Страница 1 из 13

Повести в стихах

Аникин Дмитрий Владимирович

Дмитрий Аникин

Повести в стихах

Скучная история

1Ах ты, горе-злосчастье, мне на долюох какое крученое досталось,да верчёное, сука, непростое!Ты в семи солях, горе, натиралось,ты в семи водах, горе, кипятилось,на семи ветрах, горе, продувалось.А и жить без тебя мне невозможно,а с тобою меня со свету гонят.2А мне, молодцу, на чужой сторонкепотихоньку жилось, не голодалось;при кладбище сторожка, подносилиради праздника, ради поминанья,«А подкрась где забор, поправь маленько» —вот и выйдет доход уже не стыдный;кое-что я откладывал на книги.3Да, я с детства учен науке книжной,оттого и болит башка, кружится,оттого и глаза я измозолило листы – желтизну их, старость, ломкость.О божественном редко увлекался,а все больше стихи: Тредиаковский,Сумароков, Державин или дальше —Кантемир и силлабики древнее.4Вот так пропасть с людьми и начиналась.Им смешон я, а мне смерть с ними скучно —я всегда удивлялся, как попалимы в одни времена… и кто здесь лишний…Вероятно, они: вся их убогость!Кто бы мог в моем образе надменностьзаподозрить! А я надменный очень.Сколько яду под сердцем! Им, подспудным,и писал, меня не публиковали…Ненавидел страну, народ, эпоху!5Думы думал, мечтательно шаталсяпо кладби́щу – а что, тут тоже люди.Я заглядывался на камни, даты,я себя представлял с такими вместев разговорах, в делах, в эпохах лучше,я прикидывал даты, чтоб побольшеих разлет. Я устроился работать:сторожить, выдавать метелки, грабли.Если жертвовать, то не интеллектом.6А церковным вином со мной делилсяПитирим-отец из ближайшей церкви —тоже червь наш, кладбищенский, приятельупокойников, в небесах радетельза их путь беспрепятственный к вершинам.Я еще ничего, а он запойный:что кагор ему? – Тлен! Он больше водку,мне пол-ящика: «На, брат, упивайся.А башка если утром как дом скорби,то так Бог по грехам твоим отмерил».О чем только с попом не говорили!7А что женщины? Мой немногий опытран особых на сердце не оставил.Так, чтоб только яснее представлялисьпо ночам мне видения такие,что уснувшую душу будоражат,те, что пачкают руку, сон и простынь,вдохновляют на лирику поэта, —а вещественность мало удавалась.8Я гулял по кладбищенским аллеям,о любви женской тихо сочиняя,и казалось, что мысль моя не толькоподбирает слова, на рифмы нижет,но покойниц немногих беспокоит —тех, кого б я любил, будь они живы.А сейчас что? Не те же ли чту чувствав глубине души? Может, только чище!9Девы, женщины, тут вы после смертитак лежмя и лежите, меня ждете;думы только о вас сейчас и ночью,вашу смерть я, ваш друг, благословляю:все другие, живые, за забором,мне чужды, им чудак не интересен,полоумный кладбищенский философ,а вы тут не измените-сбежите.10Сколько вас тут, красавиц, девиц, умниц,и с характером каждая особым!Уяснить чтоб, опору дать для мысли,я ищу по кладбищенским архивам,я приходские книги изучаю,я додумываю, где глухо, пусто,я о каждой всю жизнь подробно знаю,как никто вас не знал тогда… до смерти.11Фотографию каждую на камнетряпкой, ветошкой нежно протираю,имена дорогие повторяю.Спите, спите до радостного утра!Вот тогда мы пройдемся с вами вместедо ворот, чтоб наружу путь обратныйв мир живых, и оставите меня, и,погуляв день-другой, ко мне вернетесь,потому что любви нет выше, чище…12. 1830–1851Вот купчиха: щедра, чуть-чуть наивна,все об рае, об аде рассуждает,полтораста лет лежа между ними.Умерла от чего, ведь с молоком кровь?За наследство дядья ее убили —а мечтала о смелом, о богатом,а вот трусы и нищие пришли к нейна поминки, напились да подрались,одного дядьку насмерть и зашибли,два других по Владимирке, за брата.О тебе, бедной, суд даже не вспомнил.13. 1914–1944Вот замерзшая в холоде, в тревогеночи долгой, военной, не стерпеладо победы – а впрочем, таким бледнымчто такое победа? Все равно ведьгибнуть запросто: не в такой Россиижить в невинности этакой, терятьсяот тычков и от хохота народа;ну а тут холмик свой да крестик жалкий —хоть такой ответ хамской их эпохе.