Брак по-тиквийски

Все же знакомые слова вывели ее из отрешенного состояния. Отсутствующий взгляд приобрел осмысленность. Это не сон, поняла Тереза. Она в плену.

– Ты откуда? – повторил сероволосый.

Она не догадывалась, что мужчину интересует всего лишь раса. Враги прекрасно знали, с кем воевали. Ее спросили бы прежде всего о части. Но выбалтывать стратегические сведения она не собиралась. Возможно, в процессе пыток она изменила бы свое мнение – глупо зарекаться, однако сливать информацию сразу, с первого вопроса – дурной тон.

– От верблюда, – процедила она негромко.

Сероволосый хмыкнул.

– Никогда не слыхал.

Это Ильтена не удивляло. Вот если бы она назвала знакомую планету, стоило бы подивиться, каким образом на ней появилась неизвестная раса. «Верблюд», – вбил он в графу «происхождение».

Слова принесли боль. Тело и так болело при каждом вдохе, а когда она шевельнула губами, потемнело в глазах. Следующий вопрос она прослушала.

– Назови свое имя.

Раскрывать рот не хотелось. Тереза отвела взгляд, но проклятый допросник взял ее за подбородок и развернул к себе, глядя прямо в глаза. Она чуть не задохнулась от боли.

– Имя? Ты кто?

Не отстанет. Она тихо и зло прошипела:

– Курва в кожаном пальто!

Ильтен вбил имя, распечатал два экземпляра квитанции, расписался и передал бумаги поставщикам. Те поставили свои автографы.

– Выпьем чаю, – предложил он Бролиню и Кодесу. – Заодно и надбавки обсудим.

Поставщикам полагалось за женщину двадцать тысяч единиц. Даже за некрасивую и бесплодную. Но хороший фенотип и генотип заслуживали надбавки. Лучшие поставщики, такие как Сантор, меньше тридцати тысяч не получали.

Бролинь и Кодес поклонились и проследовали за хозяином в кабинет. Ильтен расставил чашки с крупными выпуклыми горошинами. Красная в белый горошек была его любимой. Гостям он предлагал на выбор белую в красный горошек, белую в белый горошек и красную в красный горошек.

– Согласитесь, господин Ильтен, внешность у этой Курвы на высоте, – начал торг Бролинь. – Большие глаза, густые волосы. Грудь и попа – все при ней. Легко родит и выкормит.

– Если родит, – парировал Ильтен, заливая кипятком из чайника травяную смесь с Т3. – Раса неизвестная, гарантий никаких. Мужа она, безусловно, порадует, но вряд ли наследником.

– Не все мужчины хотят детей, – возразил Бролинь, протягивая руку к полностью красной чашке. Красный цвет – цвет энергии, силы, цвет, подходящий для командира… Но сила должна дополняться разумом, а с этим у Бролиня проблемы.

– Они просто не знают, что с ними делать, – заметил Ильтен.

Кодес помалкивал, не отрывая губ от белой чашки в белый горошек. Двоякий цвет: символ чистоты и смерти. Но уж что-что, а чистота в высоком смысле Кодесу не свойственна.

Кодесу было наплевать на психологические изыскания диспетчера. Он тяжело переживал смерть брата. Понимал, что надо показать товар лицом, но не мог себя заставить расхваливать эту проклятую Курву.

– Пусть не знают, – согласился Бролинь. – Но и претензий от них не будет. Зато она наверняка хороша в постели.

Слово «наверняка» слегка озадачило Ильтена.

– Вы не пробовали, господин Бролинь?

Поставщик смутился.

– Нет.

А вот это уже интересно. Не все поставщики непременно сами распробовали товар. Сантор, например, дарил внимание лишь избранным. И то сказать, из рейдов он привозил столько девушек, что повозиться с каждой ему ни сил, ни времени не хватило бы. Но уж эта команда не упустила бы возможность потешиться с бабой. Что он, первый день Кодесов и Бролиня знает?

– Нет? Почему?

Ильтен старался не демонстрировать поставщикам свое презрение, но улыбочка вышла ехидной. Он и сам догадывался, почему. Добром не давала – и он, честно говоря, ее понимал, не те это экземпляры мужчин, чтобы привлечь достойную женщину. А насиловать побоялись, потому что рейд вышел неудачным, и надбавки за внешность оказались важнее сиюминутного удовольствия. В психологии поставщиков Ильтен разбирался не хуже, чем в психологии невест. Может, и лучше: невесты – в основном инопланетянки, да к тому же другой пол, а эти недалекие тиквийские мужики просты и понятны.

Не дожидаясь ответа, он сказал:

– Эта женщина говорила со мной агрессивно. – Интонации он чувствовал хорошо. – Сомневаюсь, что в постели она будет мила. Боюсь, что вы можете рассчитывать лишь на две тысячи единиц сверху. Экстерьер у нее действительно неплох.

– Спасибо, господин Ильтен, – пробормотал Бролинь. Похоже, большего он и не ждал.

Не сон. Реальность. Это стало ясно, когда сероволосый заговорил с ней по-иррийски. И реальность эта была вовсе не такова, чтобы радоваться, очнувшись от сна.

Мужчины ушли в комнату, звенели там посудой, о чем-то переговаривались на незнакомом языке. О ней словно забыли. Опираясь спиной о стену, Тереза нашарила какую-то ручку. Ванная. Превозмогая боль, она открыла замысловатый кран, растерла по лицу ладонью холодную влагу.

Она вспомнила, что случилось. На отряд напали. Пентаграмма осталась недостроенной, связь с Землей не состоялась. Она подвела командование, не выполнила задачу. И попала в плен. Сперва она приняла нападавших за иррийцев – а кто же еще это мог быть? Но нет, на иррийцев они совсем не походили. Возможно, наемники. Или… пираты? Теперь она склонялась к этому варианту. Иррийцы или наемники иррийцев не увезли бы ее с Ирру, там и допрашивали бы. Вот только сероватое небо с маленьким белым солнцем, которое она увидела перед тем, как ее запихнули в машину, было вовсе не иррийским. Зачем ее сюда привезли? Хотят получить выкуп? Но ее родители – не олигархи, стоит ли овчинка выделки?

Плеск воды насторожил Ильтена. Бывали среди невест и такие, кто пытался утопиться или прыгнуть в окно. Именно поэтому в комнате невест на окне стояла решетка. Изящная, ажурная, выкрашенная в серебристый цвет, дабы не вызывать ассоциаций с тюрьмой, но надежная.

Он рывком распахнул дверь. Женщина с мокрым лицом присела на краешек ванны, глядя на текущую воду – одну из тех трех вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Топиться она вроде бы не собиралась. Может, умыться решила?

– Хочешь принять душ? – спросил он по-иррийски.

– Нет, – ответила она сквозь зубы.

Странно. Женщины всегда этого хотят.

– Не бойся, – сказал он. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Ну ка-анечно. – Саркастическая гримаса на ее лице была весьма выразительна. – Что вам от меня надо? Денег?

Ильтен поперхнулся. Отбирать у женщин деньги – вот же глупость какая!

– Успокойся, мне не нужны твои деньги. Наоборот, я позабочусь о том, чтобы у тебя все было: и деньги, и дом, и муж.

– Выкуси, – огрызнулась она.

– Зря ты так, – упрекнул он ее. – Пойдем-ка в комнату, поговорим и все выясним.

– Не о чем нам разговаривать, – отрезала она. – И никуда я не пойду.

– Ладно, не хочешь разговоров – не надо. – Он был терпелив и покладист. – Давай тогда познакомимся по-другому.

Ильтен взялся за пуговицу ее рубашки. И то сказать, уродливая мужская рубашка на упругой женской груди выглядит противоестественно. Он потянул петельку на себя…

В глазах взорвался фонтан искр.

Он не потерял сознания. Почти. Только проморгался после вспышки и обнаружил, что лежит на кафельном полу, усыпанном осколками раковины, а из свернутой падением трубы хлещет холодная вода. Встать удалось не с первой попытки – зрение отражало реальность не совсем адекватно, и чувство равновесия отказывало. Все же, ухватившись за остаток трубы, он кое-как вздел себя на ноги и, борясь с тошнотой, поплелся, перебирая руками по стене, перекрывать стояк.

Курва тоже распростерлась на полу ничком. Не иначе, он автоматически ударил ее в ответ. О сработавшем рефлексе он не жалел: неумеренно агрессивной бабе необходимо сразу, без промедления, указать ее место. Ему случалось сталкиваться с сопротивлением, получать пощечины и царапины. Чтобы справиться с этим, в большинстве случаев хватало пары оплеух. Должно быть, сейчас он перестарался, очень уж неподвижна была женщина. Но и его до сих пор не били так, чтобы в глазах двоилось и содержимое желудка подкатывало к горлу. А самое главное, за что? Ничего не сделал, только пуговицу потрогал.