Ведьмы и враг

Очень скоро перед ними замаячила деревня, и ее худшие опасения оправдались.

Дамек прогрохотал по главной дороге, выкрикивая приказы. Стражники Кимовеска и Вяранджа начали спрыгивать с лошадей, пинками распахивать двери и вытаскивать людей на улицу.

Соболь тяжело дышала, когда Селин остановила ее. Через пару секунд рядом оказался мерин Амели.

— О, Селин, — в отчаянии воскликнула Амели, наблюдая за разыгравшейся перед ними сценой.

Стражники уже согнали на улицу десятки худых людей в изодранной одежде. Кого-то насильно вытащили за руки, кого-то вытолкнули в ночь острием меча. Амели видела, как в темноте белеют белки глаз несчастных, когда они, спотыкаясь, выходили на грязную главную дорогу между домами. Антон даже не пытался вмешиваться. Он ничего не мог поделать.

В домах, расположенных дальше по улице, наверное, все еще оставалось большое количество людей, но Дамеку, казалось, хватило тех нескольких десятков человек, стоявших перед ним на коленях.

Сидя на пританцовывающей лошади, он выкрикнул:

— Те из вас, кто еще в домах! Слушай меня! Поздним вечером здесь проезжали мужчина на чалой лошади и дама на белой кобыле. Мужчина должен был с кем-то говорить, чтобы получить информацию. Мне нужно только знать, с кем он говорил.

Крестьяне хрипло дышали, стоя на коленях на холодной земле, и Селин страстно захотелось оказаться где-нибудь еще, в каком угодно месте, но подальше отсюда. Она была свидетельницей… она пережила слишком много сцен, подобных этой.

— Кто-то говорил с тем мужчиной, — крикнул Хит. — Кто это был?

Пожилая женщина, стоявшая на коленях рядом с Дамеком, подняла на него глаза:

— Милорд… мужчина и женщина действительно проезжали, но они ни с кем не разговаривали.

Дамек спрыгнул с коня и вытащил кинжал из ножен на бедре. Он указал на мальчика лет двенадцати, стоявшего на коленях в грязи рядом со старухой.

— Приведите этого, — приказал он стражнику.

Селин закрыла глаза, но это оказалось большой ошибкой. Ее мгновенно затянуло в воспоминания, кото-

рые она прятала в глубине своего сознания…

Ей девять лет, она живет в Шетане со своей семьей. Ее мама — деревенская целительница, а отец-охотник, причем очень хороший охотник. Это было еще до того, как Дамека поставили во главе провинции, но его предшественник, вассал принца Ливена, был не лучше. Его солдаты свободно хозяйничали в деревнях, наводя ужас на людей.

Однажды трое кимовесских стражника въехали верхом в Шетану и стали забирать все, что хотели. Селин знала, что они не собирали налоги, а просто забирали вещи для себя, вероятно, для продажи. Один из них приказал крестьянину отдать двадцать коз, все, что у того было, обрекая его семью на голодную смерть. Крестьянин отказался. Селин помнила, как все начали кричать, она видела, как крестьянин замахнулся на стражника. Стражники начали избивать крестьянина, и отец Селин поспешил ему на помощь. Он оттолкнул одного стражника, и когда повернулся, чтобы оттолкнуть другого, стражник вытащил кинжал и вонзил ему в живот.

Она не кричала. Она стояла застыв, и смотрела, как умирает отец… из-за того, что бросился помогать крестьянину спасать его коз. Он потерпел неудачу. Стражники забрали коз, перешагнув через тело ее отца, как будто это был мусор, лежащий на земле. Скорее всего, они забыли о нем, пока дошли до окраины деревни.

— Кто-то здесь говорил с тем человеком, — прорвался сквозь ее воспоминания голос Дамека. — Кто это был? Скажите нам, и мы уйдем.

Селин открыла глаза. Хотя Дамек все еще держал кинжал в руках, он, похоже, не собирался пускать его в ход. Двое стражников Кимовеска крепко держали мальчика с двух сторон. Мальчишка задыхался от дикого страха, а лежащая на земле старуха склонила голову, не переставая умолять принца о милости.

— Пожалуйста, милорд! Они ни с кем не разговаривали!

Дамек посмотрел на одного из стражников, державших мальчика:

— Отрубите ему правую руку.

Селин бросила отчаянный взгляд на Антона. Тот был натянут, как струна, но остался сидеть на коне, ничего не говоря.

— Снова закрой глаза на все, — фыркнула Амели.

Мальчик закричал, когда один из стражников рывком дернул его руку.

— Прекратите! — по тропинке к ним шла молодая женщина, примерно одного возраста с Амели. Одежда незнакомки была такой же изодранной, как и у всех остальных, но спина держалась прямо. — Я говорила с человеком, которого вы ищете, — сказала она. — Отпусти мальчика и задай мне свои вопросы.

Она направилась прямо к Дамеку и остановилась примерно в десяти шагах от него. Истинное мужество было редкостью в таком месте, как это, и Селин надеялась, что молодая женщина не пострадает за это.

Первым заговорил Хит, глядя на женщину сверху вниз:

— О чем тебя спрашивал тот человек?

— Он спросил название самого большого города в пределах половины дня езды верхом и дорогу к нему, — ее голос был ясен.

Хит был так благодарен ей, что сбавил тон:

— И какой город ты назвала?

— Чекалин, на севере.

Быстро повернувшись к Дамеку, Хит спросил:

— Вы знаете это место?

Дамек не ответил, пристально глядя на молодую женщину. Он не видел отрезанной руки мальчика, и ему все еще хотелось крови.

У Селин все внутри сжалось, но Хит, казалось, тоже увидел опасность и направил своего коня между Дамеком и молодой женщиной.

— У нас нет на это времени. Вы знаете этот город?

— Конечно, знаю, — отрезал Дамек. — Он в моей провинции.

— Тогда ведите.

Дамек неохотно отвернулся от женщины, вложил кинжал в ножны и вскочил на коня. Селин опустила взгляд на свои руки, и увидела, что они дрожат. Прожив большую часть своей жизни в Шетане, а затем найдя безопасное убежище в Сеоне, Селин считала себя выше печали и вызванных страхом воспоминаний. Как она ошибалась.

***

Уже была середина ночи, когда Амели услышала, как один из стражников доложил Дамеку, что они приближаются к Чекалину. Это была долгая, тяжелая поездка, и девушка злилась на себя за то, как сильно ее беспокоили нынешние неудобства. Во-первых, она была голодна. После того, что она увидела в деревне Кимовеск, у нее не должно было быть ни малейшего интереса к еде, но она не ела весь день, и уже второй вечер подряд в замке не подавали ужин. Вчера вечером умер лорд Хэмиш, а сегодня вечером от ужина отказались из-за новостей о похищении Рошель. Оба эти события были трагическими… но Амели не могла игнорировать чувство голода.

Хуже всего была боль, которую она чувствовала от кожи седла на внутренней стороне ног. Селин не ошиблась, предложив ехать в седле. При той скорости, с которой они двигались, обхватить бока лошади коленями было единственным правильным вариантом. Сначала такой способ езды принес облегчение. Но уже через несколько часов Амели почувствовала, как кожа ног стерлась до крови. И еще это дурацкое вечернее платье… оно не давало никакой защиты, и девушка снова с тоской подумала о брюках.

На окраине города лошади замедлили шаг. Чекалин окружала стена из деревянных бревен. В пределах видимости было два входа. Поскольку стена явно не выдержала бы какого-либо серьезного штурма, а на въездах не было стражи, Амели предположила, что стена предназначена лишь для того, чтобы направлять прибывающий транспорт на главные улицы города.

Хит подъехал к началу отряда.

— Каким бы принцем вы ни были, — сказал он Дамеку, — это место слишком велико, чтобы вы могли приехать и начали мучить людей. Мы можем разработать другую стратегию.

Амели почти не могла поверить в перемены, произошедшие с Хитом. Он был в панике из-за исчезновения сестры, и это, казалось, пробудило в нем все лучшие и худшие качества. Хотя сейчас Хит, безусловно, был более властным, чем она когда-либо могла его себе представить, его манеры граничили с оскорблением.

Селин молча сидела на своей лошади, и Амели с беспокойством взглянула на нее. После отъезда из Кимовеска выражение ее лица было странным, почти больным. Амели хотела спросить, все ли с ней в порядке, но что Селин могла ответить? Не имело значения, в порядке она или нет. Сейчас они обе были в самом центре событий.