Разбитые надежды

- Я не знаю, что будет потом. Давай просто оставим это до 21-го июля?

- Как знаешь.

***

С начала лета у Клауса начались новые заботы: обсуждение сценария фильма, конференции, подготовка к публикации новых произведений. Интересные беседы сменялись бумажными волокитами, а те в свою очередь ночным писательским трудом. Никлаус столкнулся и с новой проблемой: наплывом критики в адрес своих работ. Всё бы ничего – похвала всегда идёт бок о бок с замечаниями, но тут к делу подключились особые персоны – охваченные завистью писатели, чьи книги выпускались параллельно с романами Ника, но не завоёвывали читательской любви и признания. В этот период молодой писатель испытывал удушающий стресс, мешающий сосредоточиться на работе.

Но однажды случилось кое-что, что заставило Ника позабыть о дурных рецензиях и завистниках: ему позвонили из Брауна, сказав, что молодого человека там ждут с началом следующего учебного года, если ему будет угодно, и никаких экзаменов или прочих документов ему для этого ненужно – всё уже устроено специально для него. Не было сомнений, что важную роль в этом сыграли его нарастающая известность как писателя и, куда уж без него – Мистер Л.

Судьба усердно баловала Клауса и походила на сказку, всё было столь стремительно, что казалось нереальным. Ему даже порой становилось страшно при мысли, что это, вероятно, предвещает что-то дурное.

Близился конец июня. Клаус ужасно устал от событий последних нескольких месяцев, ему было необходимо вырваться подальше от Нью-Йорка, возможно, слетать куда-нибудь на отдых.

Сегодня он спал до часу дня, потому что вчера до глубокой ночи обсуждал с Мистером Л. готовый сценарий, который предоставили Клаусу продюсеры накануне. Майклсона разбудил настойчивый стук в дверь. «Я его застрелю когда-нибудь! Он один из всех, кого я знаю, ни разу в жизни не предупредил о своём визите… И вообще, этот придурок не любит пользоваться дверным звонком – только барабанит по бедным дверям!»

- Ты ещё валяешься? Что вы там такое вчера до чертиков интересное обсуждали?! – весело затараторил Стефан, едва перешагнув порог.

- Сценарий, – мямлил Клаус, потирая лицо.

- Ну, ты Капитан Очевидность! – друг всплеснул руками, – иди-иди, умойся-ка, просыпаться пора! – он по старой привычке школьника-спортсмена резко развернул спящего на ходу друга за плечи и направил в ванную комнату.

Стефан открыл кран на полную мощность и с силой окунул под струю лицо Клауса, а затем измазал другу лоб зубной пастой, истерично хохоча при этом.

- Ах ты зараза! – испуганно возопил Ник, тот час же проснувшись и погнался за удирающим шутником Стефом.

Клаус практически слёту «выстрелил» прямо в футболку Сальваторе здоровенной порцией пасты, после чего тот остановился.

- Я тебя выгоню сейчас через окно, чертяга! – смеялся Ник, упираясь ладонями в колени.

Им нравился их дружный надрывной смех: впервые за долгое время оба вновь смогли почувствовать себя беспечными детьми, какими были когда-то. На улице светило яркое солнце, и лето нынче было в самом разгаре, а забот у обоих сейчас наконец-то не было и не намечалось.

После парни замолчали, Стефан уселся в кресло, а Клаус отправился к шкафу, чтобы натянуть домашнюю одежду.

- После того, как я ушёл от вас вчера, мне позвонила Елена, – серьёзно начал Стефан, – я стоял под ночным ветром, весь такой в поэтическом настроении, а она возникла вдруг… намёками предложила полететь с ней в Испанию. А ты ведь знаешь, я недавно расстался с Лили, и всё так смешалось.

- Ну, так что, ты согласился? – Клаус вопрошающе приподнял бровь.

- А я должен был согласиться? – он развёл руками.

- Видишь ли, Стеф, я сейчас думаю о том, что как бы сильно не было ущемлено твоё самолюбие, ты не должен сейчас упустить Елену. Не потому что надо хвататься за соломинку, а потому как ты позже пожалеешь, если откажешь, а ведь потом пути назад не будет. В том смысле, что будет глупо после этого пытаться вдруг показать своё небезразличие.

- Я сказал ей, что мне надо подумать, не горячись.

- О, Стефи, ты, как истинная бабёнка, разумеется, нуждаешься во времени! – Клаус игриво оскалился в манере своего наставника.

- Это ужасно, – бросил Сальваторе вдруг.

- Ты про что?

- Ну… не знаю, этот не твой оскал…

- Прости, дружище, – осёк себя Клаус на полном серьёзе, – всё так плохо?

- Да нет, нет. Извини, что я так сказал: просто, сколько знаю тебя, ты так часто в определённые этапы на практике усваиваешь повадки и взгляды на жизнь окружающих тебя людей. Даже, скорее, наиболее сильно на тебя влияющих. Нет, я не думаю, что это плохо. Я сейчас даже подумал, что Мистер Л. весьма интересный и полезный пример для подражания… как и наш препод по литературе господин Оливер.

- А вот ты сейчас говоришь в точности как я! – хихикнул Клаус, дружески стукнув друга в плечо. – Этот осаждающий анализ поступков… На тебя вот, видимо, влияю я. – Он важно обошёл друга. – Возвращаясь к Гилберт…

- Ты прав, другой возможности у меня не будет, думаю, это путешествие многое изменит для нас с ней.

- За меня тогда не переживай, говорю сразу: я придумаю что-нибудь для нас с Хлоей: у неё сейчас тоже каникулы, а её отец ещё пару месяцев назад обещал нам билеты на Бали.

***

Проводив спустя три дня лучшего друга и Елену в аэропорт, Никлаус всем сердцем предчувствовал нечто новое и прекрасное для Стефана. «Он её долго ждал и заслужил эту романтическую поездку, в которую непременно всё должно случиться». Через девять дней Клаус улетел с Хлоей на Бали. На тропическом острове он встретил и свой двадцатый день рождения, в который к нему с его девушкой присоединился и Стефан в компании Елены, что стало для Майклсона лучшим подарком.

Про своё наивное обещание, данное Кэролайн, он забыл и считал, что она забыла тоже.

В Нью-Йорке 21-го июля было очень душно, шёл проливной тёплый дождь, не дающий ни сколечко необходимой прохлады. Кэролайн сидела в офисе Мистера Л., забравшись с ногами в его кресло. Девушка пришла сюда в надежде найти Клауса, но его наставник заявил, что парня нет уже несколько дней. Господин Л. стоял у окна, занятый деловым разговором, изредка наблюдая за скучающей девушкой, теребящей подол длинной в пол узорчатой юбки. Она не рассказывала ему, зачем конкретно пришла сюда, но ей почему-то в данный момент было спокойно и комфортно в обществе этого человека, невзирая на то, что они даже практически не разговаривали друг с другом.

========== 19 Глава. «Лето для Кэролайн» ==========

«- Здравствуй, Клаус, – мягко сказала она, выведя юношу из транса.

-А… Кэролайн… Ну, здравствуй… Ты что-то сегодня поздно, – он нервно сглотнул.

- Я ездила к отцу, мои родители просто уже года два в разводе, вот я и езжу к нему на лето: сильно задержалась в дороге, – она оценивающе оглядела своего собеседника. – А ты, гляжу, оброс! – она взъерошивающим движением провела рукой по его волосам.

- Хм, есть немного. Но мне, знаешь, не до этого было: у меня было суматошное и безумное лето, столько всего, – он старался быть веселым и держаться выше неё.

- Мне тоже было, что испытать этим летом, – сказала она между делом, но отчего-то эти слова вызвали в Клаусе беспокойство. – Ладно, я побегу в класс, а то занятия начнутся через пять минут…»

Да, в эту секунду того далёкого дня он действительно испытал беспокойство: Кэролайн так изменилась за лето, её голос звучал иначе, движения стали плавными и чарующими. Всё переменилось в этой неказистой девочке. Что же такое довелось ей испытать за то лето?

***

В лето перед выпускным классом во внутреннем мире Кэролайн произошли некоторые перемены. Девушка соскучилась по отцу, Уильяму Форбсу, поэтому каникулы решила провести с ним, да и перепалки матери и отчима раздражали ей нервы. Гвен Форбс развелась с первым мужем, считая того «нищебродом», как она любила выражаться, второго бранила по тем же «статьям». Для юной Кэр, для которой финансы вообще никогда не представлялись какой-то великой ценностью, было истинным мучением попадаться под горячую руку, когда дела доходили до скандалов.