Раннее

Я вышел из воды, стащил с себя рубашку и выжал.

– Володь! – позвал Константин. – Давай выпьем по последней и пойдём спать.

– Я не хочу спать, – отозвался я, надевая рубашку. – Я спал недавно.

– Ну, как хочешь.

Я взял ещё одну рюмку водки, залпом выпил и вдруг спросил:

– А почему это у тебя книжки все какие-то церковные? Больше нет ничего?

– Почему? – удивился Константин. – Не только церковные. Всякие есть.

Я сел на скамейку.

– Фу! – сказала Анна. С тебя же течёт всё.

– Ничего, – сказал Владислав. – Главное, чтоб песок не сыпался.

– Там исторического много есть, – продолжал Константин. – Дед всякие легенды собирал, предания. А под конец жизни, да, похоже, немного съехал и стал Библию читать. Собственно, только таким я его и помню. Придёт, говорит, час зверя. и свернётся небо, как свиток, и железная саранча разверзнется… Или не разверзнется? Не помню, как он говорил.

– Сейчас всё разверзнется, – сказал Владислав. – Водка кончилась.

– Почему кончилась? – удивился Константин. – ещё три бутылки. Сейчас принесу.

– Ему хватит, – показала Анна на Владислава.

– Ну, мы с Володей ещё выпьем, – сказал Егошин.

– И я, – добавила Анна.

Владислав попёрся с Люсей и Егошиным в дом, что-то доказывая по поводу своей трезвости.

– Спасибо, – сказал я Анне. – Я сегодня плохо соображаю. Мог бы и утонуть.

– Перепил, что ли? – спросила Анна.

– Вроде нет. Я только начал пьянеть, а тут ещё вода… Не знаю. На меня плохо действует это место.

– Здесь красиво.

– Да, ты говорила.

– Нет, это Костя. Я говорила – странно.

– Ты не сердишься?

– За что?

– Что я такой… беспомощный.

– Это твои проблемы. В принципе, со стороны это даже забавно.

Я вздохнул.

– Не обижайся, – сказала Анна. – Я люблю говорить всё, что думаю. Не придавай значения.

Она была совсем рядом. Я дотронулся до её спины ладонью.

– Не надо, – сказала она. – Мне сейчас хорошо. Я не хочу ощущение терять.

Я отнял руку.

– Что, интересно, завтра будем делать? – спросил я.

– Возможно, в шахматы играть, – ответила Анна. – Ты же говорил, завтра будет дождь.

Я кивнул. Подошли остальные. Егошин открыл принесённую бутылку водки и разлил себе, мне, Люсе, Анне и чуть-чуть Владиславу в ответ на его настойчивое "я трезвый".

– Ладно, – сказал Константин. – Давайте за нашу работу. За всех нас: за программистов, – он чокнулся со мной, – художников, – с Люсей, – сетевых администраторов, – он чокнулся с Анной, – и трезвое начальство, – Владислав, чокаясь, половину пролил, и издал нечто неприличное.

Анна вздохнула и залпом выпила. Она, бесспорно, оказалась самой стойкой. Она подумала и налила себе ещё… Люся сосредоточенно, медленно жевала жилистый кусок шашлыка, невидящими глазами глядя в стол. Егошин залил из кружки остатки костра. Анна закурила.

– Небо и правда серое, – сказала она. – Завтра, похоже, дождь. – Эй, ты, – она толкнула Владислава, который начал дремать, уронив голову на колени. – Тебя довести до койки или сам дойдёшь?

– Угу, – сказал Владислав.

– Значит, дойдёшь. Ну ладно, – она встала. – Спасибо, Костя. Я пойду спать. Всё было классно.

Она направилась к дому. Я помог Егошину с Люсей убрать со стола остатки еды и посуду, а потом тоже пошёл спать. Опьянение тянуло в постель. Я лёг, натянул одеяло, но понял, что не засну. Куча впечатлений плюс дневной сон плюс непривычная кровать. Лежал, глядя в темнеющий потолок. Лежал долго и почти ни о чём не думал. Представлялась Анна. Иногда мелькала ленивая мысль, что я и мечтать никогда не мог о том, чтобы вот так, как сегодня, сидеть с ней рядом и даже тонуть перед ней… Мысль была вялой, и заканчивать её было лень. По крыше, похоже, застучал дождь. Да, точно, теперь уже сильней. Хорошо, что я не открыл окно. По стеклу бегут косые следы капель. Темнеет.

Где-то внизу слышны шаги. Скрипнула дверь. Слышу голоса. Анна и Владислав. Слов разобрать не могу, но Анна говорит громче и резче… И вдруг – сильный хлопок. Я вскочил с кровати и выбежал в коридор. Перегнувшись через перила галереи, увидел, как Владислав быстрым шагом идёт из комнаты Анны к себе. Анна в ночной рубашке и с пистолетом в руке стоит на пороге.

– Что случилось? – крикнул снизу Егошин.

Он тоже вышел из комнаты и, стоя посреди холла, смотрел вверх.

– Приставал, – сказала Анна. – Я защищалась.

– Он цел? – спросил Егошин.

– Я в воздух стреляла. Для первого раза.

– Брось мне пистолет, – сказал Егошин.

– А если он ещё придёт?

– Крикни погромче, и мы с Вовкой дадим ему по морде. Дадим, Вовка?

– С удовольствием, – ответил я.

– Ладно, крикну, – сказала Анна. – А пистолет не дам. Он мне дорог. Мне его подарили.

– Ладно. Только не стреляй.

– Это от него зависит, – Анна зевнула. – Ну, спокойной ночи. Извините.

– Спокойной ночи.

И мы пошли спать. Остаток ночи прошёл без происшествий. Во всяком случае, я заснул и не просыпался до самого утра. А утром, едва я открыл глаза, я увидел в окне серое, почти чёрное, небо и беспросветную завесу дождя. Вода лилась по земле даже не ручьями, а сплошным потоком. Я встал, взглянул на часы, и, увидев, что уже около одиннадцати, решил зайти к Анне. Я постучался. Она сказала: "Да". Я вошёл и увидел её сидящей на стуле у раскрытого окна. Она курила.

– Доброе утро, – сказал я.

– Уже почти день, – сказала она. – Ты только встал?

– Да.

– Можешь позавтракать – там Егошин в печке сварил какую-то непотребную лапшу.

– Что-то не хочется, – сказал я. – Подожду обеда.

– Твоё дело.

Она снова была в джинсах и белой кофте.

– Ну как ты после вчерашнего? – спросил я.

– Сегодняшнего, – сказала Анна. – Он сейчас приходил извиняться.

– А ты?

– Хотела извинить. Но он начал хамить и договорился до того, что у него на меня есть какие-то права.

– Почему?

– Потому что он вроде как мужчина.

Я сел на край кровати:

– И что ты собираешься делать?

– Попросить у тебя ещё сигаретку. Что же ещё?

Я отдал ей почти полную пачку, которая у меня была с собой.

– Давай сыграем в шахматы, – предложил я.

– Нет настроения.

– Ты обещала.

– Я и сейчас обещаю – завтра обязательно сыграем.

Наступило молчание. Анна смотрела куда-то за окно, в дождь, сидя ко мне в пол-оборота, и курила. Наконец произнесла:

– Хотела поплакать, но не смогла. То ли разучилась совсем, то ли не из-за чего. Понятно, что с ним всё кончено. Хочется чем-то заменить то, что было.

Меня немного удивил поворот её речи, и я даже не нашёлся, что сказать.

– Честно говоря, Володя, ты мне нравишься, – сказала она. – Только я не советую тебе придавать этому значение. Я слишком практична. Мне нужен кто-то более надёжный. Слишком ты какой-то непутёвый. Надо же… чуть не утонул вчера.

– Понимаю, – сказал я.

– Ни черта ты не понимаешь, – сказала Анна.

– Я другое не понимаю, – я вздохнул. – Что вообще женщинам нужно от мужчин? Ну, наоборот – понятно…

В её глазах промелькнула озорная усмешка:

– И что же понятно?

– Ну, женщина – существо лёгкое, свободное, прекрасное. Хочется рядом с собой иметь что-то для души.

Анна рассмеялась.

– У нас, в общем, то же самое. Мужчина – тварь мерзкая, тупая и жестокая. Хочется немножко гадости в жизни, – она резко закончила фразу и наступила тягучая пауза. – Извини. Если ты не уйдёшь, я наговорю тебе ещё какой-нибудь ерунды. Лучше не надо.

– Ладно, – сказал я, вставая. – Только успокойся.

Я вышел и хотел пойти к себе, но почему-то свернул не в ту сторону и спустился вниз. Подумал, куда бы пойти дальше, но услышал голоса из центрального прохода, и направился туда. Поднялся по лестнице и уже понял, что разговаривают в кабинете. Действительно, за столом сидели Егошин с Люсей, вдвоём читающие огромную старую не то книгу, не то тетрадь.