Страница 30 из 38
— На этот раз ты должна рассказать ему. Не беспокойся о том, как он отреагирует. Если тебе нужно будет написать это на его поздравительной открытке, тогда сделай это. Даже это будет лучше, чем не говорить ему вообще.
— Спасибо, Бек. Думаю, все, что мне было нужно — это пинок под зад.
Она одаривает меня озорной ухмылкой:
— Я с радостью надеру тебе задницу. Наклонись и прими нужное положение.
Я смеюсь:
— Я чувствую себя намного лучше, делясь с тобой, вместо того чтобы держать все это внутри.
— Могу только догадываться. Ты почувствуешь себя в миллион раз лучше, как только расскажешь об этом своей семье и Дину. Иди закажи билет на самолет и запланируй телефонный разговор со своими братьями.
— Я бы хотела, чтобы мне не пришлось делать это по телефону, — я вздыхаю. — Дьюка хватит удар, когда я ему расскажу.
Бекка похлопывает меня по плечу:
— Удачи. У Дьюка чертовски вспыльчивый характер. Я бы не хотела это видеть, если бы была Дином.
— Ему нравится Дин, даже несмотря на то, что он достает его. Всем моим братьям он нравится. Мой папа обожает его.
— Да, но как они к нему отнесутся, когда узнают, что ты забеременела от него, а потом он уехал играть в хоккей в другой город?
— Это не его вина. Я ведь не говорила ему.
— Верно, но посмотри на это с точки зрения твоего отца и братьев. Они предположат, что он знал, поскольку Дин — твой лучший друг.
— Это будет выглядеть так, будто он бросил меня, — бормочу я, сдувшись.
— Угу.
— Но Дин никогда бы этого не сделал.
Бекка встает со своего стула и берет наши подносы с обедом:
— Мы то это знаем, но знают ли твои братья?
— Да, думаю да.
Когда она отходит от нашего столика, чтобы вынести мусор, я задаюсь вопросом, права ли она. Моя семья, возможно, смотрит на вещи иначе, чем я. Близнецы будут чувствовать себя преданными Дином. Дьюк разозлится, что я доказала его правоту. Остин расстроится из-за того, что я слишком боялась сказать ему. Но мой папа будет разочарован больше всех.
Смогу ли я это сделать? Хватит ли у меня сил? Я не просто так откладывала принятие этого решения. Но была ли от этого вообще польза? Думаю, пришло время поступить правильно.
***
Поскольку вся моя семья жила в разных городах, у меня не было другого выбора, кроме как назначить с ними встречу по телефону. Когда я была младше, мы постоянно так делали. Это был способ моего отца не отставать от нашей жизни, когда он был в разъездах.
Я сажусь на кровать, дрожащей рукой снимаю трубку и сначала звоню Остину, потому что его голос успокаивает меня. Как и Дин, Остин всегда знает, что сказать. Затем я общаюсь с Тео и Такером, которые кричат в трубку, за ними следуют Дьюк и мой папа. Я приберегла их напоследок, потому что рассказать им для меня страшнее всего. В некотором смысле я рассматриваю Дьюка как продолжение моего отца.
— Привет, милая, — кричит папа в трубку, как будто пытается перекричать толпу. — В чем дело? Я выхожу в эфир примерно через тридцать минут.
— Мне нужно сказать вам всем кое-что важное. Вы сидите?
— Что ты сделала? — Дьюк рычит.
— С чего ты взял, что я сделала что-то не так, Дэнни?
Он дует в трубку, раздраженный, потому что ему не нравится, что я использую его ненастоящее имя:
— Прости.
— То, что я хочу сказать вам, ребят, мне трудно произнести. Можете просто позволить мне снять с себя это бремя, не перебивая меня?
Они все согласны.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Нервная энергия волнами пробегает по моему телу, поджигая мою кожу. Бекка была права. Стресс вреден для ребенка. Чем больше я волнуюсь, тем чаще замечаю, что он пинает меня. Он как будто чувствует мое настроение и расстраивается вместе со мной.
— Я беременна, — выпаливаю я.
Теперь, когда я раскрыла свой секрет, меня охватывает облегчение.
— Ты что? — говорит папа. — Ты сказала, что беременна, Кэт?
— Да, папа. Я беременна. Я хотела сказать всем вам лично, но наши расписания никогда не совпадают.
— Ты уверена? Ты ходила к врачу? — спрашивает папа.
— Да, пап. У меня будет мальчик.
— Как давно ты знаешь?
— Семь месяцев, — признаюсь я.
— Милая, почему ты скрывала от нас что-то подобное? — он колеблется секунду, на этот раз с волнением в голосе. — У тебя будет мальчик? Я стану дедушкой.
Почему он на меня не сердится?
— Мне жаль, папа. Я должна была сказать тебе.
Он не отвечает, или, по крайней мере, я не могу расслышать из-за своих братьев.
— Я возвращаюсь домой, чтобы увидеть тебя, Кэт, — говорит Остин. — Я смогу возить тебя на приемы.
Это всегда было работой Остина. Чего бы я только не отдала, чтобы сейчас он был со мной дома. Всегда спокойный и уравновешенный, Остин — тот самый брат, которому я должна была рассказать еще летом. Но он никогда не стал бы хранить секрет от нашего отца. Это съело бы его заживо. Он всегда был ужасным лжецом.
— Кто отец ребенка? — говорит Дьюк со злостью в голосе. Он звучит как Брюс Бэннер, готовящийся превратиться в Халка.
— Да, а кто отец? — говорят близнецы в унисон.
— Ребят, обещаете, что не взбеситесь?
— Нет, — говорит Дьюк.
— Хорошо, — добавляют близнецы.
— Я ему еще не сказала.
— Кэт, кто отец ребенка? — говорит Остин. — Просто скажи нам. Мы не будем злиться.
— Дин, — говорю я. Мой голос звучит почти шепотом.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — голос Дьюка звучит так, словно он скрежещет зубами, когда говорит. — Все это время ты пыталась убедить меня, что не трахалась с этим мудаком, а потом он обрюхатил тебя и оставил одну разбираться с ребенком?
— Он не бросал меня, Дэнни. Дин даже не знает.
— Ты и Дин? — голос Тео звучит озадаченно.
— Серьезно? — добавляет Такер. — Итак, вы, ребята, были вместе все это время?
— Вы двое что, настолько, блядь, безмозглые? — Дьюк кричит так громко, что у меня болят барабанные перепонки.
— Прекрати, Дьюк, — теперь папа разозлился. — Не разговаривай так со своей сестрой и братьями.
— Прости, пап, но это просто бред.
— Кэт, я буду дома через несколько дней, — говорит папа.
— Я тоже, — говорит Остин. — Я могу остаться на ночь в субботу.
— Пожалуйста, ничего не говори Дину. Все вы. У меня еще не было возможности сказать ему об этом.
— Я даже не хочу с ним разговаривать, — говорит Такер со злостью в голосе.
— И я тоже, — говорит Тео. — Я не могу поверить, что он сделал это с тобой. С нами. Чертов мудак.
— Он ничего никому из вас не сделал. Это касается только нас с Дином. Ладно? Просто позвольте мне разобраться с этим.
— Когда я увижу его в следующий раз — он будет мертв, — говорит Дьюк.
— Дэнни, пожалуйста, ничего не делай.
— Не могу пообещать этого прямо сейчас, Кэт.
Я откидываю голову на стопку подушек на своей кровати и закрываю глаза. Может быть, им просто нужно время, чтобы все обдумать. Мне потребовались месяцы, чтобы смириться со своей новой жизнью. Теперь же я должна набраться смелости и рассказать Дину.
ГЛАВА 20
Пять месяцев после драфта в НХЛ
Дин
В нашем первом матче против «Кэпиталз» я имею удовольствие сыграть против Дьюка Болдуина. Он громила, крупный парень и единственный игрок на льду, с которым вы не захотите связываться, если только у вас нет желания умереть. Известный всем в НХЛ как «Крушитель Болдуин», Дьюк заработал себе репутацию благодаря своим выдающимся нокаутам. Как силовик своей команды, Дьюк специализируется на драках.
Некоторые ребята из моей команды даже обсуждали свою стратегию игры против Дьюка. Я должен быть взволнован. Но это не так.
После того, как наш защитник перехватывает шайбу, он передает ее мне, и я бегу по льду. Прекрасно осознавая присутствие Дьюка и его близость, я качусь быстрее, оглядываясь через плечо, когда добираюсь до центра льда. Я перевожу шайбу на свой слабый фланг, держа ее подальше от клюшки Дьюка. Но у него прекрасно получается заставить меня делать то, что он хочет, потому что мои неудачные попытки увернуться от Дьюка приводят к тому, что мы врезаемся в борт.