Страница 15 из 111
― Ни разу не видела подобное в такой близости…
― Да я и сам, сколько бы ни летал к Армину погостить, всякий раз торчу на платформе разинув рот, когда снизу отбывают корабли. Ты бери выше: сейчас мы на таком полетим! ― воодушевлённо произнёс Эрен, глядя ей в глаза, затем потянул обоих друзей за собой на эскалатор.
На верхнем ярусе разгуливал ветер, дарящий спасительную свежесть. Платформа с обеих сторон была защищена балюстрадой, посадка производилась строго через турникет. На скамьях сидело много стариков, а пассажиры в основном ограничивались довольно скромным багажом: здесь останавливались дирижабли, идущие пригородными маршрутами. Эрен с восхищением оглядывал просторы монументального здания порта, и от горла через живот до самых пяток опускался ток ― настолько увиденное захватывало дух. Потолок был разделён на две части узкой полосой, через которую на платформу проталкивался тоненький каскад бледно-жёлтого света. Эрен воображал, что этот свет врывался сюда из другого мира. Он посмотрел на улыбающуюся Микасу, стоящую прямо под волшебным солнечным потоком, и сердце вновь пронзило острой болью: «Как долго продлится её радость? Настанет день ― из больницы вернётся этот подонок, лето закончится, и она вновь станет изнурять себя учёбой. Обратно превратится в грустную девочку, избегающую доверительных отношений и долгих разговоров по душам».
― Вон уже наш летит! ― прокричал Армин, показывая в сторону дирижабля с молочно-розовым корпусом.
― Какой красивый! ― очарованно произнесла Микаса, вытянув шею.
Раздался протяжный хриплый гудок, по громкоговорителю объявили направление дирижабля, а также напомнили о мерах предосторожности при посадке. Как только транспорт полностью остановился, пассажиры потекли к турникетам ― без промедлений, давки и ругани: на верхних ярусах это ни к чему хорошему не приводило. Ребята заняли места на боковой скамье: Армин, как обычно, у окна, Микаса и Эрен же чуть не легли друг на друга, чтобы тоже смотреть на город и небо.
— Задушите, бегемоты! ― тихо ворчал на друзей прижатый к стене Арлерт. ― Хотя знаете… На самом деле, эта нелепая уютная близость мне даже нравится, ― со смущением добавил он.
Дома внизу казались крошечными, а леса и поля образовывали причудливые зелёные узоры. С высоты всё выглядело нереальным. По телу разносилось приятное ощущение самостоятельности и независимости: они втроём ― одни ― и летят куда-то, по своим делам, совсем как взрослые. По проходу весело забряцали колёса торговой тележки. Около друзей остановилась пожилая продавщица и предложила мороженое.
― Мне фруктовый лёд! ― пискнул Армин, выглядывая из-за двух темноволосых голов и протягивая деньги.
― Мне ничего, ― кисло отозвалась Микаса.
― Два ванильных рожка, ― попросил Эрен и незамедлительно отдал один из них Микасе.
― Не стоило…
― Стоило. Ешь и ни о чём не думай.
― Спасибо тебе. ― Она ласково и грустно улыбнулась ему. В её глазах что-то промелькнуло ― что-то давно утраченное, почти позабытое.
Эрен с удовлетворением поглядывал, как она медленно расправлялась со своим угощением, попеременно оттирая с ткани комбинезона молочные капли. Армин, напротив, быстро уплёл свой лёд и тоскливо вздыхал, что надо было взять два.
Полчаса в небесах и почти двадцать минут на автобусе по разбитому асфальту, пока, наконец, они не сошли на остановке, где начиналась тропа через горный луг, ведущая к деревне. Рядом с остановкой седобородый лысый старик торговал свежими ягодами. Армин сразу же узнал в нём соседа из дома напротив. Сердобольный старичок всучил подросткам маленькую корзину с клубникой, ежевикой и голубикой, настойчиво отказавшись от денег: попросил лишь вернуть завтра корзину и передать привет дедушке Армина. Попрощавшись со стариком, все трое побежали по извилистой тропе.
Белый свет расстилался в долине, стекал по упрямым склонам, купаясь в бессчётном количестве душистых цветов. Кругом никого ― только шустрые птицы в вышине и пёстрокрылые бабочки да шмели, перелетающие с лепестка на лепесток. В лёгких так много воздуха, что трудно дышать, ноги работают без устали, а спину обдаёт тёплым ветром. Микаса обогнала друзей, раскинула в стороны руки и закричала что было сил. Эрену показалось, что в громком звуке её голоса дрожало невыразимое отчаяние, и только красота всего живого ― древняя и чистая ― могла утолить страдания, о которых молчала замкнутая девчонка. Она всё кричала и смеялась, придерживая ладонью шляпку, в забытьи хваталась за кончики метлицы. Выдохнувшись, стянула с плеча текстильную сумку и легла в бело-розовый ворох клевера, уставившись в бесконечное далёко, подёрнутое прозрачной дымкой облаков. Мальчишки присели рядом с ней и тоже принялись разглядывать горы и небесную синь, дабы проникнуться чувствами подруги.
― Ты сегодня в ударе, ― подметил Эрен.
― Да я такую красотень лишь на картинах видела! Никогда не выбиралась дальше пределов родного города. У меня и слов внятных нет, одни лишь первобытные звуки.
Микаса прикусила губу и сорвала пряную травинку. По её лицу растекались узорчатые тени и замирали во впадинках на висках, терялись в блестящих пушистых прядях. На запястье краснел след от самодельного браслета с торчащими из-под выцветших бисерин нитками, на пальцах засыхал буро-зелёный сок стеблей. Уязвимая, погружённая в себя ― куколка из старинной музыкальной шкатулки, которую можно целиком уместить на ладони. Эрен безотчётно дотронулся до шёлковой ткани с цветочным принтом, заглушив тем самым желание прикоснуться к Микасе. За коротким лёгким костюмом не прятались следы от побоев отчима: этот наряд ― символ её свободы и счастья. К Эрену вернулась боль, заставшая его сегодня при встрече и на платформе верхнего яруса порта.
― Не видел раньше у тебя этого милого комбеза и шляпы…
― Дядя Леви подарил.
― Дядя Леви? ― задумчиво повторил Эрен, воскрешая в каждой букве этого имени образ храброго солдата обманчиво невысокого роста, что безжалостно уничтожал своих врагов.
― Папин брат. Он очень любит меня. Но они с мамой жутко поссорились на её свадьбе с отчимом, и Леви уехал жить к родне в Израиль. ― Микаса печально вздохнула, поднялась с земли и села, обхватив обеими руками колени. ― Неделю назад приезжал в гости, как обычно кучу подарков привёз и на прогулке по городу спонтанно купил мне шляпку и комбинезон. У родителей на такие красивые вещи попросту денег нет!.. Дядя Леви мой лучик света, хотя по его угрюмой роже так не скажешь, конечно, ― говорила она уже со смехом. ― С ним я возвращаюсь в раннее детство, в объятия отца, слышу его добрый, ласковый голос, рассказывающий сказки. Папе я могла поведать свои странные сны, над которыми Бруно только смеялся. Теперь нет ни сказок, ни папы, ни тех таинственных снов…
Микаса притянула к себе корзину, откинула с неё край расшитой салфетки и набрала в ладонь горстку ягод, затем резво отправила её в рот. Эрен и Армин сделали то же самое. Через мгновение три руки вновь нырнули в корзину. Мыча от удовольствия, ребята быстро прикончили ягоды, после чего стали передавать друг другу салфетку, чтобы оттереть с пальцев сладкий яркий сок.
Безмятежность.
Иное, сказочное измерение.
Остаться бы в нём навсегда.
Они прибыли в деревню лишь спустя два часа, потому как останавливались у каждой речушки, носились средь стогов сена, садились поболтать под раскидистой вишней. Войдя в дом, устало плюхнулись на диван и сосредоточились на изрисовавших половицы тенях от белых кружевных штор. Позже разложили в комоде сменное бельё, подключили холодильник, достали из серванта посуду и столовые приборы. Армин взял из тайника дедушки несколько купюр и позвал друзей сходить на рынок за продуктами.
Вернувшись, они пообедали бутербродами с чаем, чтобы не тратить время на готовку, которую решили отложить до ужина. После собрали полотенца с покрывалами и отправились к ближайшему озеру.
Вышли к берегу с длинным узким мостом для ныряния: с противоположной стороны открывался живописный вид на горный лес и цветочные поля. Воздух был густым, пропитанным запахами трав, глинистой почвы и нагретого камня. Мальчишки побросали вещи, скинули одежду в кучу, затем, толкаясь и хохоча, кинулись наперегонки к тарзанке. Микаса улыбнулась, глядя, как Эрен и Армин по очереди нырнули в воду, окатив берег здоровыми брызгами, и расстелила покрывала. Подложив себе под голову свёрнутую джинсовую куртку Эрена, достала книгу и занялась чтением.