Страница 27 из 75
Я замер, готовый ринуться в атаку в любую секунду. Но биться не понадобилось. Кусты раздвинулись и на поляну вышел старик. Он был одет в старый китель, в руках держал двухстволку, такую старую, что вряд ли бы она смогла выстрелить.
— Кто такие⁈ — прохрипел дед, направляя на нас оружие.
— Свои, — ответил я.
— Свои? — нахмурился дед. — Чем докажете?
— А разве так не похоже⁈ — не вытерпела Катя. — Что мы, на тех великанов похожи, которые всех подряд жрут⁈
— Верно, — кивнул старик, убирая оружие. — Не похожи. Хех!
Достав из внутреннего кармана телогрейки алюминиевый портсигар, он засмолил вонючую самокрутку.
— А вы как сюда попали? Грибники что ли? Что-то я вас раньше здесь не видел.
— Вроде того, — кивнул я. — Тебе как звать то, отец?
— Прохор Митрич я, — представился старик, почесав седую бороденку желтыми от никотина пальцами.
— Скажи, Митрич, а давно эти монстряки у вас в деревне появились?
— Да дня три тому назад. Я как раз в лесу был, по травы. Прихожу в село, а тут такое! Ходят, гады, жрут всех, кто под руку попадется. Ор стоит, жуть!
Прохор Митрич замолчал, густые брови сдвинулись к переносице.
— Я ружье схватил свое, да начал отстреливать гадов. А им хоть бы хны. Не берет их ни дробь, ни картечь. Неизвестно что со мной бы было, если бы не один монстряка. Он меня по загривку — хлобысь! — и я отлетел прямиком в погреб, да там и вырубился. Хех!
Старик улыбнулся, обнажая редкие оставшиеся зубы.
— Спас считай меня! Очнулся я, слышу, чуть потише стало. Понял, что все, нет деревни моей. Я только один и остался. Хотел выскочить, да в последней битве как викинг достойно уйти. Но не стал.
Прохор Митрич вновь задумался.
— В общем, дождался ночи, выбрался из погреба тихо, да ушел сюда. Лес им не интересен, они только по деревне шастают.
Старик вдруг переменился в лице, сквозь зубы злобно процедил:
— Сволочи!
А потом, отмахнувшись, через грустную улыбку спросил:
— Никак судный день начался? Вы боговерующие? Я тоже нет. А вот моя бабка, царство ей небесное, была верующая. Нет, ее не съели. Она три года назад тому померла, от припадка. Так вот она все пугала меня, что к грешникам ангелы придут со спросом в судный день, мало не покажется. Я смеялся тогда, а сейчас что-то подумал, что может быть и правду говорила старая?
Старик задумался.
— Хотя на ангелов эти гады точно не похожи. Скорей, черти из ада. Но я уже не помню, что там бабка говорила. Может, и не ангелы, а в самом деле черти придут судный день устраивать? Перечитать бы книгу, да только очки потерял, когда меня этот гад по загривку ударил.
Прохор Митрич одним махом докурил остатки самокрутки, бросил себе под ноги и очень долго растирал ее носком ботинка.
— Вы видимо тоже грешили раньше, раз тут оказались. Жаль, молодые еще, и не пожили. Но так уж бог распорядился. Нет отсюда выхода.
— Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил я. — Что значит — нет выхода?
— Ходил я до соседского поселка. Да не дошел. Уперся в какую-то невидимую стену. И что самое интересное меня вроде никто не видит. Я гляжу, а там машины ездят, грузовики, автобусы. Я им махают, кричу. Бесполезно. Словно и нет меня вовсе. Испугался страшно. Думал, крыша у меня поехала. А потом вот понял — действительно судный день. Всякое может быть.
— Митрич, сможешь нас безопасной тропой до того барьера довести? — оживился я.
— Думаете, получится у вас что-то?
— Попробовать хотим.
— Ну а чего не довести? Времени у меня имеется, тем более в компании все интересней, чем одному. Послушаю хоть людей.
Но слушать нас старик не стал. Всю дорогу без умолку говорил сам. Он рассказал нам все и про себя, и про свою бабку, и чуть ли не про каждого соседа по деревне. Мы слушали, не перебивали, понимая, что старику наскучило одному и нужно выговориться.
Прохор Митрич вел нас какими-то совсем уж звериными тропами. Мы то и дело натыкались на валежник и заросли колючек. Но старик повторял «ничего страшного» и шел дальше, заводя нас в самые дебри.
Когда терпение начало уже подходить к концу и хотелось уже спросить у нашего проводника, где мы, как старик остановился.
— Пришли? — с надеждой спросила Катя.
— Почти, — загадочно ответил старик.
— Что значит — почти? — вновь начала закипать девушка.
Но Митрич остановил ее жестом руки. Шепнул:
— Там…
И указал куда-то вдаль.
Мы выглянули из-за кустов и замерли. Вдали, почти у самого горизонта и в самом деле ощущался барьер. В вечерних сумерках он был особенно различим, свет преломлялся на нем, создавая иллюзию того, что мы сидим внутри банки.
Но не это остановило нашего проводника.
Рядом с барьером находилось какой-то черный холм, похожий на муравейник.
— Это что такое? — спросил я у старика.
— Оттуда они появляются. Эти, великаны. Или черти, — ответил Митрич. — Я хотел сжечь его, бензину даже взял с собой. Да только не получилось.
— Почему? — резонно спросили мы.
— Из-за них, — кивнул старик в сторону.
И мы вдруг увидели вдали волков. Это была целая стая, она стояла неподвижно, смотря в одну точку. И без особых усилий стало понятно, что звери подвержены какому-то воздействию.
«Существо использовало местную фауну для охраны!» — понял я.
— Первый раз их не было, — сказал старик. — Ни муравейника этого не было, ни зверей. Мне даже удалось подойти к барьеру. А потом вот появились. И стоят так уже второй день. В одной позе. Может, дохлые? Но я все равно подходить к ним боюсь. С детства волков не переношу на дух!
— Александр, я как-то тоже с волками не особо, — прошептала Катя.
— Вы предлагаете мне одному с ними разбираться⁈
— Я только проводить вас подвязался, — тут же ответил старик.
— А я вообще девушка!
Я выругался себе под нос.
— Ладно, сам решу эту проблему.
И принялся создавать конструкт, выписывая все те же уже знакомые формулы, создавая ледяной меч. Но на половине остановился. Подумал и решил, что огненный меч будет для зверья страшней. На том и порешил.
— Да ты колдун! — удивился старик, увидев, как в моих руках вдруг появился полыхающий меч. — Ну точно судный день!
— Тут сидите и не высовывайтесь, — сказал я.
— Подожди, — остановила меня Катя. — Я с тобой.
И тоже создала огненный меч.
— Мать честная! Ты тоже ведьма! — продолжал удивляться Прохор Митрич. — Пойду я от греха подальше в свой родной лес. У меня и так грехов хватает!