Раннее

– Что именно ломается?

– Не помню. Посмотри там, в отчёте. Там и чертежи есть, если нужно.

Я переложил пачку листов.

– А это что?

– Где? А, я подумал – может, тебе понадобится. Это все перевозки в ту сторону. Обрати внимание на одеяла.

– При чём тут одеяла?

– Помнишь, у нас когда-то была похожая проблема, и ты предложил прокладывать между листами стекла резину, потому что машины со стеклом и резиной всё равно ехали вместе?

– Чикин!

– У?

– Я всё думал, на кого же ты похож.

– Ну, и?

– На Буратино.

– Разве у меня длинный нос?

– Нет. У тебя мозги деревянные. Что мы, будем резать одеяла на кусочки и запихивать их в коробки с будильниками? И вообще, одеял тут у тебя "300 шт.", а будильники идут миллионами. Понял?

– Да я и без тебя понял. Я же просто так положил этот листок. Чтобы дать полную информацию.

– Спасибо.

Я углубился в изучение чертежей. Прошла минута.

– Чикин!

– Что тебе?

– Это же задачка для первоклассника! На, посмотри схему. Видишь, как по-дурацки здесь устроен звонок? Это спиральная пружина, по которой ползает штуковина, заменяющая молоточек.

– Вижу. Ну и что?

– Когда машина едет по ухабам, молоточек начинает колебаться, идёт вразнос и расшибает все подряд, что под него попадается.

– Чёрт… Действительно. Что же делать?

– Да заводить будильники! Везти их со взведёнными пружинами звонков.

– Не выйдет.

– Почему?

– А если они зазвенят по дороге, и пружина ослабится?

– О Боже… – я начинал вскипать. – Заводи их так, чтобы они звенели уже на базе, в конце пути. Машина едет четыре часа, а у нас в распоряжении целых двенадцать.

– Всё ясно, – серьёзно сказал Чикин. – Спасибо. Я действительно кретин.

– Слушай, Толик…

(Сегодня я ещё не называл его Толиком)

…я давно хотел у тебя спросить – что я должен делать в том кабинете?

– В каком кабинете?

– Ну, в моём кабинете. Чем я должен там заниматься?

– Работать. Я не понял вопроса.

– Конкретнее, Толик.

– Ёлки-палки. Ты меня удивляешь. Ты правда не знаешь своих обязанностей?

– Нет.

– А что же ты делаешь?

– Много чего. Книжки читаю, например. Если телефон звонит, отвечаю: "Володи нет. Не знаю, кто говорит". Беседую с Надей.

Чикин задумался:

– Да… Живёшь и не замечаешь, что вокруг делается. Ну, ты – ладно, всё же полезный человек. Мы на тебе многие миллионы сэкономили. Но ведь наверняка тут половина народа ничего не делает.

– Больше, – ответил я. – Взять хотя бы Скворцова…

Раскрылась дверь, и появился длинный тощий Скворцов.

– Звали?

– Нет, тебе показалось, – ответил я.

Дверь закрылась. Мы переглянулись.

– Ну и слух у него, – прошептал я Чикину.

– Нормальный слух, – ответили из-за двери. – Чего орать на всё здание?

– Ладно, – сказал Чикин. – Надо кончать болтовню. У меня дела стоят. Да, я же не ответил… Я не хочу, чтобы ты сильно напрягался, но, если желаешь поработать, почитай наши отчёты в объединение. Поищи всякие неточности, несовпадения, фактические ошибки.

– Ясно, – ответил я, и направился к выходу. – Кстати, Толик… Ты мне должен уже два шедевра.

– Ах, да! – вспомнил он, и лицо его снова расцвело. – Я же принёс, принёс. Представляешь, я вчера предложил это в качестве игры жене и детям – кто больше вспомнит поговорок, пословиц, считалок, загадок… Вот -

(он достал из портфеля несколько вырванных из тетради листков)

– сто четырнадцать штук.

– Ну, ты даёшь, – сумел вымолвить я. – Это же аванс на полгода. Толик, ты такой хороший человек, что даже не представляешь! Не сердись, пожалуйста, за вчерашнее. У меня просто мания на всякие выходки.

– Да я не сержусь. Вообще-то я ценю юмор.

Мы обменялись многозначительными усмешками, и я, взяв со стола принесённую Чикиным драгоценность, отправился к себе в кабинет.

Нади уже не было – наверняка на радостях сбежала с работы домой.

Листки я положил в карман – оставим сладкое напоследок – и, достав из шкафа папки с отчётами, начал их листать.

К вечеру я знал много нового и интересного. Ну, например, что слово "коэффициент" пишется через два "с".

6. Хобби.

Анита прыгнула на меня с радостным визгом. Одной рукой я на ощупь запирал дверь, а другой гладил её мордочку, трепал за уши.

– Есть, Анита, есть, – говорил я. – Знаешь, сколько? Сто четырнадцать. Наверняка, правда, больше половины у меня уже есть, но посмотрим, посмотрим…

Анита вся затрепетала.

Мы вбежали в комнату, я вытащил с полок все свои талмуды, разложил их по полу и начал читать чикинские шедевры.

– Так… Овёс родится от овса, а пёс – ото пса. По-моему, это у нас было…

(Анита, что ты мотаешь головой? Ладно, проверим)

Я пролистываю все тетради, читаю тысячи пословиц и поговорок, чуть не схожу с ума и убеждаюсь, что этой фразы про кобеля с овсом действительно нет. Ну и память у Аниты… Не бывает таких собак. Записываю, и мы идём дальше…

(Я вспоминаю, как все это началось. Мне, в общем-то, плевать на все эти шедевры, хотя читаю я их с интересом. Во всём виновата Анита. Когда я, года три назад, принёс первую считалку, она так взвилась от радости, что я понял: мне нужно этим заняться. Бог его знает, зачем. Аните же приятно)

– Так… На чём мы тут остановились? Катящийся камень мхом не обрастает. Ну, это у меня точно есть. Когда кошка оплакивает мышь, не принимай этого всерьёз… Этого нет, Анита?

(Анита тыкается мордочкой в одну из тетрадей. Я раскрываю её и скоро обнаруживаю эту пословицу там)

– Ласковый телёнок две матки сосёт… Кто руками машет, у того в голове не хватает… Один в поле не воин…

…По истечении довольно большого промежутка времени я понимаю, что устал.

– Может, отдохнём, Анита?

(Она опять мотает головой, а я начинаю злиться)

– Ладно, Бог с тобой… Всё равно только один листочек остался. Но послушай – мы прочитали уже сто три штуки, а новых среди них оказалось только восемнадцать… Ладно, ладно. Пойдём дальше. Тут какая-то считалка. Да, такой у меня точно нет.

Я открываю тетрадь со считалками и начинаю переписывать очередной шедевр с листочка: "Шла машина…"

Моя рука замирает, и я

(О Боже, это ведь что-то такое знакомое)

выпускаю ручку из рук.

(Ну да, шла машина тёмным лесом…)

Я хватаюсь за голову и начинаю вслух вспоминать:

– Я пересчитал их всех, а потом… Нет, не потом… Что-то было раньше…

(Ну вспоминай же!)

– Да, да, шла машина тёмным лесом за каким-то интересом… Но перед этим что-то было… Хлебные крошки? При чём тут хлебные крошки? Что было перед этим?

(ИДИОТ, СКЛЕРОТИК ЧЕРТОВ, ПЕРЕД ЭТИМ ТЫ ВСТАЛ НОГАМИ В ЖЁЛТЫЙ КВАДРАТ!)

Я обретаю ощущение реальности и слышу чьи-то истошные крики.

Это высоким, пронзительным голосом кричит Анита:

– Ты вспомнил хозяин ты вспомнил ну наконец-то ты вспомнил я так рада рада я думала ты никогда уже не вспомнишь а ты вспомнил вспомнииииил!!!

Я вспомнил.

7. Интерес

Я сидел в кресле и думал о прошлом. Да, конечно, я вспомнил, и это меня сильно взволновало, но что дальше?

Итак: я – наследный принц Киж, сын короля Лолигда и его жены, королевы Эгатомеи. С пелёнок меня растил и воспитывал Хлатт, который на моих глазах попал под грузовик, и его мотало там, как тряпичную куклу. Что ещё? Мне всего… Сколько же мне? Ну, где-то лет одиннадцать, если мерить земными мерками.

– Анита, почему ты не разговаривала раньше?

– Я не могла, хозяин. Ведь в этом мире всё зависит от тебя. Ты затеял эту игру и стал водящим.

– И что это мне даёт?

Молчание. Она не знает. И я не знаю. Да, разумеется, я вспомнил – вспомнил, как я встал в жёлтый квадрат и потянул за верёвочку – что из этого? Я не могу представить себя принцем Кижем, потому что не мог пустить коту под хвост прожитые мной в этом мире тридцать три года.