Ведьмы и враг

Амели невольно посмотрела в сторону Антона. Он стоял как вкопанный, не сводя глаз с Селин.

— Несколько ночей спустя отец, молодой фермер и старшая дочь отправились в город в большой общий зал, чтобы послушать игру менестрелей. Развлечения такого рода были редкостью в их части страны, и отец подумал, что, возможно, какая-нибудь прекрасная музыка могла бы облегчить их печаль. Они заняли свое место в небольшой толпе, когда менестрели приготовились. Певица вышла, чтобы начать свою первую песню, и, к всеобщему удивлению, ее лицо начало меняться, становясь круглее и красивее, а волосы стали густыми и медно-золотыми… пока она не приняла облик младшей сестры и не начала петь печальными мелодиями. «Я плачу. Я оплакиваю своего потерянного отца. Я оплакиваю свою потерянную любовь, и я оплакиваю свою сестру, которая столкнула меня в реку и смотрела, как я тону».

Несколько солдат резко втянули воздух.

— Тогда певица выглядела точно так же, как и раньше. Но красивый фермер обернулся и в ужасе посмотрел на старшую сестру, на лице которой было написано чувство вины. — Селин теперь говорила почти шепотом, но ее голос разнесся по комнате. — Она скоро будет наказана за свое преступление из ревности… разоблаченное поющим призраком.

Селин опустила голову. История была закончена.

В зале долгое время царила тишина, а затем раздались аплодисменты, заполнившие все большое пространство.

Амели бросила последний взгляд на переднее окно.

Антон исчез.

* * *

На следующее утро они выехали с опозданием. Несмотря на некоторое разочарование, Антон понял, что этого следовало ожидать. Это был первый раз, когда капралу Рюрику было поручено собрать двадцать пять человек, их лошадей, их фургон, а затем отправить всех обратно в дорогу.

Наконец, однако, большая группа выехала из Рекаузи и пересекла территорию Дамека. Дорога, по которой они ехали, снова была обсажена густыми темными деревьями, а с неба лил мелкий дождь. Антон кодирует за Селин и Амели, стараясь держаться как можно изолированнее.

По большей части его мысли были так заняты, что он едва заметил задержку.

Каждый шаг ближе к Кимовеск наполнял его все большим страхом.

Хуже того, он не мог перестать представлять себе вид Селин прошлой ночью… и звук ее голоса, когда она рассказывала эту историю. Он хотел выбросить этот образ из своих мыслей, но не смог.

За всю свою жизнь он влюбился только в одну женщину. После одиноких, наполненных болью лет его детства и юности, в возрасте восемнадцати лет, он встретил Джослин Шевриер. Она была милой, защищенной и застенчивой, с даром проявлять малую доброту. С ней он впервые не чувствовал себя одиноким.

Хотя она происходила из знатной семьи, она не была королевской и не была богатой. Принц Ливен запретил жениться. Это был единственный раз, когда Антон бросил вызов своему отцу, и его не волновали последствия. Поскольку Антон уже правил Сеон, его отец не мог позволить себе лишить его наследства. Антон справился с первоначальным гневом, не дрогнув, хотя это беспокоило его больше, чем он хотел признать, поскольку у него не было желания причинять боль отцу. Но почти сразу после свадьбы Джослин забеременела, и тогда все было прощено.

Принц Ливен хотел внука.

Джослин умерла при родах вместе с ребенком, и Антон хотел умереть вместе с ними. Ему потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, а он даже ни разу не взглянул на другую женщину… до сих пор.

Во многих отношениях Селин была совсем не похожа на Джослин. Она определенно не была ни защищенной, ни застенчивой. Она перенесла больше, чем ее доля трудностей, и проявляла плохо скрытую осторожность большинства мужчин. Она была непревзойденной лгуньей и не выказывала никаких угрызений совести против использования этого таланта, когда это было необходимо.

Но… она также была теплой, отзывчивой и щедрой на маленькие проявления доброты. Она была красивой и умной и гордилась тем, что поддерживала себя и Амели своими выдающимися навыками аптекаря.

Он и не думал, что когда-нибудь снова почувствует такое влечение к женщине, и все же он не мог действовать в соответствии со своими чувствами или даже сказать ей об этом.

О браке не могло быть и речи. Все, кто имел значение, считали бы ее цыганской крестьянкой, и, учитывая нынешнюю политическую ситуацию, даже Антон не стал бы так далеко выходить за рамки общественных условностей. Да и Селин не пожелала бы ему этого. Она заботилась о своей стране и хотела, чтобы его назвали великим принцем. Это оставляло ему перспективу сделать ее своей любовницей, а он никогда не допустил бы такого для такой прекрасной женщины, как Селин. Несколько раз он так сильно хотел, чтобы она прикоснулась к нему, что почти забывался, но один или оба они в последний момент отступали.

Благодарно.

Нет, это была его судьба-оставаться в изоляции, и он это понимал. В отличие от Дамека, он не женился бы из-за денег или связей, и любовь была для него редкостью. И все же самосознание было сильной стороной-по крайней мере, так всегда говорил его отец.

Его высокий жеребец легко шел по грязной дороге, и он снова попытался выкинуть из головы образ Селин прошлой ночью, стоящей перед очагом и рассказывающей эту историю.

Он был так сосредоточен на своих мыслях, что его лошадь чуть не столкнулась с ее задом, прежде чем он понял, что весь отряд остановился.

— В чем дело? — он позвонил.

Прежде чем кто-либо ответил, он посмотрел вперед, мимо капрала Рюрика, и увидел большой, но потрепанный фургон, преграждающий дорогу. С задней левой стороны оторвалось колесо, и этот угол провалился в тонкий верхний слой грязи на земле. Перед домом был запряжен полуголодный мул. Возможно, двенадцать крестьян — мужчины, женщины и дети, все худые до костей-собрались вокруг задней части фургона, как будто оценивая ущерб.

Некоторые из них обернулись, чтобы посмотреть на контингент примерно в то же время, когда их увидел Антон, и ужас залил их лица.

— Беги! — крикнул один из них.

Мгновенно небольшая толпа бросилась бежать к деревьям.

К удивлению Антона, Селин направила свою лошадь в обход охранников, стоявших перед ней.

— Пожалуйста, остановись! — крикнула она. — Мы не причиним тебе вреда. Пожалуйста!

Прежде чем он успел пошевелиться, она пустила свою серую кобылу галопом по краю дороги, все еще окликая крестьян. Некоторые из них начали притормаживать и оглядываться на нее.

Внезапно осознав, что она может быть в опасности, он пнул Шепота в бок, подталкивая его вперед. Он услышал, как Амели идет за ним.

К тому времени, когда он добрался до передней части отряда, лошадь Селин была рядом с лошадью Рюрика, и она, наклонившись с седла, разговаривала с одной из крестьянских женщин.