, звук изнутри наружу не выходит. Когда мне сказали, я не поверил и убедился лично.

Мы переступили высокий порог и оказались внутри. В углу хранилища – помещения примерно три на пять метров – стояло несколько картонных коробок.

– А вы не боитесь, что где-нибудь существует второй экземпляр ключа? – спросил я. – Или отмычка, которой можно открыть замок?

– Боюсь, – сказал Кумпель. – Я вообще сильно переживаю за этот мой вклад. Но дело в том, что обычно весь банк уставлен охранниками. Сегодня я добился, чтобы здесь не осталось никого. Хотел устроить для вас эту экскурсию. Да и вероятность того, что какой-нибудь другой ключ откроет этот замок, практически равна нулю.

– Значит, в этих коробках находится что-то ценное? – спросил я.

– В какой-то мере. Можете вскрыть и посмотреть.

– Правда? – я был немного удивлён. Я подошёл к ряду коробок и надорвал бумажную полоску. Открыв коробку, я увидел ровные ряды консервных банок.

– Рыбные консервы, – сказал Кумпель. – А вон там, в дальнем ряду, очень много различных напитков: "Пепси", "Севен-ап", пиво.

– Но зачем вам это? – и тут я, похоже, начал понимать.

– Как вы думаете, Володя, – спросил Кумпель, – кто из нас двоих сильнее – я или вы?

– Вы, бесспорно, – ответил я. – Но у вас всё равно ничего не выйдет.

– А, значит, вы уже поняли, что это жилище приготовлено для вас, – улыбнулся Кумпель. – Не беспокойтесь, Володя, всё будет так, как надо. У меня договор с работниками банка – это помещение будет закрыто ровно сто лет. К тому времени я надеюсь отойти в мир иной, и таким образом больше никогда о вас не услышу.

– А продукты-то зачем? – спросил я.

– А что за интерес, если вы тут подохнете через две недели?

На этих запасах – я примерно прикинул – можно кое-как протянуть год. Правда, я не знаю, что вы будете делать с отходами своей жизнедеятельности, но это уж ваши проблемы.

– А запах? – спросил я. – Неужели никто не почувствует его?

– Я гарантирую, что хранилище абсолютно герметично, – сказал Кумпель. – Только вы сами, будучи покойником, сможете вдыхать запах разлагающегося тела. Понимаете, Володя – по "закону-плюс" я должен вас либо проигнорировать, либо устранить. Первое никак не получается, ибо вы – слишком заметная фигура. Остаётся второй вариант. И не вздумайте меня отговаривать – я уже все решил.

– Да ладно, – сказал я. – Чего там. В конце концов, не такая уж плохая идея – отдохнуть здесь несколько месяцев.

– Я тоже так думаю, – сказал Кумпель и хотел что-то добавить, но я, напрыгнув на него, попытался свалить его с ног.

По всей видимости, он ожидал с моей стороны подобной выходки, и успел, увернувшись, ударить меня локтем в грудь. Я с грохотом шлёпнулся на пол.

– Ладно, – сказал Кумпель. – Прощайте, ищущий вы мой. Надеюсь, ничего себе не поломали? Желаю вам что-нибудь здесь найти. Неприятно, знаете ли, умереть, так и не узнав, в чём заключается счастье.

Я приподнял голову и увидел только закрывающуюся дверь. А через секунду – наступление полного мрака. Кумпель решил, что на мне можно сэкономить электроэнергию.

20. Гроб

Первое, что я сделал, оказавшись запертым в своём новом жилище – успокоился. Ничего непредвиденного не случилось, ведь я знал, идя на встречу с Кумпелем, что он каким-либо способом захочет от меня избавиться. А зная его фантазию, можно было ожидать чего угодно. В конце концов, не такое уж плохое место обитания.

Потом мне захотелось кое-что обследовать. А именно потолок. Я вдруг подумал, что комната – не такой уж цельный, без единой дырочки, мешок, каким хочет казаться. Ведь на потолке находятся лампы, выключенные сейчас. Возможно, там есть некоторое отверстие, через которое удастся если не вылезти, то хотя бы позвать на помощь.

Я долго возился в кромешной темноте, на ощупь нашаривая коробки и подтаскивая к центру комнаты. Я спотыкался обо что-то непрестанно – то об другие коробки, то об ботинки, которые я снял, потому что мне показалось приятным ходить босыми пятками по чуть холодному металлическому полу, то об возводимую мной пирамиду.

В книгах часто пишут: "Мои глаза скоро привыкли к темноте, и я стал различать некоторые детали пейзажа". Я ничего не различал, хотя и прошло достаточно много времени. Наверно, потому, что в эту комнату не проникал ни один квант света, и мрак был абсолютным. А может, у меня просто неправильные глаза.

Иногда я пользовался подсветкой в часах, но она была слабой, и, кроме того, я не хотел сажать батарейку.

Итак, я вскарабкался на пирамиду. Снял плафон и ощупал пространство возле лампочек.

Моя догадка оказалась полной ерундой – единственное отверстие в потолке имело диаметр миллиметра четыре – в него входили провода. Я попробовал в него покричать:

– Эге-ге! Угу! Тута я! – но всё совершенно безрезультатно. Кумпель, похоже, был прав, и отсюда наружу не прорывалось ни звука.

Когда я убедился в отсутствии пути на свободу, мне стало легче. Значит, отныне меня никто не потревожит, и я – полновластный правитель мира, ограниченного, правда, стенами этого хранилища.

Изучил содержимое коробок и пришёл к выводу, что оно достаточно разнообразно. С голоду я помру очень нескоро. Единственная неприятность, которая могла меня ожидать – что Кумпель вдруг раскается и вернётся меня освободить. Но я решил, что в этом случае не сдамся без боя. Пусть его совесть мучает, а я останусь здесь.

Нашёл в одной из коробок открывашку. Вскрыл банку, в которой оказалась какая-то рыба в масле – наверно, минтай – и бутылку "Пепси-колы". Присел в углу и начал есть, изредка приостанавливая трапезу и начиная горланить песни. Приятно чувствовать, что на тебя никто косо не посмотрит независимо от того, чем ты занимаешься.

Таким образом наслаждаясь и ни о чем не думая, провёл, наверно, около часа. Потом вспомнил, что снаружи уже вечер, и решил поспать. Разломал одну коробку, подложил под себя картонки, чтобы не простудиться от пола, и улёгся. Было жестковато, но я всё же очень скоро уснул.

Проснувшись, долго вспоминал, где я нахожусь, а вспомнив, посмотрел на часы – было шесть утра. Позавтракал – на этот раз, если я правильно определил на вкус, кальмарами – и задумался, какое бы ещё придумать себе занятие. Ничего полезного придумать не смог и заскучал.

Существование во мраке уже надоело.