Страница 33 из 43
На данный момент нет ни одного.
Основной причиной вымирания гениев стал миф о существовании особых людей с особенным мозгом. И о том, что мандат гения выписывается неведомыми силами, и обычному homo не стоит о нем даже мечтать.
Культура и тут победила здравый смысл.
Миф насмерть раздавил и мышление, и очень полезную профессию.
Созерцая «священный пантеон», глядя в мраморные очи гениев, ни один человек уже никогда не догадается, что он легко мог бы быть одним из них.
2023, Рим
Приложение
АНТРЕКОТ МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ
Ремесло публициста — так затачивать смыслы и образы, чтобы они без помех вколачивались в деревянные извилины читателя. Конечно, разные эпохи требуют и разных стилей заточки. Следует помнить, что со времен Ламметри и Писарева полушария публики несколько огрубели.
Разумеется, переострить смыслы тоже нельзя.
Мысль не должна вбиваться легко и бесшумно. Обязательно должен быть слышен «стук молотка». Читателю нравится чувствовать, что с его мозгом работают.
Есть и еще один секрет публицистики.
Он заключается в том, что самые сочные антрекоты нарезаются из самых священных коров.
Конечно, «корову» можно подбирать и специально. Но лучше использовать старую самурайскую методику: испытывать остроту меча на случайном прохожем. Благо, в пространствах культуры бродит множество сакральных персонажей. На антрекоты годится любой.
Делать такую нарезку необходимо. Это прямой путь к освобождению от ига любых «святынь» и запретов. При наличии чего-либо сакрального (даже в следовых количествах) свободомыслие невозможно.
Приступим.
Наконец озвучено намерение причислить к лику святых Федора Достоевского в чине пророка. Нет сомнений, что канонизация вскоре свершится. Ведь Достоевский — это именно то, что сейчас нужно церкви. Оприходовав его, попы станут единоличными владельцами и «русской мессианской идеи», и бренда «народ-богоносец».
Иконописный образ нового святого станет хитом. Пророка Феодора можно изобразить нагим, в парилке, с голенькой крестьянской девочкой 10 лет, доставленной туда для его «банных забав».
(Подробности можно выяснить в известном письме Н. Страхова, где тот рассказывает о педофилии Достоевского.)
Конечно, существует мнение, что «все было не так» и «Страхов перепутал».
Возможно. Нельзя исключать, что девочка сама заказала себе в баньку автора «Карамазовых». (Впрочем, от перемены мест слагаемых мизансцена не меняется.)
Фон этой иконы, несомненно, должен быть таким же бездонно-золотым, как сама русская духовность. А все прочее, включая позы, можно оставить на усмотрение иконописца. Главное, чтобы нимбик сидел.
Впрочем, есть опасения, что праздник попортят православные ханжи. Они склонны замалчивать самые живописные подробности биографии своих кумиров.
Напрасная стыдливость!
За две тысячи лет церковь так наловчилась выдавать любую пакость за достижение, что могла бы уже ничего не стесняться.
Насильники-извращенцы, садисты и организаторы массовых убийств давно объявлены святыми. Кн. Владимир, Николай-2, И. Волоцкий почитаются, как образчики добродетели. Рядом с ними уютно пристроится и сумрачный педофил Феодор.
Рассмотрим его in vitro.
Отметим, что нам нет никакого дела до изящной словесности Достоевского. В равной степени нас мало волнует его педофилия, картишки и припадки. На нашем стеклышке — Достоевский только как публицист-фанатик, одержимый богоизбранностью «святой Руси».
В чем же суть той мессианской идеи, которую он проповедовал?
Прежде всего, в том, что гнойник православной духовности должен лопнуть так, чтобы забрызгать собою весь мир. Зачем вообще мир надо забрызгивать, Достоевский не уточнил, поскольку, вероятно, и сам этого не знал.
Здесь мы должны заступиться за писателя. Он и не мог быть посвящен во все.
Напомним, что Достоевский — суррогатная мама.
«Народ-богоносец» не его личное изобретение. Он всего лишь доносил в своем писательском чреве умозрения Филофея, Мисюри и других дьячков-патриотов XVI века.
Впрочем, экзотическая мысль о том, что существует народ, находящийся в интимных отношениях с богом, родилась, разумеется, на Синае.
Идея богоизбранности поболталась по миру, пережила ряд забавных трансформаций, а в XV столетии угодила к болгарам. Там ее обнаружили русские дьячки и, разумеется, немедленно украли. Освежили, «омосковили» и предъявили начальству, как свою собственную.
Венценосному руководству идея понравилась. Что не удивительно. Ведь мессианство списывает любую разруху, а наличие «высочайшей цели» позволяет изгаляться над населением как угодно.
Дьячковская доктрина получила название «Москва — Третий Рим». Согласно ей, у России особая роль. Ее предназначение — спасти мир от «зла развития».
Патриоты чуть перестарались. Старая еврейская байка превратилась в выданный богом патент на деградацию. Личная подпись божества в патенте проставлена не была, но, как клятвенно заверил Мисюря, только по той причине, что в нужный момент закончились чернила.
Почему идея «народа-богоносца» оказалась на тогдашней Руси столь успешной?
Потому что именно в эпоху Василия-3 и Ивана-4 уродство российской жизни потребовало радикального оправдания. Дело в том, что вместе с германскими пушкарями и итальянскими зодчими — в наглухо законопаченную Русь просочились первые подробности об окружающем ее мире. Стало известно о телескопах, университетах и трусах.
Это были крайне неприятные новости. «Русский мiр» смутился и пожелал объяснений.
Тут-то очень кстати пришлись откровения Мисюри и Филофея. Всяким Коперникам досталось лаптем по их наглым научным мордам. Цивилизация, право и свобода были объявлены «злом бесовским», а святая Русь — победителем этого зла. Отсталость оказалась не бедой, но «высшим замыслом», а свинство — главным оружием против Антихриста.
Сама же Московия была означена тем «Третьим Римом», который научит весь мир запаривать репу, правильно сажать на кол и бить поклоны. Как всем известно, выполнение этих действ неизбежно повлечет наступление «царствия небесного» на всей Земле, а заплаканный Антихрист запрется в дальней каморке ада.
Держава поняла, что обзавелась национальной идеей и возликовала. Всенародно исполнить «Вставай, страна огромная!» в тот момент не получилось. Песня еще не была написана. Впрочем, даже это не смогло омрачить праздник.
Однако склепать доктрину «на века» не получилось. Филофея загрызли клопы, а Мисюря спился так, что «забыл грамоте». Из-за этих несчастий великая идеология осталась немного недописанной и недоношенной.
Какое-то время в ней не было необходимости, но вторая половина XIX века вновь востребовала русское мессианство.
Что же опять произошло?
Проигралась важная война, усугубилась разруха. Прямо перед носом «народа-богоносца» Европа соблазнительно затрясла своими революциями. Перекашивая мозги впечатлительных россиян — грянул Дарвин. Все это, несомненно, было новой атакой Антихриста на Русь.
Проискам ада — держава могла ответить только Мисюрей. Разумеется, откровения старого дьячка нуждались в модернизации и дозревании. Тут-то и подвернулся отличный инкубатор в лице Федора Достоевского.
Напомню, что молодой писатель Достоевский проходил по «делу Петрашевцев», как злостный царесвергатель и атеист.
Его арестовали, долго мучили и запугивали, а потом понарошку «расстреляли», навсегда сделав заикой и эпилептиком. Каторга и солдатчина — добили. Освободившись, Достоевский оказался лишенным «всех прав состояния». Крупные города и столицы были для него закрыты, а рассчитывать он мог лишь на местечко учителя труда в сибирской гимназии (с зарплатой 7 рублей в месяц).