Страница 6 из 80
– Э, темнота, – сказал Юрик. – У нас же, тараканов, массовое сознание. Мы думаем сообща. Знания передаются от одного к другому. Если я начинаю думать о чём-то, другие додумывают.
– Классно, – сказал я. – Жалко, что у нас не так. Сразу бы все подумали вместе – и вышли из кризиса.
– Согласен, – сказал Юрик. – Только когда одному плохо, то и другим сразу тоже. Боль тоже общая.
Мы говорили довольно долго, но в конце концов меня разморило, и я заснул. Наутро проснулся с тяжёлой головой и сразу побежал блевать в туалет.
Потом ещё и ещё. По дороге замечал трупы тараканов, разбросанные то здесь, то там. Ни одного живого. Меня посетила смутная догадка. Я нашёл вчерашнюю бутылку и помутневшим взором прочитал надписи на ней. Самым подозрительным оказался мягкий знак в слове "Гжелька".
Пару дней я приходил в себя, между делом хороня тараканов во дворе, под берёзой.
Теперь я живу один. Живу хорошо. Деньги перевожу в доллары – покупаю два-три с каждой зарплаты. Хлеб пока есть. Крошки есть. А вот тараканы почему-то не приходят. Жалко. Должно быть, их массовое сознание на меня обиделось. Поэтому я просто сижу дома, хожу из комнаты в комнату от скуки и, чтобы не свихнуться, периодически прошу Бога послать мне тараканов.
Бог милостив. Он услышит мои молитвы. Он пошлёт.
19.3.99
День!
(обыденная трагедия)
Он очень любил леденцы
и потому всегда ходил с огромным
куском льда за щекой. Его звали
Ледорубом и презирали за то,
что он отзывался на это прозвище.
А. Харитонов-Курский.
"Жизнь Ромашова".
1
Сегодня Володя весь день учится. Сидит за столом, уткнувшись битый час в одну и ту же страницу Ландафшица и что-то бормочет. Завтра у него экзамен. Сегодня ему ничего не лезет в голову. Значит, завтра, после экзамена, он будет злой, лохматый и противный. Он и сейчас уже внутренне бесится. Вот-вот. Сейчас скажет что-нибудь.
– Константин! – говорит Володя.
– Что? – отзываюсь я.
– Сколько букв "м" в слове "дилеммма"?
– Две.
– Неправильно. Это в "дилемма" две, а в "дилеммма" три.
Я хмыкаю. Не понимаю я его шуток.
– Кстати, – говорит он, – насчёт дилеммы… Мы отдали кастрюлю в комнату 203. Так?
– Ну, так… – я уже чую какой-то подвох.
– Ты отдавал?
– Я.
– Они не вернули.
– Ну, я схожу сейчас…
– Не сходишь. Они уехали в Серджинск на два дня.
– И что?
– Ищи кастрюлю. И картошку вари.
– Почему я?
– А кто?
Если я начну спорить, то Володя в конце концов надуется и не будет со мной разговаривать по меньшей мере неделю. В общем-то, это совпадает с моими желаниями, но мне не хочется его огорчать.
– Ладно, – говорю я. – Схожу за кастрюлей к кому-нибудь. Только солить ты будешь. Я не умею.
– А ты вообще что-нибудь умеешь? – с издёвкой замечает он.
Перед экзаменом у него всегда такое настроение. Иду в комнату 209, к Глотову.
– Кастрюля есть? – спрашиваю.
– Есть, – отвечает Глотов за всех.
– Не дадите до вечера?
– Дадим. Но до вечера.
– Так я ж и говорю: "До вечера".
– Ну, мало ли чего ты говоришь…
Кастрюля маленькая. Учитывая володины аппетиты, мне ничего не достанется. Возвращаюсь в комнату и начинаю чистить картошку.
– Не скрипи, – говорит Володя.
– Что? – не понимаю я.
– Ты ножом по картошке скрипишь, как ногтем по ванной.
– Ну и что?
– А у меня экзамен завтра.
Хочу заметить, что это его сложности, но сдерживаюсь. Проходит пара минут.
– Ты чего так долго её чистишь? – спрашивает Володя. – Я жрать хочу, а он издевается.
Я кладу нож на стол:
– Ну, чисть сам.
Володя некоторое время молчит. Потом говорит, переворачивая страницу:
– Если не будешь чистить, не будешь есть.
Это вопрос спорный. У меня ещё есть деньги, чтобы неделю ходить в столовую. А ещё недели через две, возможно, будет новая стипендия.
Однако в кастрюле уже лежит пять картофелин. Что с ними делать? Неужели они достанутся этому обжоре?
– Ты тоже не будешь, – отвечаю я, беру кастрюлю и, закручивая, вышвыриваю в окно. Она летит, оставляя внизу деревья, парки, дома, дворцы и фонтаны, после чего скрывается за горизонтом.
– Псих, – спокойно ставит диагноз Володя. – А кастрюля, кстати, чужая.
– Мне плевать.
– Мне тем более.
Полная идиллия: Володя качается на стуле и ручкой чертит между строчек Ландафшица замысловатые кривульки, а я начинаю кидать ножик в дверь. Дверь плотная, ножик в неё не втыкается, но я всё равно бросаю его снова и снова, надеясь на то, что Володю это когда-то выведет из себя.
Как раз в тот момент, когда я выпускаю нож из рук, дверь резко распахивается, и входит маленького роста девушка с той самой кастрюлей, которая все так же до краёв заполнена водой.
Нож, к сожалению, попадает в кастрюлю.
– Надо стучаться, – замечает Володя.
Девушка осматривает слегка забрызганные брюки и говорит:
– Здравствуйте. Кастрюля ваша?
– Нет, – отвечаю я. – Картошка наша. Кастрюля из комнаты 209.
– Если я правильно учла силу Кориолиса и боковой ветер, она вылетела из вашего окна.
– Вылетела, – отвечаю я.
Она ставит кастрюлю на стол.
– Что это вы кастрюлями кидаетесь?
Я пожимаю плечами:
– А что это вы их ловите?
– Ну вот захотела и поймала.
– Ну вот захотел и кинул.
Володя громко захлопывает Ландафшица со словами:
– Здесь не бордель.
В его устах "бордель" означает чересчур длительное пребывание в комнате лица женского пола. Я думаю, что лучше бы из комнаты смыться. Если я не уйду, он меня доконает.
– А как вас зовут? – спрашиваю я у девушки.
– Аня.
– А я Костя. Может, сходим куда-нибудь?
– Зачем?
– Надо же чем-то заняться.
– Ну давайте.
Я меняю тапочки на носки с ботинками, и мы выходим.
2
Не знаю, поймёте ли вы меня, если я скажу, что… Нет, не поймёте. Давайте уж лучше ехать дальше.
3
Всё дело в том, что мимо – неразрывный поток автомобилей. А сбоку от моего плеча – Аня, безразличная и к этой внеплановой прогулке, и ко мне, и, в общем-то, к автомобилям.
Если её разбить на отдельные кубики, может быть, удастся что-то понять? Глаз – один кубик. Нос – два. Ухо – три. Брюки – 127 кубиков. Или 126? Ну вот. Уже не получается.
– День, – говорю я.
– Что? – спрашивает она, едва поворачивая голову.
– День. Слышите, как он говорит – "день меня, день". Куда бы его деть?
– А что, вам нечего делать?
– Не помню, – я на ходу достаю еженедельник и читаю:
1. Поймать трёх чапель и одну снежную ящерицу.
2. Сказать Володе, что он дурак.
3. Устроить конец света.
– Кого поймать? – спрашивает Аня.
– Чапель. Давайте в кино сходим.
– Ну давайте.
– А у меня денег нет.
– И у меня нет. А у вас совсем-совсем нет?
– Нет, немного есть. Но не тратить же на всякие глупости вроде кино.
– Это правильно.
4
Кто такие чапли? А вы что, не знаете? Тем, кто не знает, и не объяснишь… Ну, те самые, о которых я каждый день пишу в еженедельнике: "Поймано чапель 0 штук, снежных ящериц 0 штук". Но иногда как зашуршит что-нибудь в кустах – и думаешь: "Вот она, чапля".
– А вам идёт эта шапочка.
– У меня нет шапочки.
– Э-эх… Не понимаете вы комплиментов.
Чапель нет. Володя остался в общежитии. Придётся исполнять третий пункт программы.