Варлорд. Драго

Кроме тайной должности советника в службе внутренней безопасности корпорации, Доминика Романо являлась главой итальянской группировки, контролирующей немалую часть улиц Занзибара. В этой группировке, контролирующей более трети криминальных районов мегаполиса, кроме уличных банд, состояло более двадцати штампов, пятидесяти неасапиантов и около сотни подготовленных и хорошо экипированных бойцов.

Контроль улиц являлся всего лишь ширмой, а по факту почти две сотни профессиональных элитных бойцов были одним из нелегальных отрядов корпорации. Одно из серых подразделений, с помощью которых Некромикон решал «оперативные вопросы» в Африке и на ближневосточном направлении. Решал вопросы там, где официально и легально решить их было нельзя.

Конечно, корпоративная деятельность Доминики была хорошо замаскирована. Замаскирована так хорошо, что даже бандит средней руки Лучано Стабене решил, что может подвинуть Доминику в городской криминальной иерархии. Подвинуть в тот момент, когда Доминика из-за обрушения башни Некромикона в Хургаде оказалась по горло в делах. Настолько закопавшись в решении возникающих лавиной проблем, что на некоторое время просто исчезла из поля зрения криминальных авторитетов мегаполиса.

Почему обо всем этом Николетта была так хорошо осведомлена? Потому что после стажировки и двух месяцев практики, продолжая подниматься по карьерной лестнице корпорации, она начала периодически выполнять обязанности личного секретаря Доминики. Непостоянно, а в основном на важных встречах. Важных и специфических встречах.

Это были не только важные переговоры, когда Николетта должна была сообщать Доминике о предполагаемых намерениях собеседников. Сопровождая Доминику в самые разные места, Николетта сполна увидела изнанку мира.

Страх и понимание пришли в первый же день выполнения обязанностей личного секретаря Доминики. Когда, сразу после назначения на должность, Доминика и Николетта отправились инкогнито, сопровождаемые всего двумя телохранителями, в нижние районы мегаполиса. На, как оказалось, допрос одного из двойных агентов корпорации. Который — по подозрению аналитической службы, решил вести не двойную, а уже тройную игру.

Из досье Николетта узнала, что подозреваемый являлся работником корпорации Некромикон, на которого пару лет назад вышли вербовщики из «СМТ». Ему хватило ума обратиться в службу внутренней безопасности, и через него долгое время управляемо и дозированно сливали конкурентам нужную информацию. Но в какой-то момент появилось подозрение, что агент сливает не только «нужную» информацию, ведя уже не двойную, а тройную игру.

Допрос вела сама Доминика, а Николетта, используя свои способности эмпата, должна была подтвердить ее предположения. И когда она почувствовала и сообщила, что агент врет, его прямо на месте казнил Гуидо «Бульдог» Роджери — грузный и краснолицый телохранитель Доминики, который фактически управлял уличной частью группировки Романо. Управлял той ее частью, которая контролировала нижние улицы мегаполиса, а не являлась инструментом корпорации в необъявленных войнах.

И в тот момент, когда казненный агент, хватаясь за перерезанное горло, упал со стула, сама Николетта упала в обморок. А придя в себя, поняла, что до этого момента смотрела на окружающий мир словно через узконаправленные розовые очки.

Выполняя обязанности личного секретаря Доминики, Николетта все сильнее погружалась в изнанку жизни — видя настоящее положение дел и в красных, и в желтых, криминальных районах протекторатов, и без прикрас наблюдая методы работы корпорации.

Прекрасно понимая, сколько жизней стоит то или иное решение Доминики, Николетта не спала ночами, осознавая, насколько окружающий мир — за границами привычного благополучия — жесток и несправедлив.

Подобные допросы, с казнью на месте, после случались очень редко. И Николетта догадывалась, что не случайно Доминика выбрала именно такой повод, чтобы приобщить ее к своей работе. Но даже без прямого наблюдения, все равно она — пусть и на расстоянии сухих докладов — видела убийства и предательства интересов, сломанные человеческие судьбы и жизни, даже самый настоящий геноцид. Не только в интересах корпорации, но и не в последнюю очередь в личных интересах самой Доминики.

Кроме того, в роли сопровождающей Доминики Николетта побывала на нескольких закрытых мероприятиях. Особенно ее впечатлили (в плохом смысле) вечеринки в стиле «Плоть и кровь», популярные в узких кругах высшего света протекторатов Африки и Азии. Протекторатов, как их называли, «…к Востоку от Суэца». Это были мероприятия, где Николетта увидела буквально реки крови — смертельные гладиаторские бои и самые настоящие пытки в антураже сексуальных оргий.

От происходящего девушка испытывала серьезные проблемы с психикой, и только страх удерживал Николетту от того, чтобы не сбежать от всего этого. Страх перед Доминикой. Николетта боялась ее, боялась до дрожи в коленях.

Это был страх, который получалось подавить, но этот страх жил с ней и никуда не уходил вот уже почти год. Но сегодня, почти умерев, Николетта неожиданно для себя почувствовала, что страх перед пугающей, постоянно присутствующей за плечом фигурой матери ушел. Николетта словно задышала полной грудью, избавившись от постоянно живущего с ней страха.

Ощущение было настолько невероятным, что сейчас Николетта то и дело улыбалась, глядя в пространство. Во время одной из таких улыбок, когда она невидящим взглядом смотрела вдаль, просто наслаждаясь безмятежным спокойствием, ее отвлек негромкий писк зуммера, заставив обернуться. Как раз в тот момент, когда дверь переговорной распахнулась и в помещение зашла Доминика.

Выглядела Доминика совершенно спокойно и бесстрастно. Но Николетта по неуловимым признакам, успев изучить ее, видела: женщина в ярости. Что и подтвердила хлесткая пощечина, которой Доминика наградила Николетту, едва лишь дверь в переговорную захлопнулась.

Удар был настолько сильный, что Николетта упала на диван, на бок, закрывая лицо руками. Но при этом она, несмотря на ожегшую щеку боль, испытала просто невероятные чувства. Это было нечто сродни ощущению полета — чувство, что даже боль больше не страшна.

«Я не боюсь» — сама себе, чувствуя самое настоящее счастье, сказала Николетта.

Полежав немного, Николетта выпрямилась, отняла руки от лица и посмотрела на Доминику.

— За что?

— Сама не догадываешься?

— Нет.