Это всё из-за тебя

– Принесите мне еще самую дорогую диадему и перчатки. – прошу работницу салона.

– Конечно, – с улыбкой выдыхает она.

К моему удивлению, Костя соглашается на платье и на аксессуары к платью, чем меня раздражает. А мою свекровь раздражаю я со своими капризами, как я слышала по телефону. Если брать достоверную фразу Кости.

– Мам, я не ребенок. И я в состоянии оплатить платье своей невесте, если оно ей понравилось. Даже если оно будет сшито из золота и стоить миллионы. Тем более, что зарабатываю я сам и денег у вас не прошу.

– Ты погибнешь из-за этой капризной девчонки. Не думала, что в такой порядочной семье может вырасти такая избалованная девочка. Ты бы слышал, как она сегодня со своей матерью разговаривала, – сокрушается Аглая Степановна.

– Мам, успокойся, ладно? Вспомни себя в день вашей свадьбы с отцом. Аня просто нервничает, тем более это её первая свадьба. – защищает меня Костя.

– Надеюсь, ты будешь прав, сынок. – последнее, что я слышу от будущей свекрови.

И «жених» действительно все оплачивает. За день до свадьбы я отправляюсь с девчонками в гостиницу. Оттуда меня забирает Костя с родителями прямиком в гостиницу. Там же приводят меня в праздничный вид стилист и визажист. Платье отвешивается на вешалке на двери в гостевую комнату.

В оговоренное время Костя появляется в гостинице. В стенах здания проводится специальный выкуп с глупыми конкурсами, вплоть до выкрика «Я тебя люблю», от которого мне мерзко. С утра и так мандраж берет верх над разумом. Хочется сорвать с себя все и бежать к Кириллу. Улететь куда-нибудь на необитаемый остров. И чтобы нас расписало какое-нибудь племя мумбаев, и мы жило долго и счастливо. Но в реальной жизни я все еще стою тут, посреди этого гостиничного номера.

К ЗАГСу мы приезжаем вовремя. Фотографируемся. Лицевые нервы настолько напряжены, что выдавить из себя что-то наподобие улыбки сродни казни. Но я вымучиваю её до последнего. День. Всего день потерпеть. Из комнаты для ожидания Костя уходит расплатиться за музыкантов и проверить документы. Я остаюсь тут одна. Выдыхаю. И собираюсь с мыслями, пока Поля не влетает вихрем.

– Сомова освободили, – первое, что выдает она. – С него сняли все обвинения… Он… – не успевает договорить, как входит Костя и Поля, смерив его оскалом, срывается с комнаты. Благо, хоть сестра и подруги не осуждают. Накануне я с ними поговорила и рассказала полуправду. Они оказались на моей стороне. Только вот они пришли со своими кавалерами. Поля с Никитой Тихомировым, а вот Тина со своим лютым врагом, как она всегда поясняла, Русланом Клименцовым. И я понимала, что в них моя поддержка.

– Как понимаю, тебе уже донесли? – спрашивает Костя. Я киваю.

– Я выполнил свою часть договора, теперь твоя очередь, – говорит Костя, и мы выходим в регистрационный зал. То, что говорит регистратор, проходит мимо меня до того самого вопроса, когда в зал вихрем врывается Кирилл. Мы пересекаемся взглядами. В них я вижу всю его боль и ненависть.

– Анна Викторовна, готовы ли вы выйти замуж за Черногорцева Константина Никоноровича?

– Готова, – убийственно отвечаю прямо в глаза Кирилла. И мы оба умираем. Я только что совершила два убийства одновременно. Убила себя и убила его. Только вот его шёпот после моего согласия остается у меня на губах.

– Я ненавижу тебя, Анна Бурцева. – все, что выдает Кир вместе с солеными дорожками по его щекам и таким же резким уходом из зала.

А я понимаю, что всегда буду той, которую он будет ненавидеть.

Всегда.

35

Она больше не моя. Кирилл Сомов.

Две недели в СИЗО и мой отказ от явки с повинной делают своё дело. Меня прессуют. Подзывают самых лютых головорезов. Только они быстро смекают, кто есть я. И расходимся на мирной ноте. Но ребра все-таки сломаны. Понимаю после того, как дышать становится невероятно трудно. Но мне не привыкать. И не такое терпел.

– Сомов, на выход! – привычная уже фраза для допроса. – Руки за спину. Лицом к стене, – говорит смотрящий. И я делаю, как он говорит. Зелено-белые стены. Железная дверь. Второй коридор и допросная. Вот только мы мимо нее проходим. Заходим в другой коридор и железные двери с небольшим окошком.

– Михайловна, отдай вещи заключенного. – подзывает женщину в форме со склада вещей.

– Меня выпускают? – удивленно резюмирую слова старшего лейтенанта Майорова, как читаю на нашивке его формы.

– Да. Амнистия, Сомов. – выдает он, пока я проверяю личные вещи и расписываюсь в журнале получения.

– Лейтенант, проводите Сомова. – подзывает к себе парнишку в такой же форме с кобурой. Он провожает меня до отдела, оттуда по коридору до кабинета моего следователя. Жду, пока он закончит с кем-то переговоры, и впервые включаю телефон.

Анна Бурцева: Кирилл, пожалуйста, ради меня. Ради того, что было. Забудь меня. Забудь адрес, фамилию, мое имя забудь. Просто вычеркни НАС из жизни. Это все было ошибкой. Красивой, но ошибкой.

Анна Бурцева: Пожалуйста, будь сильным. У тебя есть те, кто тебя любит.

Анна Бурцева: И я тебя очень люблю. Пожалуйста, помни это.

Анна Бурцева: Но больше нам нельзя пересекаться.

Анна Бурцева: Будь счастлив!

С каждым полученным сообщением я охуеваю еще больше, чем в первый раз, когда Аня так же просила её оставить в покое. Неужели, блять, она думает, что это просто? Просто вот так взять и забыть, что эти гребаные три месяца было? Забыть что? Любовь? Секс? Наши взгляды… Нихуя.

Во мне столько адреналина и сил взращивается, что на этом запале стартую по коридору на выход так быстро, что едва не влетаю в моего друга и брата Ани Диму.

– Стоять! – перекрывает дорогу друг. – Куда летим?

– Меня освободили. Имею право. – скидываю его руки, только он перехватывает.

– Ебать, догадливый.

– Пошли, поговорим. Аню ты все равно не увидишь сейчас.

– Это, блять, еще почему?

– Потому, блять, – уже не сдерживается на мой прущую через край агрессию друг. Сам взрывается. Выдыхаю и следую за ним.

– Садись! – командует Дима. – Чай будешь?

– Нет, спасибо. Я, блять, тут не чай с тобой пить пришел. Ты меня сюда затащил. Хотя сейчас я мог лететь к Ане.

– И наломал бы таких дров, что вы точно никогда бы не смогли быть вместе. – наливает горячий напиток Дима и садится напротив меня.

– Объясни толком. – уже завожусь настолько, что готов врезать другу.

– Аня выходит замуж. – больно бьет этой фразой наотмашь Дима.

– За кого? – глухо произношу. – За кого, блять?! – уже ору на весь кабинет.

– Дмитрий Викторович, у вас все хорошо? – появляется парень в проеме двери.

– Закрыл дверь с той стороны! – взрывается Дима и закуривает.

– За кого она выходит? – уже спокойнее произношу.

– А ты, блять, не догадываешься? – затягивается Дима. – За Черногорцева Константина.

– Нет… Нет, она не могла. – мотаю головой.

– Я поеду к ней, поговорю. – подрываюсь с места. Только вот Дима осаживает.

– Сидеть, я сказал! – рявкает с такой силой. – Ты, блять, не понимаешь, я смотрю! – тушит сигарету о пепельницу и обратно садится за стол.

– Подумай, почему сейчас ты сидишь тут… Почему сегодня тебя освободили… Подумай… И почему вообще еще живой. Хотя подосланных к тебе было много. Сечешь? – объясняет Дима настолько плотно, что вкуриваю я моментально. Только вот легче, блять, от этого не становится. Зачем она на это пошла?!

– Это он забрал заявление? – уже обессиленно спрашиваю друга.

– Да. – убивающе подтверждает мои мысли. – Единственным его условием было то, что он забирает заявление, а она выходит за него замуж и никогда не пересекается с тобой.

– Я понял. – киваю и подрываюсь с места.

– Куда? – встает вместе со мной Дима.

– Домой, – глухо произношу. Меня шатает, как пьяного. Мысли разлетелись по разным углам. В голове какой-то вакуум. Сейчас я чувствую себя наполовину мертвым, чем живым. Блять, даже когда меня ногам хуярили на холодном полу тюряги в туалете было не так больно, как известие о свадьбе Ани.