Страница 3 из 6
— Вот. Так и работает Муза.
— Но… Что именно ты делаешь? В глобальном смысле.
— Фактически, три вещи — напоминаю ему о его мечте; напоминаю ему о том, кто он есть; забочусь о его ментальном и эмоциональном состоянии.
— А подробнее можешь?
— Могу, но вам тогда бутылки не хватит. Спроси конкретно, что хочешь знать.
Напряжённая задумалась, и вторая подруга перехватила инициативу.
— Не очень простое занятие, если подумать. А они тебе что?
— Всё, что захочу.
— И где твой спортивный кабриолет?
— Его я тоже хочу. Но не за это. К тому же, у них всегда есть что-то более ценное.
— Например?
— Что для тебя самое ценное в отношениях с мужчиной?
— Сейчас? Надёжность и хороший секс.
— Не кабриолет?
— На кабриолет я и сама заработаю, а вот чтобы было кого в два часа ночи за тампонами послать — это важно.
— Ну, вот. У меня есть.
— Предположим. А если ты захочешь уйти?
— Муза уходит только в одном случае — если теряет веру.
— То есть, ты понимаешь, что что-то изменилось, и у него не получится то, что он хотел?
— Не совсем так. Чтобы не получилось — это редкость. Обычно всё равно получается, просто… Представь, что у человека была мечта, скажем, возглавить корпорацию. И Муза понимает, что у него может получиться. И помогает. А потом оказывается, что он, например, очень слаб и тщеславен. То есть его первым решением на новом посту будет заказать свой портрет во всю стену, а вторым — поменять мебель в кабинете, чтобы гармонировала с рамой. И, конечно, самое удобное в мире кресло, на выбор которого он потратит больше времени, чем на согласование годового бюджета, а главное — удовольствие будет несравнимо. И Муза всё это видит. И не хочет иметь к этому отношения. Он-то, конечно, корпорацию всё равно возглавит — Музы зря не работают, но… Какой CEO выйдет из такого? То-то и оно. Уход Музы может замедлить движение к цели, но чтобы его остановить совсем, надо этим заниматься целенаправленно.
— И ты можешь уйти, когда захочешь?
— Не совсем. Я могу уйти, когда перестану быть нужна. Обычно, для этого используется формула «так сложно, что уже не нужно».
— Грубо говоря, ты начинаешь вынимать мозг с такой тщательностью, что, несмотря на всё хорошее, что с ним произошло из-за тебя, он просто устаёт.
— Один из вариантов. Ещё есть «выбор без выбора», когда он просто не может выбрать Музу. И так далее.
— Всё как в жизни.
— Ну, в общем-то, это и есть… Так, ладно, девочки! Заканчиваем философию, начинаем пить. И пусть эта наша гроза салфеток расскажет уже, зачем ей понадобилось для родного мужа Музу искать! Ничего оригинальнее не придумала?
— За встречу!
— За нас!
— За вдохновение!
Глава 7
Режиссёр, в джинсах и босиком, стоял у плиты и варил кофе, Муза в неизменной рубашке сидела напротив и наблюдала.
— Я хотел с тобой поговорить.
— Я здесь, в том числе, для этого.
— Это непросто… Я долго формулировал. Мне очень важно, чтобы ты поняла правильно.
— Важные разговоры простыми не бывают.
— Да… Понимаешь, я решил всё поменять, кардинально.
— Не уверена, что ты понравишься мне в качестве девочки. С другой стороны, женщина-режиссёр — это довольно трендово, так что, если ты, действительно, этого хочешь…
Режиссёр обернулся к Музе и не смог сдержать улыбки, глядя на её нарочито серьёзное лицо.
— Тебе уже говорили, что ты — прелесть?
— Ммм… Дай-ка подумать… ты… раз сто?
Режиссёр оперся спиной о столешницу и скрестил руки на груди.
— Я серьёзно. Понимаешь, я вчера ехал в метро. Ты когда-нибудь была в метро?
— Давно. Очень-очень давно.
— Тебе обязательно нужно. Я тебя свожу.
— Запомни это предложение и никогда, слышишь, никогда не делай подобного ни одной женщине, если она тебе хоть сколько-нибудь интересна.
— Сокровище. Ты — просто сокровище. Но я не об этом. Понимаешь, в метро — люди.
— Какая неожиданность… Кофе!
— Что?
— Кофе!
— Чёрт!
Одну отмытую плиту и полчаса спустя режиссёр и Муза сидели друг напротив друга и молча завтракали. Она пила воду с мятой и лаймом, он — чай из пакетика.
— Ты говорил про людей в метро.
— Говорил. Вот только мне показалось, что ты не очень расположена слушать.
Муза отставила кружку и внимательно посмотрела на режиссёра.
— Давай, я сэкономлю нам время. Ты спустился в метро, у тебя сел телефон, и от нечего делать ты начал рассматривать попутчиков. То есть сначала это было «от нечего делать», но потом тебя вдруг накрыло. Ты осознал, что эти настоящие, живые люди вокруг тебя, они и есть сама жизнь. Поток. Совокупность эмоций, желаний, страхов, судеб, в конце концов! Вместе и по отдельности они — это то, ради чего и, одновременно, для кого стоит работать. Это их нужно показывать, о них говорить и их истории описывать. Истории обычных людей в обычный день в обычном вагоне метро. И ты решил, что всё игровое и жанровое, которым ты бредил последние десять лет — прах, тлен и детские игрушки по сравнению с. Кому нужны хорроры, если в каждой третьей реальной семье творится такое, от чего у вампиров клыки бы сами повыпадали! Я права?
— В общих чертах, да. Я вот только не понимаю, откуда столько иронии. Вот это вот всё, про поток и судьбы… Ничего смешного. Судьба каждого человека — неповторимый и прекрасный узор.
— На ткани бытия. Угу. Меньше пафоса, пожалуйста.
— Да, причём здесь пафос! Ты послушай! У меня идея родилась! Короче. Герой спускается в метро, и начинает видеть что-то такое, чего обычно никто не видит. Ну, мёртвых там или, например, что случится с каждым в вагоне через два часа, или все их самые грязные секреты… Герой, конечно, сначала в шоке, потом начинает разбираться, экспериментировать… В общем, выясняется, что он всё это может только в подземке. А дальше он знакомится с девушкой, они едут в метро, и он что-то там про неё узнаёт, и теперь нужно решить эту проблему… Как тебе?
— Замени героя на героиню, найди нормального сценариста и определись с жанром.
— С жанром? Шутишь? Классический мистический триллер! Если будет нормальный бюджет на графику — с элементами хоррора. А если ещё и сценарист человеческий попадётся — можно сериал сделать. Представляешь, сколько людей в метро? Такого навертеть можно — «Оно» сочтут рождественской мелодрамой!
Глава 8
Муза слушала очень внимательно. Режиссёр второй час ходил кругами, пытаясь объяснить ей, почему он — бездарность, коллеги по цеху — тоже, а мир не стоит того, чтобы жить. И творить. И вообще. Режиссёр уже собрался было уходить из профессии, когда Муза спросила:
— Кофе хочешь?
— Что?..
Режиссёр искренне не мог понять, как она может быть такой жестокой. И чёрствой. И глухой.
— Кофе, спрашиваю, хочешь? Ну, чёрный такой — чуть соли, чуть гвоздики, чуть кардамона и совсем чуть чёрного перца. Ты присядь, пожалуйста, я сама приготовлю. Это недолго. Знаешь, правильный кофе вообще не должен долго вариться. И не должен кипеть. Или должен. На самом деле, кому как нравится — там вкус разный будет. Я вот люблю, чтобы не кипел. Но, в любом случае, главное, чтобы не выкипал. Аккуратность, внимательность, нежность. Кофе любит нежность, ты знал? С другой стороны, а кто нет? Так… Что у нас? Разлить аккуратно. Я говорила про аккуратность, да? Вот. Пригодится. Задач две — без лишней аэрации и как можно меньше гущи. Мы же не гадать собираемся. Вот. Держи. Нравится?
Широко распахнутые глаза Музы светились таким искренним желанием, чтобы ему обязательно-преобязательно понравилось, а от чашки шёл такой густой и завораживающий аромат, что режиссёру ничего не оставалось, кроме как горестно вздохнуть о судьбах кино и немедленно выпить. То есть попробовать. Пригубить. Всего один глоток. Ну, два. Да, и чашка была совсем небольшая…
— Знаешь, вот, например, Джармуш. Смотришь и прямо физически ощущаешь эти вкусы, запахи, даже вот это вот шероховатое где-то в горле после первой затяжки. Кофе и сигареты. Это же не он придумал. Он это просто увидел. И показал. Вот, ради этого мы и работаем, чтобы найти и показать. Это вообще лучшее, чем можно заниматься — показывать другим то, как ты видишь мир.