Страница 104 из 111
Вошли молча, без шума — словно в храм, боясь потревожить покой уснувшего дома. Опустились на пол рядом с выходом на задний двор и наблюдали за переливами сизых отсветов на паркете. Птицы снаружи занялись вечерними трелями, наполняя жизнью покинутый сад.
— Наверху столько хлама, скульптур и картин, — заговорил вдруг Эрен. — Я тут подумал, что часть из них можно передать музеям. Разумеется, самое дорогое сердцу оставим.
— Я тоже об этом думала. Грех прятать здесь столько отличных экспонатов, да и место расчистим.
— Себе заберём спальню ту, что наверху…
— Справа! — весело продолжила за него Микаса.
— Точно. Из неё самый красивый вид на задний двор. И парк видно.
— Если будем что-то докупать из новой мебели, придётся немножко заморочиться, чтобы она вписывалась в старомодный интерьер, но я знаю фабрику, которая делает классную мебель под заказ. Мы там… с Вадимом когда-то заказывали, — неловко уточнила она.
Микаса смутилась и закусила губу. Затем поднялась и зашагала в ванную, чтобы ополснуть стопы от дорожной пыли. На обратной дороге прихватила из кухни штопор и пару бокалов. Вернувшись, она встретилась глазами с озадаченным взглядом Эрена.
— Мезальянс… Словечко на грёбаном «другом языке». — Эрен рвано усмехнулся, скомкав рукав футболки. — В галерее, он сказал, что ты ни за что не выбрала бы меня…
Микаса посмурнела. Села рядом, вскрыла бутылку и разлила вино, тут же пригубив из своего бокала. После призадумалась, подложив под щёку ладошку.
— Вадим — воплощение моего подросткового идеала мужчины. Ну, он весь из себя такой дьявол с импозантными замашками и в дорогом костюмчике. А ещё очень красив. Как недосягаемое холодное изваяние на крыше готического собора. Я хотела обладать им. Хотела достичь его. Хотела рядом с ним чувствовать себя значимой и равной ему. Хотела стать частью его дела, в котором он ворочал огромными деньгами. Хотела вести заумные разговорчики про искусство под дорогое вино: про искусство, к которому я тогда даже мало что чувствовала! Если так подумать, у меня всё это и было. Его приятели частенько называли нас идеальной парой. Не знаю… Мы были как яркая обёртка пустой коробки. Хотя, казалось бы, это моя мечта! — Микаса издала нервический смешок и осушила свой бокал до дна. — Если говорить предельно честно, возможно, в его словах есть смысл. Будь он идеальным воплощением моих желаний, я бы осталась с ним. Первый год совместной жизни именно об этом и говорил. Что греха таить, Вадим меня очаровал.
Она чутко наблюдала за движением мысли, отражающимся на лице Эрена: за морщинкой меж нахмуренных бровей, за взамахами ресниц и подрагивающими сжатыми губами.
— В день, когда мы подписали документы на развод, я сказала ему, что, наверное, даже забыла бы, как ты улыбаешься… Хм… — Микаса сделала длинный выдох, тихонечко простонав, и спрятала лицо в поджатых к груди коленях. — Если бы всё было так просто… Если бы я могла отбросить всё, что чувствовала к тебе… Боже, я бы не сидела здесь, строя планы по обустройству нашего общего дома!
Налив себе ещё вина, Микаса приластилась к Эрену и стала тихонько целовать его в плечо. Он сдался и крепче прижал её к себе одной рукой.
— Они вообще все похожи — мужики, которых я выбирала: Джордан тоже был богатенький сынок, с которым я ревностно обсуждала всё то, в чём тебя считала тупицей. Они оба — мой рассчёт. А я гордилась своей практичностью. Всё, что вне моего контроля, вселяло чувство потерянности. Бруно меня к этому приучил. Я стала считать его своим вторым отцом, а он оказался чудовищем. Довериться иррациональному чувству — страшно… Помнишь, мы с тобой носились под деревом, изображая самолёты?
— Я помню, — с теплом отозвался Эрен. — Порой даже кажется, что чуть ли не каждую минуту тех дней отпечатал в своей голове.
— Так вот, до того, как я предложила заняться любовью, ко мне залетела странная мысль: неужели моё чувство к тебе настолько огромно, что я не могу найти ему названия? В смысле, мой глупый юный мозг не мог, это сейчас я всё понимаю. Наверное, я просто не хотела никак его называть. С одной стороны, оно было рациональным — мой выбор, глубокая привязанность к другу, которого я считала хорошим человеком, сделавшим для меня много добра, но, с другой… Буря — что-то не в моей власти. Мне хотелось спрятаться. Чтобы не было страшно, не было новых разочарований. Я думала, что отказываюсь от тебя прагматично, дескать, мальчик без целей в жизни и кучи денег. Наполовину так и было, но теперь понимаю, что это не главная причина.
— Ну и бездна в голове… А я-то думал, что третий сезон «Твин Пикс» — запутанная, непонятная херня! — Эрен рассмеялся и стукнулся зубами о край бокала. — Ауч!..
— Как видишь, по итогу вся моя «прагматичность» целых два раза обернулась несуразицей. Прямо парадокс: обычно, слушая сердце, девчонки как раз выходят замуж за сволочей, а у меня всё через задницу! Стоило раньше понять, что нет ничего лучше, чем быть с человеком, с которым я чувствую себя комфортно, с которым становлюсь лучшей версией себя. Отвратительно и то, что я не верила в тебя. Знала же, что при желании ты чего угодно добьёшься — главное, чтобы цель была. Не пропала бы в нищете.
— Чего уж теперь сожалеть? Это бессмысленно.
— Неправда. Я должна была это озвучить. И так постоянно всё в себе ношу. У нас именно от этого проблемы. Просто сказать «люблю» недостаточно, мы уже не школьники.
— Звучит довольно… прагматично, — с иронией выделил он последнее слово. — Можешь поставить себе галочку для успокоения.
— Я тебе сейчас щелбан поставлю.
— Ставь, я заслужил.
Эрен опустил бокал на пол и обеими руками стиснул Микасу в объятиях.
— Спасибо, — прошептал он в ворох её спутанных волос и прижался скулой к прохладной щеке. — За всё, что ты сказала. Мне этого не хватало.
Они долго не отпускали друг друга, вслушиваясь в умиротворяющую мелодию старинных часов.
***
Следующие пару недель Микасе и Эрену почти не удавалось встретиться из-за большой загруженности на работе, и они окончательно убедились в том, что пора съехаться хотя бы для того, чтобы видеть друг друга дома по вечерам.
Эрен не давил на Микасу, избегал неудобных вопросов, но в глубине души немного переживал из-за её осторожности в обращении с ним: она не целовалась в губы, не намекала на то, что хочет интимной близости, — их словно отбросило во времена старшей школы. Несмотря на это, Эрен понимал состояние Микасы и хорошо помнил побочные эффекты приёма антидепрессантов. Зато, всякий раз общаясь по телефону или забегая в галерею на обеденном перерыве, он видел, что его девушка становится бодрее и веселее, — это делало его счастливым.
Они перевозили вещи в дом госпожи Шпигель не спеша, а в первые дни по большей части занимались уборкой и мелкой перестановкой. Налаживание совместного быта помогало отвлечься от неприятных мыслей и всё сильнее сближало их. Вдобавок оба решили пройти нескольких врачей для обследования: им хотелось вступить в серьёзные отношения со всей ответственностью друг перед другом.
Спонтанное предложение Жана отправиться большой компанией в его загородный дом на выходные заметно ободрило Эрена и Микасу: это была идеальная возможность отдохнуть с друзьями от переработок. Но самое главное — они впервые решились вновь приехать туда спустя семь лет.
Накануне отъезда Микаса посетила доктора Сандерса. Сеанс проходил на позитивной ноте, но Аккерман до сих пор терзал главный вопрос, который она не решалась задать на прошлых встречах.
Едва собравшись попрощаться, Микаса села обратно в кресло и призадумалась.
— Послушайте, я хочу кое-что спросить, — робко заговорила она. — Как вы считаете, велика ли вероятность, что Эрен тоже может помнить о прошлом? Или… Возможно ли, что воспоминания могут вернуться к нему в ближайшее время? С одной стороны, я жажду этого, но, с другой, мне страшно. Страшно, что ему придётся пройти через то же, что и мне. Может, даже хуже…
Микаса увидела на лице доктора озадаченность. Он молчал, нервно теребя шариковую ручку, и глядел перед собой в одну точку.