Страница 13 из 22
Переживая за внука, в скором времени должного отправиться в чужую страну, леди Поттер задала добрый десяток вопросов, получив хоть и скромные, но ответы. Оказалось, что Джеймс, тот еще бездарь, присмотрел съёмную квартирку, в которой он планировал жить вместе с Лили. А на первое время, дабы не зависеть от родни, Джеймс также нашел для себя работу в маггловском ресторане в качестве официанта, тем более, что опыт у него имелся. Последние полгода седьмого курса Поттер проработал в Трех метлах, обслуживая столики, где и заработал первые пятьдесят галеонов, по его подсчетам должных хватить на полтора месяца. Фредерик Поттер, не ожидавший от внука подобной дальновидности на будущее, оказался довольным и без упрека дал свое согласие, с легкой душой отпустив Джеймса, втихушку всучив ему кошель, набитый галеонами. Сохатый отнекивался, мол, ему ничего лишнего не нужно, но только Фредерик заикнулся о супружеской жизни, как Джеймс сдался, молча приняв подарок. Расстраивать Лили, а тем более жить стеснённым в средствах, Джеймс не хотел. Ирма просила Джеймса одуматься и остаться дома. Она не хотела расставаться с любимым внуком, и даже заверила, что сможет найти место в сборной Франции, если Джеймс останется. Целуя руки леди Поттер, Сохатый клятвенно обещал писать письма и наведываться в гости по мере возможности. Головой Джеймс понимал, что Ирма боялась того, что он повторит судьбу отца, забыв о семье, но и от мечты отказываться не собирался.
Устроив прощальный ужин, на котором также присутствовали мародеры, Лили Эванс и Регулус Блэк, родные проводили Джеймса и его суженую. Вики, пусть и не хотела отпускать брата, но понимала, что они давно выросли, и если оба хотят чего-то добиться, то должны следовать за своими мечтами. Несколько лирично, но в тот момент у Виктории было именно такое настроение, когда брат, держа за руку Лили, исчезал в изумрудном пламени камина. «Не скучай слишком сильно, малышка Вик», — напоследок прошептал Сохатый, кинув многозначительный взгляд сначала на Регулуса, а затем на Сириуса, успев подарить легкую улыбку второму. Обнимая Вики за подрагивающие плечи, Регулус на ухо шептал, что самое время рассказать Ирме и Фредерику об их планах на лето. Заручившись поддержкой Блэка, чьи объятия принесли не только чувство покоя, но и уверенность, — Виктория призналась семье в том, что желает провести лето в Италии рядом с отцом, о чем она ранее сообщила Джеймсу, холодно отнёсшемуся к «важнейшей новости». Ирму едва не схватила кондрашка при упоминании о сыне, так легко отказавшемся от семьи, включая детей. Фредерик, самый благоразумный, вновь дал свое согласие, за что Вики расцеловала его в обе щеки, неустанно благодаря за оказанную милость. Однако он также пригрозил внучке пальцем, велев смотреть в оба, ведь не дай Мерлин Флимонт позволит себе сорваться по первому зову Министерства, оставив дочь в чужой стране.
Тогда вперед вышел Регулус и, прочистив горло, заверил Ирму Поттер в том, что он ни при каких обстоятельствах не оставит Викторию, о чем тут же пожалел, так как леди Поттер схватил второй удар. А на следующий день, сжимая ручку чемодана, с которым Вики каждый сентябрь отправлялась в Хогвартс, мисс Поттер воспользовалась порт-ключом, любезно выделенным Фредерику Поттеру французским Министерством магии, за считанные секунды оказавшись в Генуи — в небольшом городке на севере Италии. По большому счету, Вики могла воспользоваться услугами Константина, за день оказавшись в Италии, однако предпочла более привычный способ передвижения. Регулус прибыл в дом Флимонта, вернее сказать на виллу, расположенную у пляжа Альбаро, позже — дабы дать Поттерам больше времени для задушевных бесед. Поначалу Флимонт, несколько стесняясь общества заметно подросшей дочери, так напоминающей красавицу Юфимию в далекой молодости, помалкивал, но стоило Вики пошутить, чего делать она по правде говоря не умела, как мистер Поттер оживился. Вдвоем они прогулялись по узким улочкам Генуи, накупив множество продуктов, включая свежую выпечку и парочку заморских фруктов, планируя приготовить ужин для Блэков, обещающих ближе к вечеру оказаться на пороге виллы. Стены пестрых домов приковывали взор Виктории, которая хоть и не впервые была в солнечной Италии, но радовалась цветам и приветливым жителям, как в первый.
Наделав фотографий на маггловский фотоаппарат, который также создавал колдографии, Виктория чувствовала себя поистине счастливой, идя по каменным дорожкам из светлого кирпича и обнимая отца за торс. Домой они вернулись в прекрасном расположении духа, тут же взявшись за готовку. Привыкнув к холостой жизни, Флимонт научился готовить, что выходило у него очень даже хорошо, а вот Вики в кулинарных делах — не у дел. Поэтому, наблюдая за отцом, сидя на деревянной столешнице, Вики дрыгала ногами, внимательно наблюдая за тем, как отец поливает рыбу лимонным соком, отправляя ее в печь. Вики не стала признаваться отцу в том, что рыбу она не любит, решив тактично промолчать, ведь ей так не хотелось обесценивать его старания. А Флимонт действительно старался угодить дочери, искренне желая наверстать упущенные по его вине годы. И если Джеймс с пеленок был сыном Юфимии, то Вики до пяти лет таскалась за отцом хвостиком, вместе с ним присутствуя на приемах Министерства, разрабатывая и создавая изобретения, одним из которых стал маггловский фотоаппарат, усовершенствованный на манер магов. Вики можно было отдать должное за ее умение не мешаться под ногами и резать овощи на крохотные квадратики, когда требовались дольки. Под рассказы дочери о школьной жизни, Флимонт взялся за пасту с креветками. В отличии от рыбы Вики любила креветки.
— Подожди-подожди, кубок школы в этом году достался Слизерину? — пригубив бокал вина, Флимонт глухо рассмеялся.
— И в прошлом году тоже! И в позапрошлом, и…
— Всё, достаточно, — выставив руки в оборонительном жесте, мужчина обнажил ровный ряд зубов. — Не разбивай мое гриффиндорское сердце! Я понял, слизеринцы хороши!
Подавив смешок, Виктория перекинула косу за спину, потянувшись за бокалом вина, покуда отец отошел к холодильнику. Сделав пару глотков, Вики ощутила приятную горечь, теплом разлившуюся по горлу. Привкус рябиновой настойки, которую Виктория раскусить не сумела, опьянил разум, повысив настроение на добрую сотню баллов. Флимонт не видел, как дочь губами прижалась к его бокалу минутой ранее, но запах изо рта, который Вики попыталась перебить клубникой, он учуял.
— Выходит, ты у меня пьянчужка? — без доли злобы заметил мужчина, нарезая помидоры.
— Если совсем чуть-чуть, — Вики пьяно хихикнула, закинув в рот клубнику.
Флимонт легонько треснул дочь по ладони деревянной лопаткой. Вики подняла над головой руки, как бы говоря, мол, улик нет, а клубника сама сбежала с тарелки.
— Не воруй, все продукты уйдут на салат.
Прожевав, Виктория прочистила горло, в шутку задав вопрос:
— Хочешь, чтобы твоя единственная дочь померла от голода?
Хриплый смешок слетел с тонких губ мужчины, чьи шоколадные пряди, в коих пробивалась первая седина, рассыпались по лицу. На мгновение Вики неосознанно задержала дыхание, с улыбкой, способной сравниться с простолюдином, узревшим божество, — глядя на отца. В свои пятьдесят один Флимонт Поттер выглядел на сорок с хвостиком: карие глаза, обрамленные сводом густых ресниц, при широкой улыбке касающихся щек; легкий загар на коже отдавал бронзой, совсем не прибавляя в возрасте, как часто это бывало у ровесников Флимонта; подтянутое, атлетичное тело с кубиками пресса, кои Вики успела разглядеть на прогулке; шоколадные пряди, чуть отросшие, обрамляли узкое лицо, подчеркивая линию скул. Виктория не удивилась бы, узнав, что в каждом городе, в котором ее отец был проездом по работе, у него имеется любовница, — тем более что она видела, как здешние итальянки заглядываются на ее отца. А помимо внешних данных, Флимонт был тем еще льстецом с подвешенным языком и харизмой, бьющейся темными водами в карих глазах. Умный, красивый, с чувством юмора Флимонт оставался верен покойной жене душой. И пусть он делил постель со многими женщинами, ни одна в его сердце проникнуть не сумела, за исключением дочери.