Газета

— Нет, черт побери! Это напечатано в разделе некрологов! В правом нижнем углу!

— То есть газета опубликовала ошибочное известие о вашей смерти? В таком случае, при чем тут курьер?

— В последние дни «Бюллетень» вообще публикует черт-те что! — Томас закашлялся, затем заговорил спокойнее: — Скажите, в ночь на Хэллоуин в городе были убийства?

— Вам что-то известно об этом? — в голосе полицейского впервые обозначился интерес.

— Только то, что я прочитал в «Бюллетене». Так вы хотите сказать… — Франджони снова почувствовал разливающийся в животе холод, — что это правда?

— Да, прямо на Мэйн Стрит был обнаружен труп неизвестного. Скорее всего, бездомного. Судя по всему, он пролежал на виду всю ночь, но никто не обратился в полицию — его, очевидно, принимали за манекен к Хэллоуину. Только утром хозяин, выгуливавший собаку, понял по поведению своего питомца…

— И… он был сильно изуродован?

— Эту информацию мы в прессу не давали. Откуда вы знаете?

— И… это был только один труп? — продолжал допытываться Франджони.

— А сколько их, по-вашему, должно было быть?

— Восемнадцать, — пробормотал Томас.

— Что? Мистер Франджони, я беседую с вами вполне официально, так что воздержитесь от шуток!

— Да какие там шутки! Говорю же, я прочел это в «Бюллетене»! Это и многое другое! Приезжайте, и я покажу вам все эти номера — и сегодняшний, и предыдущие!

— Ну хорошо, мистер Франджони, — сказал полицейский после короткой паузы. — Я направлю офицера побеседовать с вами. Надеюсь, на сей раз вы предъявите что-то более убедительное, чем прошлой ночью.

В этот раз, однако, ждать полицейского пришлось гораздо дольше. Франджони сидел в кресле, периодически кидая мрачные взгляды на валявшуюся на полу газету (он к ней больше не притронется — пусть это делает коп со всеми предосторожностями, с которыми полагается обращаться с уликой) и думая со злобой, что, знай он, как затянется ожидание, успел бы позавтракать. Впрочем, на самом деле есть совершенно не хотелось. Спуститься в подвал за тапком он тоже так и не решился (он говорил себе, что не делает этого потому, что боится не услышать полицейского), а посему сунул ноги в летние парусиновые туфли.

Наконец в дверь громко постучали. Томас ждал этого стука и все-таки вздрогнул так, что едва не подпрыгнул на сиденье.

При свете дня черно-белый «форд» возле дома и фигура в черной униформе на крыльце смотрелась куда более буднично, чем ночью, да и сам полицейский был, конечно, другой: лет пятидесяти с чем-то, с несколькими лишними фунтами на талии и с лицом скорее добродушным, нежели строгим или деловитым. Такие лица обычно бывают у докторов, работающих с маленькими детьми — «ну-с, Томми, что у нас болит?»

Однако в руке он держал газету.

— Мистер Франджони?

Томас ощутил нечто вроде дурного deja vu.

— Что это? — прохрипел он, указывая на бумажную трубку в руке копа.

— Это сегодняшний «Барлингтон Бюллетень», сэр. И знаете что? Там нет никакого некролога с вашим именем.

— Как это нет?

— Взгляните сами.

Офицер развернул перед ним газету на нужной странице. Томас сразу же ткнул пальцем в правый нижний угол:

— Вот же он!

— Здесь написано, — коп развернул газету к себе, — «Тобиас Брандони, 74, 30 октября 2013 отправился к нашему Владыке…» Ваша фамилия ведь не Брандони, не так ли?

— Нет… я… — он попытался всмотреться туда, куда тыкал толстый полицейский палец, но буквы расплывались и прыгали перед глазами. — Мне нужны очки!

— Да, конечно. Можете сходить за ними.

— Заходите! — Томас отступил назад. — Я покажу вам!

Коп последовал за ним через прихожую и жилую комнату в спальню. Франджони отыскал очки, дрожащими пальцами напялил их на нос, вновь повернулся к полицейскому, который невозмутимо ждал, держа наготове газету.

«Тобиас Брандони, 74, 30 октября…»

И дата тоже нормальная, а вовсе не будущая.

— Нет, — затряс головой Франджони. — Я не мог так ошибиться.

— Ну, отчего же не могли, сэр, — офицер все так же излучал спокойное добродушие. — Всякое бывает. Тем более, у вас ведь не очень хорошее зрение…

— Вот! — Франджони повернулся, обличающе указывая на газету на полу. — Посмотрите вот здесь! И оно еще обведено!

Полицейский подошел к кровати и не без некоторого усилия нагнулся.

— Я понял! — вещал Томас, обращаясь к его спине. — Он специально напечатал такую газету, чтобы напугать меня! Сейчас ведь любой может напечатать, что угодно… И предыдущие номера, наверное, тоже… (Коп распрямился со второй газетой в руках; он и не подумал надеть перчатки или взять ее через пластиковый пакет.) Ну? Вы видите?

— Вижу что?

Франджони подошел к нему.

«Тобиас Брандони…»

И никакого кровавого кольца вокруг.

— Это не та газета. Это та, что вы принесли.

— Нет, та — вот, а эта ваша. В любом случае, можете сравнить их обе.

Томас остолбенело переводил взгляд с одной газеты на другую.

— Я понял! — вновь воскликнул он. — Специальная краска, которая со временем становится бесцветной! Я видел такое в кино про мошенника, который подписывал такой ручкой чеки…

— Как насчет текста, мистер Франджони? Вы ведь не хотите сказать, что ваше имя было вписано ручкой? И потом, даже если напечатать один текст поверх другого, нижний все равно будет виден, и получится мешанина, не так ли?

— Я… — Томас не знал, что сказать. — Я покажу вам прошлые номера!

Он метнулся к мусорной корзине. Не церемонясь, вышвырнул на ковер бумажную упаковку из-под молока, рекламу пиццерии с доставкой, банку из-под сардин, бумажную салфетку…

Газеты не было.

— Я выбросил ее сюда! — бормотал Франджони. — Там было… про восемнадцать зверских убийств… и еще контейнер на крыльце, там должен быть предыдущий номер… про жертвоприношения… я хотел, чтобы мусорщики забрали это, но он раскидал весь мой мусор… — тут Томас задумался, а клал ли он обратно в контейнер ту газету, когда убирал учиненный на Хэллоуин разгром? Кажется, нет… та газета была ему так неприятна, что он бы запомнил… но, похоже, тем утром она просто исчезла.

— Мистер Франджони…

— Ну конечно, он забрал их все! И с крыльца, и из корзины! Одну положил мне под кровать, а остальные унес! Я же говорю, он проник в мой дом!

— Мистер Франджони, — коп был само терпение. — Если, по-вашему, некий злоумышленник, желающий вас убить — так? — проник в ваш дом, когда вы спали — не оставив никаких следов, замечу — то отчего же он не причинил вам никакого вреда?

— Он оставил! Он причинил! Некролог…

— Но мы ведь уже разобрались с некрологом, не так ли? Вы, должно быть, не вполне проснулись, когда…

— Но другие газеты точно были! Богом клянусь! Иначе разве я стал бы отписываться? Я читал «Бюллетень», сколько себя помню…

— Мистер Франджони, вы ведь не злоупотребляете алкоголем? Думаю, что нет. Я видел на своем веку достаточно пьяниц, и вы на них не похожи. Ну а употребляли ли вы в последнее время наркосодержащие препараты?

— Вам не кажется, что я уже староват для хиппи? — огрызнулся Томас.

— Я не имею в виду нелегальные наркотики. Я говорю о лекарствах. Подумайте хорошенько.

— Да, — вынужден был признать Франджони. — В последние дни из-за всей этой чертовщины мне пришлось пить снотворное и успокоительное. Хотя вообще я стараюсь обходиться без них.

— Ну вот видите, — констатировал коп тоном доброго учителя, наконец добившегося толка от туповатого ученика, — у них бывают весьма своеобразные побочные эффекты, а раз для вашего организма они непривычны, ничего удивительного, что эти эффекты только усилились. Не советую вам в таком состоянии садиться за руль.

— Я не водил уже больше года, — пробурчал Франджони.

— Вот и хорошо, — коп явно сделал движение в сторону выхода, затем посмотрел на две газеты, которые снова свернул, но все еще держал в руке. — Если хотите, я заберу их с собой, чтобы вам опять не показалось, что они мистическим образом появились или исчезли.