Второй шанс.

Припарковав машину, я вышла и, заразившись всеобщим спокойствием и умиротворением, лениво направилась вдоль изгороди. Не добравшись и до крыльца больницы, меня окликнул мужской голос. Удивленно обернувшись, я заметила спешащего ко мне доктора Батлера.

– Добрый день, доктор Батлер, – поздоровалась с коллегой.

– Добрый, Хейз, – кивнул он, подходя.

Уловив неприятный запах сигаретного дыма, сдержала порыв неприятно поморщиться и лишь спросила, кивая на угол, за которым скрывался до этого коллега.

– Курите, Батлер? – не смогла удержаться от вопроса, хотя это и так было понятно.

– Так не возбраняется, – отмахнулся мужчина. Я недовольно покачала головой. Говорить человеку, а тем более доктору, о вреде табака видно бесполезно. Он здесь новенький. Ещё не осознал до конца, что, если не возбраняется – не значит, поощряется. Ну да не мои проблемы.

– Вы что-то хотели? – поняв, что молчание может затянуться на долгие минуты, подтолкнула его к сути.

– Да. Сегодня утром очнулась Рина Рассел. Мы с доктором Брайоном её осмотрели, показатели хорошие, однако состояние у девочки не улучшается. Я бы хотел попросить вас, – замялся молодой коллега, подбирая подходящие слова, – её проведать. Возможно, мы с Брайоном, как люди, не заметили чего-то.

Я понятливо кивнула. Оборотней в клинике мало, едва ли по пальцам пересчитать. И каждый из нас важен и ценен: там, где не срабатывает техника, приступаем к работе мы. Нет, мы не излечиваем одним взмахом руки, однако можем определить точно проблему, порой даже заблаговременно, благодаря обонянию зверя. Рина Рассел не была моей пациенткой, и оперировала её не я, однако об этой девочке слышала многое. Малышка полукровка: её отец оборотень, а мать – человек. В основном, дети, рожденные от смешения двух видов, рождались здоровыми оборотнями, способными к обороту. Но Рина попала в тот небольшой процент, где что-то пошло не так. Достигнув одиннадцати лет, Рассел попыталась обернуться и не справилась с этим – зверь только поломал ей кости, запрятавшись глубоко внутри. Брайон опытный хирург. Увидев, в каком состоянии доставили пациентку, он тут же провел операцию. В мою последнюю смену девочка ещё находилась без сознания, да и, собственно, я сама ничего не уловила. Похоже, стоит зайти к ней вновь.

– Не беспокойтесь, Батлер, я обязательно займусь этим, – заверила коллегу.

Поблагодарив меня и пожелав спокойной смены, мужчина удалился, а я приступила к работе. На удивление, его пожелания сбылись. Сверхъестественных ситуаций не предвиделось. Я осмотрела больных, порадовав многих из них скорой выпиской, встретила горе-велосипедиста, неудачно притормозившего во время кросса, попросила дежурного меня оповестить, когда проснется Рассел, и засела в ординаторской с девчонками, слушая новости нашей больницы и городка в целом. После пяти проснулась юная оборотница, и я сходила проверить её. Мне хотелось лично побеседовать с Риной, чтобы понять причину конфликта со зверем.

– Привет, – поздоровалась я, заходя в палату. – Как самочувствие?

– Хорошо, – настороженно ответила она, смотря из-под ресниц на меня.

Девочка выглядела весьма плачевно. Безумно худая, бледная, с большими серыми глазами и русыми волосами, заплетенными в косу. Думаю, это сделала ей мать, которая практически не отходила от кровати дочери. Её родные только недавно уехали домой за чистой одеждой.

– Давай я померяю температуру, – протянула ей градусник, а сама стала прислушиваться к своим ощущениям.

Волчица внутри меня говорила, что в девочке живет хищник, но на нем словно стоит блок, поэтому она и не смогла обернуться. Странно, внешне никаких воздействий не видно. Может, это чисто психология? Полукровки не всегда готовы принять свое второе я. Мне пару раз приходилось сталкиваться с тем, что дети отказывались оборачиваться, и это заканчивалось смертью. Похоже, тут был идентичный случай, но родные успели бы заметить неладное.

– Рина, давай поговорим, – произнесла я, садясь на стул напротив неё и забирая градусник. Температура была нормальной, а вот глаза девочки испуганными. – Почему ты не хочешь оборачиваться?

– Я не… – испуганно пробормотала она. – Я хочу.

– Уверена? Обычно такие ситуации говорят об обратном. Расскажи мне, я не буду осуждать и родным не скажу. Врачебная тайна, – подняла вверх руки, как бы показывая, что не держу в себе злые намерения.

Рина с недоверием посмотрела на меня, словно раздумывая над словами. Было видно, что в ней борются два чувства, и пока не понятно, какое победит. Помолчав пару минут, она всё же решила излить душу. Не смотря на столь юный возраст, девочку угораздило влюбиться в более старшего парня. Вот только он был человеком и заявил ей, что не хочет иметь ничего общего с двуликими. Даже несмотря на то, что живет в этом городе. Конечно, Рина, чтобы стать ближе к объекту своего обожания, во время первого превращения не захотела соединиться со зверем, и вышел конфликт. И теперь, чтобы всё исправить, нужны специальные препараты, которых в нашей клинике попросту не было. К тому же, еще и желание самой девочки необходимо.

– Рина, я понимаю, что первая любовь – это серьезно, – со вздохом ответила ей. – Но стоит ли ради неё рисковать жизнью? Он ведь не смог принять тебя такой, какая ты есть. Значит, это не твоя судьба. Поверь, быть оборотнем неплохо. Это свобода, единение с природой. Ты отталкиваешь от себя свою суть, но она готова оставаться с тобой до конца. А парень? – грустно усмехнулась я. – Знаешь, если бы я могла вновь обращаться, то была бы очень счастлива.

– Я понимаю, – тихо прошептала она, подняв на меня глаза, полные слез. – Но уже ничего не исправить. Я слышала, как доктор разговаривал с моими родителями. Он сказал, что я останусь без зверя.

– Доктор ошибается, – улыбнулась я, мысленно костеря коллегу. Мне даже гадать не нужно, кто это был. В нашей клинике только один врач постоянно либо отлынивал от работы, либо пытался выбить деньги за то, что можно сделать бесплатно. Марк. Он очень хороший нейрохирург, а вот как человек – последняя сволочь. – Ты сейчас отдохни, а я дождусь твоих родителей, чтобы уладить этот вопрос.

– Хорошо, – пробормотала девочка, закрывая глаза.

Убедившись, что пациентка в порядке, вернулась на пост. М-да, ситуация весьма неприятная. Марк своим поведением уже достал, но замены ему у нас нет и в ближайшее время явно не будет. Поэтому большинство коллег и терпят этого сноба. Тем не менее, нужно что-то делать. Кстати, Рине я не врала, её ситуация не самая сложная, и оборот можно совершить. Но для этого нужна специальная вакцина, которая поможет войти в транс и принять зверя. При этом необходимо еще и с психологом поработать. Последний у нас имелся, а вот с первым проблемы. Впрочем… Найдя телефон, набрала знакомый номер.

– Сильвия, не отвлекаю? – поинтересовалась у подруги, которая работала в больнице соседнего штата и была там на должности зама.

– Нет, я сегодня на дежурстве, – послышалось в ответ. – И судя по тому, как поздно звонишь, ты тоже. Что-то произошло?

Подруга не любила размениваться на любезности и старалась сразу переходить к делу. Вот за это она мне и нравится.

– Можно и так сказать, – вздохнула я, пересказывая историю. – Поможешь?

– Конечно. Но за вакциной придется приехать тебе: сама понимаешь, такой сильный препарат выдать на руки родным я не могу, – ответила коллега, заставляя меня улыбнуться. – Нам её послезавтра доставят. Подъезжай, я оформлю документы. И еще, мне нужна выписка из карты девочки и заключение психолога.

– Поняла. Всё сделаю, – заверила её. – Спасибо.

Отключившись, дождалась родителей, которые приехали через полчаса, и рассказала им о том, что можно сделать. Они едва не упали в обморок, услышав о возможности вернуть ребенку полноценную жизнь. Мне с трудом удалось отправить их к дочери, а самой заняться другими пациентами. Правда, перед этим пришлось предупредить, что процесс не быстрый, и им придется приложить много сил, а также найти самого лучшего психолога. Впрочем, у нас в клинике был такой, поэтому всё должно пройти хорошо.