Раннее

– Да. Вы правы, доктор, – сказал Биолог. – Я не помню, как нужно передвигать ноги при ходьбе, чтобы не упасть. Что же мне делать?

– Ну-ка, давайте сделаем простое упражнение, – сказал я. – Выставьте вперёд указательный палец левой руки.

Он выставил.

– Повернитесь вправо.

Он повернулся.

– Достаньте этим пальцем вон до того гвоздя в полу.

Он достал.

– Отлично, – восхитился я, – а теперь вернитесь в исходное положение, закройте глаза и попытайтесь повторить свои действия.

– У меня не получится, – вздохнул он.

– А вы всё-таки попробуйте.

Он воздел зрачки к небу, мысленно прощаясь с подлунным миром, тщательно перекрестился и закрыл глаза. Я был абсолютно уверен, что в гвоздь пальцем он не попадёт. Этого действительно не произошло, но отсутствие моторной памяти у Биолога было, по-видимому, полным и безоговорочным.

Во-первых, он проделал все вышеописанные манипуляции не с левой рукой, а с правой. Во-вторых, он вообще забыл выставить вперёд какой-либо палец, и его рука осталась сжатой в кулак. И в-третьих: вместо тривиальной траектории "воздух-пол" его кулак описал нечто более замысловатое: "воздух-графин-моё левое ухо".

– М-да, – пробормотал я, прыгая на левой ножке и выливая из уха воду вместе с осколками графина, – в фантазии вам не откажешь. Что же, я согласен вам помочь. Возьмите снова в руки эту книгу.

Он выразил своё неудовольствие фразой типа "Рад стараться" или "А мощный мужик был Бова Королевич", но всё-таки повиновался.

– Раньше вы часто читали книги? – поинтересовался я.

– Да, разумеется, – он поправил пиджак. – Практически каждый год.

– И вы, конечно же, не помните, как вы прежде располагали перед собой книгу, чтобы её открыть?

– Конечно, не помню, – улыбнулся он, и я подумал, что он не такой уж весёлый человек, каким показался в начале.

– Должен заметить, что сейчас вы расположили книгу неправильно, – сказал я. – Корешок у вас справа, а нужно… Впрочем, вы всё равно ничего не запомните. В вашем случае может быть полезен "метод вторых ворот".

– В одни ворота входят, в другие выходят? – уточнил он и погладил себя по головке. – Это мы знаем.

– Нет, – ответил я. – Просто речь- это ваши "вторые ворота" после моторной памяти. Если вы хотите что-то запомнить, запоминайте не собственно действия, а слова, их обозначающие, и при этом произносите их вслух. Понятно?

Он два раза кивнул головой из стороны в сторону.

– А теперь поверните книгу первой страницей к себе и корешком влево.

Он повернул.

– Открывайте её за правый край крышки.

Он проделал и это и с удивлением обнаружил, что книга в его руках открывается.

– Доктор! – воскликнул он. – Это же чудо! Я думал, что мне более никогда не придётся лицезреть номера страниц в книге, а сейчас – смотрите: три, пять, семь…

На четвёртом десятке я его остановил:

– Попробуйте закрыть книгу и повторить то же самое.

Он настороженно посмотрел на меня – видимо, боялся обмана с моей стороны.

– А я смогу её ещё раз открыть?

– Да, конечно, – ответил я. – Только прежде, чем её открывать, произнесите вслух те команды, которые я вам давал.

– Так… – он наморщил лоб. – Надо взять книгу так, чтобы надписи были сверху, а корешок слева. То есть вот таким образом. Угу. А теперь потянуть за правый край переплёта. Угу. Ой! Она открывается!

– Вот видите, – сказал я. – Дома потренируетесь ещё. Только обязательно громко произносите, что собираетесь делать – это помогает.

– Конечно, – кивнул он, – я на всю аудиторию кричать буду – лишь бы не оставить себя без этого удовольствия… Вы мне так помогли, доктор! Сколько я вам должен?

Когда он ушёл, я взял с полки тетрадь и подумал, что неплохо бы записывать в неё что-то вроде истории болезни каждого из посетителей.

Я привычно попытался отвернуть обложку в сторону и вдруг заметил, что просто раздираю корешок.

– Чёрт побери, – сказал я, – у меня же это только что получалось!

Я повесил на дверь табличку "Закрыто" и двое суток пытался вспомнить алгоритм открывания книг. Безрезультатно.

"Что ж, – подумал я, – в конце концов, не такой уж полезный навык. Переживём".

Посетитель #2 / 5 апреля, 9.30 /.

Это было лёгкое и невинное создание с пронзительно синими глазами. Оно впорхнуло в кабинет, вдруг смутилось и робко подошло ко мне.

– Садитесь, – сказал я и заметил на её щеках нездоровый румянец – наверно, искусственный. Я послюнявил палец и провёл им по её лицу. Румяна размазались.

– Что это… вы? – удивлённо спросила она.

– Ничего, – ответил я. – Так, проверил одну свою догадку. Я слушаю. Какие у вас проблемы?

– Проблем-то никаких, – ответила девушка. – Я просто хочу кое-что узнать.

– Я готов ответить на любой ваш вопрос, – сказал я.

– У меня есть одна такая… привычка, – начала она, сделав грациозный жест рукой. – Мне кажется, это не совсем нормально. Моя подруга, студентка биофака, порекомендовала мне вас. Видите ли, я учусь на отделении математики и очень люблю оперировать с числами.

– Кого оперировать? – переспросил я.

– Да, – ответила Студентка. – И когда я иду или сижу или стою, а бывает, ещё и лежу, или, может быть, плыву – неважно, лицом вниз или вверх, главное, чтоб была вода, солнце, пальмы… А вы были когда-нибудь в Ялте?

– Не был, – ответил я. – И что же вы делаете во всех этих положениях?

– Ну, многое, – она задумалась. – Бывает, что я сплю… Бывает, что я читаю или на спицах вяжу. А вы не вяжете на спицах?

– Нет, – ответил я. – Но давайте перейдём к делу.

– Чего это вы? – удивлённо спросила она.

Я отдёрнул руку от её юбки и пробормотал:

– Так… ещё одна глупая мысль.

– Ну да, – сказала она, – я вспомнила. Так бы я, конечно, не пришла, но эта привычка очень раздражает мою подругу – она ведь с биофака.

– И что же это за привычка? – спросил я, попробовав на зуб её браслет.

– Я очень люблю считать, – медленно и тягуче заговорила она. – Иногда я считаю железнодорожные вагоны, если вижу, что идёт поезд, или лампы на потолке…

– Так, – я начал кое-что понимать. – И если вы попадаете в новую обстановку, вы пересчитываете в ней все заметные предметы?

– Ага, – сказала она. – Вот теперь я и вас сосчитала.

Я постучал пальцами по её груди:

– Я знаю, в чём дело. Вы слишком верите в математику. Это неправильно. Не делайте из неё абсолюта. Будьте более диалектичны. Вот, например, сколько в этой комнате углов?

– Четыре, – убеждённо сказала она и отняла у меня свою сумочку, которой я собирался прихлопнуть таракана.

– Не будьте так уверены, – сказал я. – Предположите, что их не четыре. Если вы допустите, что их больше или меньше, то их количество станет вам просто безразлично.

– Но как же? – спросила она. – Ведь я точно знаю, что их четыре. Разве нет?

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Возможно, их и больше. Давайте встанем.

Мы встали.

– Посмотрите вон на тот угол. Считайте – раз. Повернитесь на 90 градусов. ещё один угол, не правда ли?

– Да, – согласилась она, – два угла. Но там и ещё есть, я помню.

– Правильно, – я повернул её ещё. – Вот это угол номер три. Повернитесь. Это – четвёртый. Так. Если вы теперь повернётесь снова, то увидите угол, следующий после четвёртого – то есть пятый.

– Но их же было четыре, – припомнила Студентка.

– Как четыре? – удивился я. – Мы четыре уже пересчитали. Это – пятый.

– Ой, да, что это я? – пробормотала она и начала считать дальше:

– Шесть, семь… Ой, а восьмой какой красивый… Девять…

Я водил её по кругу, следя, чтобы она не спотыкалась, и помогал отыскивать следующий угол. Через пару тысяч углов мне это здорово надоело.

– Между прочим, – сказал я, – у этого дома снаружи углов ещё больше. Вы не хотите пересчитать?