Страница 23 из 79
— Или систематически подвергается побоям! — рявкнула в ответ так, что герцог отшатнулся назад. Но он быстро пришел в чувство и сам удивился своей реакции.
— Жак! — крикнула секретарю.
— Да!
— Приведите Скотта Берримора и всех тех, кто замешен в эпизоде с дракой.
— Так точно!
Секретарь пулей вылетел за дверь.
— Во дает, кажись, воспоминания о службе в армии нахлынули, — поразился не к месту Роджер.
— Леди, это немного не уместно, я прошу вас, смерьте тон, и мы решим конфликт мирно… — голос подал директор, но стоило бросить взгляд в его сторону, как он заткнулся.
— Я всего-навсего выполняю вашу работу, уважаемый директор Уолдрон. Если вы не согласны, то предоставьте мне объяснения, почему о том, что мой брат сломал ногу не было сообщено его семье. Что за дела проворачивает академия? Или безопасность учеников для вас не является приоритетом? Тогда, боюсь, я вынуждена попросить его светлость предоставить мне возможность связаться с советом попечителей академии, о котором он так настойчиво упоминает…
Герцог поперхнулся.
Секретарь привел в кабинет семерых мальчишек.
Вели они себя так, словно не в кабинет директора их вызвали, а на сцену для вручения награды за заслуги перед отечеством.
— Леди, как вы и приказали, все участники инцидента доставлены, — отрапортовал Жак.
— Благодарю.
Этот секретарь вдруг показался мне неплохим человеком. Расторопный, послушный… может переманить его к себе?
Широко улыбнулась детям.
Хотя какие он дети.
Подростки, некоторые ростом были выше меня. Почти уже взрослые парни. А мозгов никаких.
— Кто из вас Скотт?
Рослый юноша вышел вперед. Руки в карманах, развязная походка, взгляд, говоривший о том, что ему можно абсолютно все и ничего ему за это не будет…
Он коротко взглянул в сторону Томаса и позволил себе ухмылку.
Вот же… негодник!
Ну, давай сыграем. Я скопировала его расслабленную позу и включила дурочку.
— Привет, Скотт. Давно в академии учишься?
— Пять лет.
— Рано сегодня встал?
— Нет.
— Много уроков было?
— Да.
— Сильно Томас сопротивлялся?
— Да… Нет, постойте! Не сопротивлялся он… Нет, то есть да. Я его не бил!
С лица Скотта исчезла маска вседозволенности и теперь он выглядел как обычный трусливый мальчишка.
Было как день очевидно, что он лгал. Скотт Берримор и есть виновник.
Томас молча смотрел на обидчика равнодушным взглядом.
— Молчи! Кто позволил девке разговаривать с моим сыном? — влез герцог. Ну точно курица-наседка, готовая атаковать защищая свое потомство. Впрочем, хоть что-то есть в этом человеке, за что его можно уважать — я и сама такая.
— Вы все слышали сами. Виновник признался.
— Не было такого! Это все ты! — герцог указал пальцем в меня.
Мама не учила его, что показывать в людей пальцами — некрасиво?
— Да вы на его руки взгляните! Кожа на костяшках в ранах. Так бывает, если бьешь кулаками, правда ведь? Роджер, как преподавателю боевой техники, вам должно быть подобное известно.
Скотт спрятал руки за спину.
На воре и шапка горит.
— А, ну, кхм… — замялся Роджер.
— И где, скажите на милость, на Скотте или его друзьях следы от побоев? Разве не вы вызвали меня сообщением о том, что Томас подрался с одноклассниками. Это не драка была — а избиение! Систематическое! Над моим братом издевались, а что сделал директор? Вызвал его опекуна для того, чтобы принести отцу обидчика — в этот раз настала моя очередь вытянуть руку и ткнуть пальцем в сторону герцога — извинения! Не абсурдно ли это звучит?
Все молчали.
Глава 8. «Семейные ценности»
Герцог поежился под моим взглядом. Не нравилось ему, что на него указывают пальцем. Так вот, будет знать, какого этого.
В этот раз тон директора Уолдрона был не менее заискивающим, чем, когда он обращался к Берриморам.
— Леди Винтер, прошу вас, присядьте. Жак, принеси нам чай и пирожных, — мужчина повел рукой на кресло напротив себя.
Русло беседы изменило свое направление. Только сейчас, когда директор пригласил меня присесть, я осознала, как плохо они со мной обращались до этого. Позволили стоять девушке-аристократке, с дороги не предложили даже глоток воды…
Это было явным проявлением грубости, не на прямую, а с целью принизить мое положение, косвенно дать понять, что они обо мне думают.
Что ж, это только говорит об отсутствии у них элементарных манер, а не о качествах моей личности.
Я улыбнулась и нагло заняла предложенное место, закинув ногу на ногу и опустив руки на подлокотники. Мягкое, однако кресло. Удобное, из такого и вставать не хочется.
— Итак, леди, давайте будем говорить откровенно. Чего вы хотите?
Директор серьезно уставился на меня. Я ответила ему тем же.
— А что вы можете предложить?
Было бы глупостью с мое стороны сразу начать диктовать условия. Сначала я выслушаю то, что академия готова мне дать и уже зачем можно будет поторговаться.
— Уолдрон, что вы творите? Что это за наглость?
Нет, этот старик просто не может молчать.
Директор поморщился.
— Ваша светлость, это и для вашего блага тоже…
— Глупости!
Повернулась лицом в сторону мужчины.
— Что ж, раз мне здесь не рады, то я, пожалуй, отправлюсь прямиком в судебную коллегию. Сын герцога Берримора неоднократно применял жестокость и физическую силу в отношении моего брата, нанес вред его здоровью и подверг его унижениям, не достойным аристократа. Доказательства на лицо. А, и еще… — позволила себе снова расплыться в улыбке, отчего сэр Роджер вздрогнул, бедняжка, — с тех самых пор, как я переступила порог академии, я активировала записывающий артефакт, так, на всякий случай. Все-таки я леди, одна, без защиты, на территории мужчин… Это подойдет в качестве доказательства?
Состроила из себя глупышку, какой они меня считали до этих пор.
Получите-распишитесь. В следующий раз, сто раз подумают, прежде чем говорить. Это я здесь права, и это они должны передо мной извиниться и молить о пощаде. Не наоборот.
Мужчины осмотрели меня с головы до ног.
С собой у меня не было даже сумочки. Я примчалась сюда налегке. Взгляды мужчин остановились на одном стратегическом месте пониже ключиц — известном благодаря тому, что многие женщины используют его как место для хранения — где можно было бы спрятать артефакт.
Директор побледнел. Он все понял.
Да, даже если бы вы и могли отобрать у меня устройство, это было бы невозможно сделать без обвинений о нанесении леди оскорбления.
А данная статья в зависимости от тяжести преступления предполагала в том числе казнь, что, конечно, не сравниться с наказанием за невыполнение своих обязанностей.
И хотя слова об артефакте были сущим блефом, присутствующие в кабинете люди этого знать не могли.
Герцог изменился в лице.
— Леди Винтер, это ведь всего лишь детские шалости! Скотт не имел ничего такого в виду! Верно, сын?!
— Что? — не понял юноша, нахмурившись с недоумением на отца.
— Балбес! Леди Винтер, мальчишки в переходном возрасте часто ведут себя безрассудно, вам, как леди, это понять сложно, поэтому…
Вот те на!
Как могут измениться люди из-за парочки угроз!
Смотреть сейчас на заискивающего передо мной герцога было одним удовольствием. Даже актеры на сцене театра не могут так быстро менять лица, как делал это он.
Старший сын герцога уже не мог смотреть прямо от стыда. Даже жаль его стало. Но он и слова поперек отца не может вставить. Сначала молчал, когда герцог распинался о моем наряде, а сейчас молчит, когда он принялся отвешивать мне лести и давить на жалость.
Лекарь и Роджер наблюдали за этим представлением молча, но с неподдельным интересом в глазах.
Скотт и его дружки совсем скуксились, явно не понимая, отчего вдруг они стали виноватыми, и сам герцог вдруг лебезит перед сестрой Томаса.