Страница 20 из 51
Рей положила несколько кредитов в открытый футляр для инструмента, где валялась пара монет. Бен пошарил в кошельке и повторил её щедрый жест. Рей поднялась и с нежностью взглянула на него, вновь взяла за руку и повела за собой.
В вышине поползли свинцовые кучевые облака, в воздухе запахло озоном. Они вышли к набережной, вдоль которой ютилась вереница лавок, а над ними нависали открытые ветхие балконы жилых квартир. У балюстрады набережной стояла парочка пожилых рыбаков, душевно вспоминающих годы своей юности в лётной академии, по каналу неспешно плыли катамараны и водные велосипеды, пассажиры которых озабоченно поглядывали вверх, предчувствуя дождь. Бену пришло на ум, что они практически не сказали друг другу ни слова с тех пор, как вышли из последнего бара, но их молчание не тяготило его: «Молчим — и ладно, не страшно, — думал он, — натянутая болтовня была бы куда хуже». Чем дальше они уходили, тем старее кварталы представали перед их взором: вывески мигали, уличные фонари местами не работали, дороги были разбиты. Бен отмечал в своей памяти все несовершенства, обдумывал, как можно было бы повлиять на своего начальника, а через него на губернатора, чтобы тот наконец-то разул глаза и обратил внимание на россыпь проблем, создающих неудобства в городской жизни. Заморосил мелкий дождь, окропил кожу прохладными капельками. Рей предложила укрыться в ближайшем обшарпанном баре.
Внутри было обманчиво тихо и прилично. Бармен, зевая, протирал стаканы, перекидывался сплетнями с дроидом, занятым починкой ламп у стойки. Рей заказала слабоалкогольные напитки и отнесла их к дальнему столику в той части помещения, где царил мутно-жёлтый полумрак и вся мебель была из красных тяжёлых древесных пород.
— Смотри-ка, этому залу почти двести лет! — обратил внимание Бен на памятную табличку, как только они с Рей расположились друг против друга. — Любят же здесь всей душой старьё, — он проговорил это без привычного презрения.
— Вот потому что старый — потому такой классный. Он какой-то такой… не знаю, как сказать…
— Атмосферный?
— Да, точно! Мне даже кажется, словно за соседними столиками сидят люди былых лет, выпивают и едят вместе с нами, одетые в старомодные вещи и говорящие о заботах своего времени. Меня это завораживает. Только не говори, пожалуйста, что тебя нет! Не порти мне настроение! — жалобно насупилась, воинственно взглянув на него.
— Обещаю, что не буду докучать тебе сегодня.
Размеренность и уединённость, царящие в воздухе, запустили сластолюбивые когти в сердце Рей. «Хочу сесть к нему на колени. Хочу неустанно целоваться с ним. Чтобы мы так и сидели одни единственные в этом зале, словно одни в целой Вселенной. Я бы приласкала его так, как он захотел, я бы сделала что угодно», — трепетное желание щекотало ей воображение, сводило с ума. Рей стало душно, мокро, она легонько заёрзала на стуле, неотрывно глядя на Бена. Он говорил о чём-то, кажется, о работе — она уже слушала с переменным успехом. Бен заметил в её взгляде перемену, а в движениях истому, но не верил, что он мог быть этому причиной.
Наступила глубокая ночь, бармен захрапел. Бен оставил на стойке последнюю наличность, и они вышли в темноту, в лапы беспощадного ливня. С тротуаров стекали бурные грязные ручьи, с клокотанием опускаясь водопадами в канализацию. Здоровые капли отскакивали от асфальта и ударялись о ноги прохожих. Бен крепко обхватил Рей за плечо и прижал к себе, затем снял куртку и поднял её над их головами. Рей вцепилась пальцами в его свитер и припала щёкой к широкой груди, изнывая от телесной жажды и ликуя от счастья близости. Мимо промчался пьянчуга на спидере, окатив их поднятыми с земли брызгами. Рей сильнее вжалась в Бена, задрала голову и уставилась ему в глаза. «Славный, нежный, гладящий потаскухин взгляд», — скользко вползло в его разум. Бен понятия не имел, как на самом деле смотрят потаскухи, но решил, что, должно быть, в точности так, как сейчас смотрела Рей. Каким-то непостижимым образом в его сознании ладно и дружно соединились возвышенное обожание и разнузданные желания, облачённые в низкие, блудливые словечки, от которых по телу растекался липкий жар. Он ласково убрал с её щеки прилипшую прядь. Хмурое небо смятыми простынями нависло над городом, подталкивало быть ближе, честнее, свободнее. В это окутывающее мгновение Рей показалась ему хрупкой, женственной, нуждающейся в нём. Рей — лучший техник на Гринстоке. Рей, которая несколько часов назад воинственно надрала зад трубой коренастому мужику. Рей, которой никогда не нужно чьё-то одобрение. Этой самой Рей вдруг необходимо было его плечо и куртка над головой. Бен отдал бы ей всё, что у него есть, всего себя вместе с несчастной курткой.
— Холодно, — тихо процедила она, стуча зубами.
— Давай найдём хоть какой-нибудь убогий мотель. Переждём ливень.
Он повёл её за собой, перенося через гигантские лужи и укрывая от всплесков воды, поднимаемых владельцами наземного транспорта. На пути спасительным светом замигала красная табличка, омываемая ржавыми ручейками, льющимися с крыши. Бен влетел внутрь без раздумий, опустил в холле Рей на ноги, нехотя оставив складки её одежды, сквозь которые с наслаждением ощущал всю дорогу контуры её тела.
— Вот дерьмо! — выругался он вдруг. — Я ведь последнее просадил в баре…
— У меня ещё осталось немного, не паникуй, — успокоила его, осмотрев содержимое своей сумки.
К ним подковылял очень старый дроид-портье, скрепя шарнирами. «Сила, он ещё древнее маминого болтуна Си-Трипио! И такое ощущение, что смазывали его последний раз в год моего рождения…» — с сарказмом подумал Бен.
— Добро пожаловать в наше райское, любовное гнёздышко, дорогие постояльцы! Я могу отнести ваш багаж в номер, — протокольно и со слащавым дружелюбием отчеканил дроид.
— Спасибо, у нас нет багажа, — нахмурилась Рей.
— Тогда позвольте проводить вас к стойке регистрации, — и зашагал вперёд по коридору.
На декоре и обстановке мотеля был отпечаток чего-то вульгарного и карикатурно-бордельного: стены покрашены в пастельный мелкий цветочек, розовый и красный короткий тюль на окнах с драпировкой бантиками, рядом с ресепшеном висело полотно в красных тонах, изображающее изгиб женской талии. Пожилой администратор сидел за стойкой, уткнувшись в свой журнал, и даже не поднял головы, когда к нему подошли. Бен с нарочитым раздражением хлопнул ладонью по звонку.
— Вам на час? — спросил администратор с будничным лёгким пренебрежением.
— Э-м, да мы не знаем… Пока дождь не кончится…
— Да он может всю ночь лить, а вот у вас так вряд ли получится, юноша, — старческий добряковый хохот. Оторвался от своего журнала, натянул пенсне, взглянул в растерянное лицо Бена и захохотал ещё громче.
— Нам раздельные кровати, — подключилась Рей, желая избавить своего спутника от неловкости.
— Милая, у нас нет таких номеров. Здесь в основном останавливаются на час-два те, кому ничего, кроме кровати, и не нужно уже, — ласково ответил администратор.
— Просто дайте уже любой, — проворчал Бен.
— Вот, пожалуйста: второй этаж, номер двести пять, — положил на стойку ключи с глухим звяканьем.
Рей расплатилась, и Бен нетерпеливо взял её за руку, увлекая за собой наверх.
«Раздельные кровати им», — буркнул со смешком себе под нос администратор, взглянув им вслед, и вернулся к своему прежнему занятию.
По коридорам на этажах носились хрусталём и гулкими всхлипами стоны да скрипы из номеров, отталкивались от стен, спотыкались о бегущих к своей двери Бена и Рей. Добрались до двести пятой комнаты, протолкнулись через узкий проём во мрак, облепивший их со всех сторон. Рей пощёлкала несколько выключателей, но тщетно — электричества не было. Дружно сняли мокрую обувь и поставили в специальный шкафчик для просушки, работающий от батареи. Разбрелись по разным углам, сидели в молчании, слушая барабанящий снаружи дождь и непрекращающиеся тихие стоны за стеной. Безмолвие разрывало пространство, накаляло воздух. Рей взобралась с ногами в глубокое кресло с высокой спинкой, обтянутое замызганной бежевой тканью с цветочным принтом. Измождённо прижалась головой стене и заметила со стороны левой щеки оторванный кусок тёмно-бирюзовых обоев: в темноте он напоминал взмахнувшего тонкими руками над жирным телом хатта. У окна вырисовывался большой и высокий силуэт Бена, чуть сгорбившего плечи в меланхоличной задумчивости. Перевела взгляд на двухместную кровать, заправленную чистым бельём, от которого ещё стойко пахло порошком и свежестью. Рей отчего-то было страшно при мысли сесть туда. Она воображала, что если её тело опустится на простыни, то непременно что-нибудь случится. Несмотря на то, что это и было бы лучшим сценарием сегодняшней ночи, страх впивался под рёбра — никто не спешил избавить Рей от него. А единственный, кто мог, стоял от неё в другом конце комнаты — на краю Вселенной — пока она дрожала у пропасти.