Страница 98 из 141
Глава 57. Прием
Путь по графитовым коридорам завершился перед высокими резными дверьми из светлого дерева. Тут уже стояло человек семь, ну, скорее всего, не совсем человек. Мужчины в одинаковой одежде. Свободные кремовые рубашки, черные штаны и сапоги, плюс темно-синие шейные платки, которые удобно на лицо натягивать и людей в темных подворотнях грабить.
Семеныч кивнул невысокому сероволосому мужчине, тот ответил тем же, а потом они вернулись к прерванному занятию – разглядыванию завитушек на створках. Мы присоединились. Скоро в нашу сосредоточенную компанию по изучению дверей добавились еще трое, на этот раз без униформы, с широкой женщиной в вечернем платье во главе. Ритуал кивков сероволосый – ведьмак – пышнотелая повторился, и все взгляды вернулись к светлому дереву. На этот раз створки не выдержали и разошлись в стороны. На нас дохнуло смесью тепла, ароматов парфюма, еды и пота, музыка и голоса стали громче. В проеме стоял высокий широкоплечий мужчина, одетый во все черное.
– Стежка северных пределов Заячий холм, – четко выговаривая каждое слово, объявил распорядитель.
Я едва не присела от испуга, и не я одна, водитель Сенька и тот дернулся. У мужчины не было ни микрофона, ни другого усилителя, но его голос слышал каждый находящийся в зале. Троица во главе с женщиной замерла на мгновение и переступила порог. Двери захлопнулись. Снова молчание, будто разговаривать в этом месте мог лишь человек в черном. Я хмыкнула, старик ожег злым взглядом, пришлось вернуть подходящее случаю торжественно-идиотское выражение на лицо. К нам присоединилось сразу десять человек, не маленькое у кого-то представительство. Кивки. Гипноз дверей. Свет, тепло, музыка и очередное объявление.
– Стежка северных пределов Береговая, – глубокий баритон распорядителя отразившись от стен устремился в глубь зала.
Семерка с шейными платками, по-военному печатая шаг, скрылась внутри. Мы следующие. Староста прав: много времени это не займет. Вряд ли представление стежёк имеет практическое значение, скорее, дань традициям. Войдем, присядем, и нас взмахом руки отпустят
Дверь открылась в третий раз.
– Стёжка северных пределов Юково, – объявил мужчина и посторонился.
Семеныч покрепче перехватив шкатулку, обтянутую кожей, шагнул за порог. Алéксий не отставал. Гробокопатель подтолкнул меня в спину.
Огромный с пару футбольных полей зал, потолок, уходящий ввысь, расписанный странными животными и растениями. Знакомый графит пола и стен, звуки шагов. Ропот нарастал, распадался на отдельные слова и фразы. Я подняла глаза. Сколько людей! И нелюдей! И странных существ у них на поводках, от живых скелетов до больших пауков. Лица старые и молодые, нереально красивые и уродливые, отталкивающие, обычные человеческие и свиные рыла, птичьи клювы, собачьи головы или подвижная дымка черного тумана под тканью капюшона да красные уголья, плавающие в нем. Множество глаз, следящих за каждым нашим шагом. Я видела их, чувствовала грузом между лопатками, слышала насмешливо снисходительные шепотки, отворачивалась от липких, как репей, улыбок. Минута прохода сквозь зал, как путь на плаху, не хватает камней и тухлых яиц, с успехом заменяемых брошенными сквозь зубы тихими словами. Никто из нашего представительства не мог причислить себя к нечистой знати: если бы не свадьба, не видать бы нам высочайшего приема, свиным рылом для калашного ряда не вышли.
Диковато-яркая мешанина нарядов и драгоценностей. Бальные платья, ожерелья, смокинги, деловые костюмы, швейцарские часы, сюртуки прошлых веков, тяжелые церемониальные цепи, джинсы, рубашки поло, странные робы в пол, как у священников, серебряные пентаграммы вместо серег, откровенные лохмотья, голые пальцы ног вместо туфелек, ботинок или кроссовок, пеньковая веревка на шее. На такой прием я могла одеться хоть красной шапочкой, и никто бы не удивился, разве что серый волк порадовался.
В конце зала на каменном возвышении стояли два кресла, наверное, все-таки правильнее называть их тронами, но, несмотря на украшения из драгоценных камней, они выглядели слишком удобными: кожаные сиденья, изогнутые спинки, колесиков внизу не хватает. За ними четверка брежатых или солдат почетного караула, две до смерти напуганные девушки и человек с записной книжкой и ручкой наперевес. Ну, а на них – чета молодоженов.
– Верные слуги склоняются перед волей и законом, плотью и кровью Северных пределов, повелителем нечисти и стражем переходов Седым демоном и его супругой. Мы клянемся исполнять ее волю, как волю хозяина. Мы клянемся, что ни словом, ни делом, ни взглядом не оскорбим высокий союз, – выдал старик на одном дыхании, не разгибая спины.
Все замерли в подобострастных позах.
– Мы принимаем ваши клятвы, – от знакомого голоса по спине побежали мурашки, – можете встать.
Я выпрямилась, чтобы тут же наткнуться на полное иронии выражение на лице Кирилла, он изо всех сил сдерживал смех. Я чуть повернула голову.
Девушка выглядела ослепительно, кожа сияла молодостью, длинные волосы поражали блеском и здоровьем, даже мне захотелось провести рукой по гладким прядям, алые губы, с которыми мне, слава святым, ничего не захотелось делать, длинные ресницы, платье, обтягивающее фигурку, на которой еще нет изменений грядущего материнства. Не женщина – мечта. Я ожидала от той, что сидела по правую руку, гнева, презрения, вспышки ярости. Мы встретились глазами: в моих томилось ожидание, в ее поблескивал алый огонек любопытства, но не более. Мне приходилось сталкиваться с таким пассивным интересом, с любопытством человека знающего, кто я, но видящего впервые в жизни. У девушки были те же глаза, те же волосы и даже клычки, которыми она осторожно закусывала губу, прямо как на моем пороге десять дней назад, были те же самые. Но в эту минуту она смотрела и не узнавала.
– Окажите честь, хозяин, – ведьмак открыл крышку шкатулки, – в знак нашей преданности примите в подарок «артефакт доверия». Надевший его всегда будет знать, верны ему или предали.
Возвышение окутала вязкая тишина. Я видела, как напряглись спины стоящих впереди мужчин, как нервно переступил с ноги на ногу мохнобровый водитель, как привстала красавица Влада, стараясь рассмотреть содержимое шкатулки, парень с записной книжкой вытянул шею, девушки, наоборот, отступили назад.
Дело не в доверии и предательстве, дело в знании. Седой может не знать, задумал ли младший помощник третьего подмастерья пятого повара сыпануть ему яду в суп, и торжественно умереть от угрызений совести. Вряд ли он вообще хочет знать подобное. Но артефакт не громкоговоритель, а, скажем, рация. На какую волну настроишь, такую и услышишь. Пусть теперь нечистые приглашенные гадают, а не их ли «преданность» подвергается проверке. Друзей у ведьмака после подарка явно прибавится. Гости выражали негодование тихим гулом, вызывающе сморщенными мордами, не осмеливаясь на большее.
Двое оставались абсолютно спокойными, Веник, которому было наплевать на все это расшаркивание, и Седой демон, который разглядывал шкатулку с безмятежной улыбкой.
– Удивил, – с некоторой задумчивостью нарушил молчание Кирилл. – Даже не знал, что мастера, способные на такое, еще существуют. Я готов принять подарок, пусть ваша девушка его и вручит.
Хозяин взмахнул рукой, Феникс отошел в сторону, ведьмак протянул шкатулку, там на темном бархате отделки блестела золотом массивная мужская цепочка, ну, я предположила, что мужская, надеть такой вариант собачьей цепи на себя ни одна женщина не позволит..