Дважды рожденный

Глава 2

Владения Каллистрата располагались на первом подземном этаже башни. Пропитавший их стойкий запах боевого железа, ружейного масла, выделанной кожи и пороха смешивался с тонким ароматом какого-то зелья, которое неизменно потреблял их хозяин. Каллистрат Вахрамеев, он же, если по-простому, Костыль — один из младших братьев главы нашего рода Маркела, был замечателен в своем роде: второго такого инвалида Марту встречать не доводилось. Борода у него не росла: почти все лицо — сплошной ожог. Левая сторона тела искалечена. Глаз под повязкой, рука почти от плеча — металлический протез, как и нога. Но сделаны хитро. С какой-то иномирной начинкой, так что механические пальцы шевелились, а стопа и колено работали не хуже настоящих.

Встретил он двоюродного внука, привычно сидя в кресле и невозмутимо потягивая мате через серебряную трубочку-бомбилью. Едва за спиной юноши хлопнула, закрываясь, дверь подвального уровня — берлоги, как предпочитал называть свою обитель сам дед Костыль, он вытер рукавом слезящийся правый глаз и, отставив калабас[1] в сторонку, выложил на стол собранное вооружение.

— Вот, все тебе приготовил, забирай справу, внучек. Твоя «метла», — первым делом указал он на укороченный помповый дробовик. — Четырехзарядный плюс пятый в патроннике, милое дело накоротке палить — мясорубка, скажу я тебе, выйдет первостатейная. Снарядил картечью, ты с такой пушкой вроде ловко управляешься… На близи не хуже пулемета отработает. Главное, успеть первым. Еще тебе две гранатки в подсумке. Запалы уже вкручены. Ну и карабин трехлинейный. Это так. На всякий случай. Ты ушки на макушке держи и гляди в оба, головой верти во все стороны. Дело, вишь, серьезное какое. Я бы с вами пошел, да будь они неладны, суставы, которые из плоти и крови, ноют, прям невмоготу. Еле хожу. Уж лучше бы меня всего из железа сделали, все бы меньше маялся…

— Ничего, деда, разберемся сами, — уверенно ответил Март. А как иначе?

— Дай-то Бог… — не скрывая сомнения в голосе, глухо просипел старик, бросив на него неожиданно теплый взгляд.

Обвешанный со всех сторон оружием он бодро зашагал по лестницам наверх, где его дожидались остальные. Проходя мимо источающей вкусные запахи поварни, сунул нос в дверь:

— День добрый, хозяюшки! Что у нас сегодня на обед?

— Мартяша! Ты куда собрался, не поев? — отозвалась румяная от печного жара, пышная, с убранными под белый плат и повойник длинными скрученными баранками косами старшая повариха — Аграфена.

— Нету времени, тетя Феня, дядька Поликарп приказал срочно. Наши ждут на дворе, минуты нет.

— Тогда держи. И остальных угости, — нагрузила повариха его целой корзинкой снеди.

— Это я удачно зашел! Благодарствую, хозяюшка!

Март получил от тетки половину свежего душистого ржаного хлеба, полдюжины сладких булок с изюмом и полголовки мягкого овечьего сыра. А еще пока стоял, успел прикарманить пригоршню чищеных орехов и кураги. Поблагодарив повариху, махнул всем рукой и попылил дальше. Уже идя по лестнице, довольно улыбнулся, проговорив негромко:

— Живем! Теперь другое дело! Будет, чем и перекусить, и даже полноценно подкрепиться всем четверым. Шутка ли, целый день в пути!

Какие-то два десятка ступеней и тесноватые, с низкими сводами проходы подземных уровней с их прохладным полумраком, освещенные редкими слабенькими электрическими лампочками, остались за спиной. Впрочем, ему и того не требовалось, Март с малолетства облазил все закоулки крепости, знал наизусть и мог пройти их без труда даже с завязанными глазами.

Прежде, чем выйти наружу, привычно сдвинул козырек суконной кепки на глаза. Чтобы не ослепнуть на миг. Ему бы и очки солнцезащитные не помешали, только дед запрещал на дело их брать. Мол, не разглядите чего из-за стекол темных. Что тут сказать? Хозяин-барин. Он — главный, ему, старому, виднее…

Без оружия, основного и запасного, на улицу в здешних краях только блаженные или убогие какие выходили, к церкви на паперть. А больше и не было таких. С детства все привыкли, по-другому никто жизни не представлял. Старики говорили, что раньше иначе было, только не верил им никто, как это — человек и без оружия? Непонятно.

На улице жарища. Так и неудивительно, лето началось. По всему было видно, что солнце всерьез взялось за затерянный посреди степи городок, затопив все сияющим невыносимым огнем. Только толстые стены башен Домов хранили еще прохладу.

Он толкнул внутреннюю дверь полутемного тамбура, шагнул через порог и с усилием закрыл, иначе входную никак не отпереть. Вот и внешняя, тяжелая стальная дверь-плита — не то, что из винтовки, тротилом не возьмешь. Замки уже разблокировало, внутреннюю-то дверь Ваня — еще один двоюродный брат, чья очередь сегодня сторожу держать у входа, закрыл, как следует, крутанув, сдвигая засовы колесом до упора. Механизм сработал мягко и бесшумно, а как иначе? За ним следили со всем тщанием, словно за драгоценным пулеметом, что ни день, смазывая машинным маслом, протирая ветошкой, чтобы всегда работал надежно и без сбоев.

— Ну что, раб божий Мартемьян, милости прошу. Сейчас откроется дверь и ух-х-х, будто в кипяток окунешься, — пробормотал себе под нос. Представилось это все так явно и конкретно, что сразу захотелось пить, рука даже потянулась к фляге. — Вроде не воюем пока ни с кем, так что, авось, пронесет в этот раз.

Воздух и правда был даже на ощупь сухой и горячий, да еще и пыльный от постоянных, но таких же раскаленных ветров из пампы. Повозка стояла посреди внутреннего двора, прикрытая высокой стеной от еще не достигшего зенита светила.

Здесь жара хоть и давила, но пока не душила, спасали старые, посаженные еще прапрадедом высоченные, раскидистые платаны. Перекинулся приветствиями с сородичами и без труда забрался на облучок, по левую руку от Мины. Ответили ему недобро и как-то нервно. Оно и понятно. Ждать и догонять — радости мало. Да и на жаре сидеть тоже невесело. Опять же и волнение у всех имелось в наличии. Сам Март, ни о чем не беспокоясь, был рад и доволен. Ефим и Гриня уже сидели в седлах.

— Поздорову быть, родня!

— Ты где пропадаешь? — не скрывая раздражения, проворчал дядька Мин.

«Ну что за манеры? Ни здрасьте, ни до свидания…»

Оправдываться и отчитываться у Марта желания не имелось совершенно. Потому ответил шуткой: