Страница 15 из 51
Ему вспомнились первые недели после того вечера, когда он заставил себя выйти на крыльцо в дождливую ночь. Тогда Бен жаждал узнать, ради кого пожертвовал жизнью, и уделял по часу в день медитации в Силе. Но каждое новое утро съедало его решительность и любопытство. И когда он позволил себе поцеловать Арди́, в сознание закралась мысль, что, возможно, его жертва не была актом любви. Может, он спас того, кого считал другом. Или всё могло быть печальнее, и тот человек не считал его важным в ответ. Тогда нет никакого смысла цепляться за прошлое, потому что его жизнь отныне стала совершенно другой.
Заехал домой, принял ванну и быстро поел, позабыв о сонливости. Ему хотелось не валяться на кровати, изучая потолок, а скорее нагрянуть к Арди́ и доказать самому себе, что он не обманывает её.
Бодро минул несколько домов, вошёл во внутренний двор и взлетел через две ступеньки по крыльцу, чтобы постучать. С заднего участка Бен услышал мерный стук рабочего станка Макка и голос Арди́. Обошёл дом и увидел отца, трудящегося над новой партией украшений, и дочь, с сигаретой в зубах стоящую у мольберта. Длинный мягкий стебелёк пепла уже превратился в завиток и вот-вот должен был сорваться и раскрошиться на палитре, которую Арди́ держала в заляпанной синей, зелёной и жёлтой красках руке. Платиновое колечко волшебно поблёскивало на указательном пальце. Бен со спины обвил одной рукой талию Арди́, а другой вытащил у неё изо рта сигарету и потушил в пепельнице, стоящей на подставке мольберта, в горе грязных тюбиков с краской.
— Что это тут у тебя за мазня? То цитрусовое дерево? — чмокнул её в щёку.
— Сам мазня! — обернулась, сверкнув аквамариновыми глазищами, и провела ему по носу кисточкой, оставив густой, маслянистый зелёный след, после чего легко поцеловала в щёку.
— Бен, здравствуй! — помахал ему Макк, подложив под маленькую лупу на установке новый минерал. — Давненько не видел тебя.
— В Пайн-Порте катастрофа на катастрофе. Я целых двое суток проторчал на работе: такое ощущение, что проще уже новый порт отстроить, чем вкладывать кредиты в ремонт этой развалины.
— Знаешь, что хуже этого? — Арди́ развернулась к нему всем телом, оттирая тряпочкой краску с пальцев. — Что ты пашешь, как домашний скот, но совершенно забыл, что тебя там уже ни во что не ставят, уютно расположившись на шее. Потребуй повышения и прибавки! Старый пердун так и будет выплачивать тебе гроши за невообразимый труд, потому что ему это удобно. Неужели я должна тебя учить, как воплощать амбиции?
— Бусинка права, так уже не годится. На тебя взвалили больше, чем готовы оплатить.
Бен оставил Арди́ и легко ступая подошёл к Макку, прислонился плечом к тоненькому стволу близстоящего дерева и качнул пальцем листок над головой.
— В прошлый раз, чтобы получить продвижение, я убил своего «начальника», — его глаза, казалось, даже потемнели. Макк приостановился и обратил к Бену лицо.
— Тебе не обязательно снова и снова душой возвращаться к этому. Пусть прошлое останется в прошлом, верно? — проговорил он очень мягко, по-отцовски.
— Но я убивал. Много-много раз. И уверен, ты не единожды это мог почувствовать… как я убивал. Во имя того, что считал правильным.
Арди́ вздрогнула, тихо отложила кисть и нервно вставила сигарету в рот, затянулась с неистовством и шумно выдохнула большое облако дыма. Шмыгнула, потёрла мизинцем уголок глаза и взглянула на Бена: «Не бойся. Он лишь тот, кого ты сейчас видишь, остальное больше не имеет значения. Остальное сгинуло в его милосердном акте самопожертвования», — ещё раз выдохнула. Мысль-червь, мысль-истязание, которую она закрыла на сотню замков, ответив однажды на его поцелуй. Эта мысль просачивалась в сознание против воли десятком отринутых неудобных разговоров.
— Я догадываюсь, что ты собой представляешь, мальчик мой. Я видел в тебе много тьмы и много света. Но ведь ты всё же выбрал сторону, не так ли? А я уже стар, чтобы судить людей только по их ошибкам.
— Даже если эти ошибки чудовищны?
— Ты считал, что поступаешь правильно. Все люди так делают. Я не хочу снимать с тебя вину за содеянное, Бен, хочу лишь, чтобы ты сам понял, что не всем на этом свете выпадает второй шанс. И у тебя есть шанс начать всё сначала. Как это видишь ты.
— В конечном счёте, тебе всего-то нужно поставить на место одного-единственного жадного дедка, — подключилась вновь к разговору Арди́, чтобы снять с себя напряжение, — и убивать никого не нужно.
«Она на моей стороне, — воодушевился Бен, — невзирая на то, кем я был». Он не видел, как она дрожащими пальцами вкручивала окурок в пепельницу с такой силой, что процарапала ногтями стекло.
К Бену пришло успокоение, и опьяняющая нежность Рей растаяла в потоке дня — трусливо выброшенная в груду тревог о прошлом.
Станок Макка вновь завёл свою постукивающую песнь, загремел молоточек, механизмы начали издавать скрежет по камню, и Бен впал в забытье, глядя на работу мастера. «Кудесник! Чародей! Воскреситель камней», — думал он, наблюдая, как минералы, не представляющие особенной ценности, приобретали сказочные формы — вторую жизнь в умелых руках этого талантливого человека. «Давай, лапонька, не подводи своего старика», — ласково приговаривал станку Макк, когда тот начинал давать мелкие осечки.
Комментарий к Часть III
**Выдержки из статей на Вукипедии:**
*Сарлакк** — опасное всеядное существо, напоминающее растение, которое было одним из любимейших животных Джаббы Хатта. Его обиталищем была Большая яма Каркуна в Дюнном море на Татуине.
**Пост к главе**: https://vk.com/wall-24123540_3286
**Группа автора**: http://vk.com/club24123540
========== Часть IV ==========
Дни превратились в однородное месиво, в тревогу и ожидание неизвестно чего. Рей нагрузила себя работой и даже вернулась к тренировкам: уходила в лес, чтобы поупражняться с квотерстаффом или сейбером. Что угодно, лишь бы не думать о Бене. Ведь, невзирая на то, что в пространстве он был к ней ближе, чем когда-либо, Рей казалось, что так далеки они не были никогда. В былые времена их разделяли сотни световых лет, но Сила всегда сводила их вновь и вновь: она позволила им прикоснуться друг к другу в разных уголках Вселенной, позволила увидеть истерзанные души друг друга. Осознание, что их драгоценная связь разорвана, возможно, навсегда, ввергало Рей в отчаяние. Грустно и смешно: когда-то она молила звёзды, чтобы эта «неудобная близость» сгинула навечно.
«Что ж, глупая, твоё жалкое желание наконец-то сбылось!»
Как бы невзначай, Рей спросила у Митча, где Бен живёт. Она действительно старалась не думать о нём, но получалось скверно.
Одним скучным утром её вызвали забрать в ремонт парочку дроидов для мытья пола. Дом семьи клиента стоял напротив того, где жил Бен. Рей гнала свой спидер так быстро, что приехала раньше условленного срока: ей хотелось увидеть, как Бен уезжает в космопорт. Но он так и не появился. Остаток дня даже любимая работа не приносила радости.
На закате она отвезла дроидов обратно и как только вышла за калитку, увидела, что Бен вернулся к дому. Сама не зная почему, она прикрыла рот рукой и дёрнулась обратно во двор заказчика, укрывшись в пышных зарослях благоухающих розовых цветов. С тоской и злобой на себя она наблюдала сквозь решетку, как он закрывает за собой дверь. «Идиотка!» — сокрушённо приложила кулачок ко лбу.
Весь следующий день Рей бездельничала. Занималась своими комнатными цветами, училась готовить новое блюдо и сожгла две первые попытки. Ближе к вечеру уселась за обеденный стол и придвинула к себе лист пергамента с пером и чернилами. Купить на рынке набор для каллиграфии было порывом, который пришёл в её голову после того, как она провела ремонтные работы в Пайн-Порте. В тот день она сдружилась с Говардом, который помогал ей и обеспечивал всем необходимым, несмотря на хромоту. После трудов он пригласил её выпить каф со сладостями в диспетчерской, и там Рей нашла технический журнал, на обложке которого по старинке стояли две подписи с расшифровками. Когда она поинтересовалась, Говард ей с важным видом пояснил, что вот здесь повыше — аккуратная и изящная* — Бена Соло, а корявенькая пониже — его. «Здесь вообще многое по-старпёрски, — отшутился он тогда, — компьютеры не понятно для кого стоят». Пальцы Рей с трепетом обводили букву «Б», пока на их подушечках не отпечаталась её форма. Теперь она пытливо выводила букву чернилами на шершавой бумаге. Одну единственную, которую запомнила. Безумно дорогую сердцу. Это монотонное занятие успокаивало нервы и сопровождало затянутые думы. В отворённое окно ветер принёс труху из садика и тоненькие вялые лепестки тёмно-синего цвета, рассыпал их на пергаменте и хлопнул деревянной створкой. Сеточка тюля забегала полупрозрачными тенями по скатерти.