Страница 23 из 167
Около полудня пошел дождь и, видно, мозги освежил. Дошло, — Бешенный, оказывается, спрашивает, чем ему, Литу, помочь. Эх, спасибо, конечно. Да только чем здесь поможешь? Лит улучил момент, скривил безнадежную рожу, да один палец показал. Сам драпай, мы уж как-нибудь потом.
Бешенный не отвечал долго, — то рядом охранник торчал, то господин Хабор прохаживался. Наконец, разошлись, — Бешенный обернулся, скорчил свирепую рожу, локтем дернул. Понятно, рвать — так вместе, только придумай как.
Думай, не думай, чего придумаешь? Свой брус ломать — совсем безнадега. Лит изловчился ответить, когда уже ужин господский готовили. Показал глазами на спину господина Хабора, локтем по бедру себя даванул, по тому месту, где у шкипера топор красовался. Без топора никак не дернуть, понял? Бешенный, вроде, сообразил, уже отвернувшись, согласно кивнул. Теперь будет ждать момента. Ну, боги ему в помощь.
Перед сном Лит обмотал левую ладонь тряпицей, там кожа лопнула. Смочил повязку, да не водицей. Многие так делали. За ночь подживет хоть немного. Запашок конечно, да здесь все не жимолостью пахнут. Скоро Вонючка среди своих окажется.
Снова снился лес, родная хижина, лежак уютный. Коротко снилось, ночь в миг пролетела.
Бескурточный ночью околел. Лит не сильно удивился — избили вора крепко, уже вчера доходил, на весле тряпкой висел. Господин Хабор пару раз взбадривал, да видно понял, что бесполезно. Теперь Бескурточный уже окоченел — когда соседи подняли на скамью, так и скорячился, подогнув колени и локти. Моросил дождь, заливал впадины мертвых закрытых глаз.
— Чего уставились? — господин Хабор пнул мертвеца сапогом в спину. — Толку от дармоеда не было. Тряпье можете снять. Потом за борт, пусть навы молодца к его крысиным предкам проводят. Да хвалу Светлому не забудьте вознести. Вы-то еще дышите, а он подох. Радуйтесь, господа.
— Я молитву прочту, — с носа спешил низкорослый колдун со своей книгой.
Мертвеца мигом раздели и положили, вернее, пристроили-повесили, на борт. Соседи придерживали негнущееся, тощее тело в синяках и рубцах, ждали сигнала. Остальные гребцы встали на скамьи, чтобы лучше видеть. Господин Хабор хмурился, но запрещать не стал. Барка, что «Третьей» наименовалась, подошла ближе, оттуда тоже гребцы смотрели. Лишь судно под командой благородного лорда Рибеке, не интересующегося пустяковинами, вышло на течение.
Колдун, наконец, нашел в своей замусоленной книге нужное место.
— Нет печали в конце пути земного. Ибо сказано Светлым — не убоится тот, кто смиренно и в трудах бытие свое измышлял. Ждет Светлый в чертогах высоких, что среди нив и рощ возвышаются…
— Я бы лучше к предкам пошел, — пробормотал Конюх. — Там свои…
— Пасть захлопни! — рыкнул господин Хабор.
Литу хотелось сесть. Светлого бывший углежог в последнее время не слишком-то возлюбил, а стоять под дождем было зябко. Надолго зарядил, сейчас только на веслах и согреешься. А мертвяк пусть быстрее на дно отправляется. Там ему уютнее будет.
Но гребцы и охранники смотрели с интересом. Длинные молитвы, что во славу Светлого читают, были внове. Вроде саг, что бродячие комедианты рассказывают, только вот эти истории непонятно о чем. Бешенный тоже слушал, стоял на лавке, слегка головой покачивая, словно удивляясь. Провел пальцами по веревке, что безрукавку подпоясывала, словно складки оправлял.
У Лита сердце дрогнуло. Выходит — прямо сейчас⁈
Сомнений у Бешенного, видать, не было. Спрыгнул под скамью двумя ногами, всем весом. Хрустнуло негромко, должно быть, не все и услышали. Зато когда рванулся с цепи, не заметить было невозможно — казалось, вся барка качнулась. Рывок, другой…
Еще звучал голос колдунишки:
—…Придет он, и расцветут цветы лазоревые на ложах лугов изумрудных…
— Лохмач моченый! — вырывая плеть из-за пояса, расталкивая гребцов, к Бешенному рванулся Хабор.
Но уже и сам Бешеный метнулся навстречу — комком поджарым, свирепым, тушканом разъяренным, только цепь вырванная хвостом бренчит.
Взревел Хабор, еще не понимая, что не бежать, а драться мальчишка спешит. От толчка хозяин устоял, Бешенный обхватил его за шею, из рук вертко выскользнул, повис за спиной. Хозяин рукоятью плети под ребра мальчишку встретил, но тот вроде и не уклонялся. Отскочил комком легким к борту, прямо по спине гребца, от страха согнувшегося. В руке топор, — оказалось, успел выдернуть из-за пояса хозяйского. Завопил непонятно:
— Даешь барку!
Орали охранники на корме и носу, расхватывали оружие. Взвыл колдун. И парень взбунтовавшийся вопил:
— К ногтю их! Эй, держи!
Топор взлетел над гребцами. Мутно блеснул в дождевых каплях, — кувыркалась узкая выгнутая рукоять. Гребцы, кто к днищу попадал, кто руками головы прикрыл. Лит, еще не веря, потянулся к падающему с неба спасению. В последний миг в спину толкнули, помешали. Рухнул на спину углежогу Шрам, сбил, да тут же вскочил на одной ноге, — вторая цепью оттянута. А в руках топор вожделенный. Урча счастливо, рубанул по цепи натянутой.
Перехватил. Сволочь здоровая. И запортит ведь лезвие!
Шрам взмахивал мощно, звенела цепь. Лопнуло звено. Свободен!
— Дай топор! — застонал Лит.
— Сиди, сопляк! — Шрам уже вспрыгнул на борт.
Лит в ярости ухватил гада за штаны, сдернул обратно, одновременно врезал головой в подбородок. Выдрал из пальцев топорище…
…У кормы дрались. Там Бешенный прямо с борта метнулся на хозяина, — не ударил, а лишь за руку ухватил. Хабор успел кинжал выхватить, да с этим кинжалом и полетел с помоста. Хитро его Бешенный швырнул, — за руку и как-то через бедро. Грохнулся хозяин на гребцов, и не все руки там гостеприимными оказались. А Бешенный уже самого шустрого охранника встречал, — торопился тот, уже занес меч короткий. Так парень сам на встречу скользнул, — ногами вперед, на спину опрокидываясь. Ухватил охранника за куртку, — ногу в живот упер, — и взлетел страж, словно сноп невесомый. Только ноги растопырились, — грохнулся у мачты, меч выронив.
— Даешь барку! — звонко завопил бунтарь белобрысый…