Злобный рыцарь

- Лично у меня очень плохая память, - заметил Георгий. - Я оценил, малый тоже оценит, когда перестанет хватать себя за голову. Но вот то, что ты нас не предупредил о своих подозрениях, я запомню. Давай займемся делом.

- Если кто-нибудь об этом проведает, то меня снимут с должности, - пробормотал Евдоким Захарович, пугливо косясь на зашторенное окно. - Но мне нужно, чтоб вы были там. Встаньте вплотную ко мне, разговаривайте только шепотом и постарайтесь обойтись без сильных эмоций - необработанные отпечатки нестабильны и могут быть очень опасны. Константин Валерьевич, вы уверены, что справитесь?

- Разумеется, - небрежно ответил Костя. - Я спокоен!

Меня убили, меня убили, убили, как это так?!

- Георгий Андреевич, - представитель распахнул халат и полез куда-то за полу своего френча, - попрошу вас ненадолго нас оставить.

- А вот хрен тебе! - любезно ответил покойный фельдшер. - Без меня он не пойдет! Возражения не принимаются. Слушай, мне сейчас плевать на ваши департаментские тайны. Если за моим учеником все еще таскается бегун, это нужно прекратить. Я не хочу, чтобы малого укокошили именно тогда, когда он в кои-то веки толком взялся за работу и перестал вести себя, как придурок!

- А что такое необработанный отпечаток? - спросил Костя, метнув на наставника уничижающий взгляд. Георгий пожал плечами, и на какое-то мгновение Денисову показалось, что и представитель сейчас сделает то же самое.

- На необработанном отпечатке отображаются не только визуальные, но и эмоциональные изменения, - пояснил Евдоким Захарович. - Как правило, мы не показываем такие хранителям - это и опасно, и некорректно. Но только на необработанном отпечатке можно разглядеть нечто скрытое, если подвести к нему участника запечатленного действия. А отпечаток вашего ухода, к сожалению, обработан... и моей вины тут нет, между прочим. Исходя из вашей информации и опроса ваших коллег, я взял ровно одиннадцать минут - максимум для данного варианта, который смог принести с собой. Будьте очень внимательны, Константин Валерьевич, и смотрите только в интересующем нас направлении. Отпечатки нельзя делать дважды. Вы все поняли?

- Нет. Стоп, вы допрашивали моих сослуживцев?!

- Не затрагивая вас и вашу персону, успокойтесь, - Евдоким Захарович извлек из-под полы нечто, похожее на сложенную шахматную доску, заплетенную паутиной странных слабо мерцающих узоров, и, присев на корточки, аккуратно положил ее на пол. Костя, бросив взгляд на своего флинта, попивавшего чай в компании домовика, заинтересованно наклонился, заметив, что Георгий проделал то же действие с не меньшим интересом. Судя по всему, наставник тоже раньше не встречался с необработанными отпечатками.

- Приготовьтесь, тут от ваших действий ничего не зависит, это не прозаичные и безопасные ключи, которые вы привыкли получать, - предупредил синебородый. - Необработанность внезапна и... более жива.

Он открыл прямоугольное вместилище, и Костя почти сразу же невольно зажмурился. Он так и не понял, что именно увидел - ему показалось, что он смотрит на множество вещей - на людей, на деревья, на ветер, на снег, на звуки, на действия, на чью-то злость, на вдохи и выдохи, даже на отчетливое течение времени. Все это было стянуто, перемешано и спрессовано в нечто единое, и ощущение от взгляда на это Костя мог бы назвать тошнотворным, если бы в точности помнил, что это такое. А в следующее мгновение под его пятками оказалась пустота, и он взмахнул руками, силясь сохранить равновесие, но тут же вновь оказался на твердой поверхности. Опустив глаза, Костя понял, что всего лишь оступился с одной ступеньки на другую. Он стоял на лесенке венецианского крылечка, в недавних легких сумерках, а неподалеку от него возле окна стоял он сам, Костя Денисов, вариант двухчасовой давности, и в тот момент, когда Костя взглянул на него, Костя из прошлого стукнул кулаком в окно и злобным голосом, похожим на воронье карканье, сказал:

- Аня, хорош трепаться, пошли!

- Прямо голос ангела, - со смешком заметил рядом Георгий, - тебе стоит взяться за серенады.

Костя не ответил, продолжая смотреть на самого себя. Вокруг него что-то было, какая-то странная дымка из многих цветов, в которых преобладали холодные оттенки, неспокойная и какая-то недовольная. Дымка обволакивала его целиком и тянулась куда-то в окно магазина, слабо покачиваясь, словно от ветра. Костя повернулся к окну и взглянул на своего флинта, вокруг которого колыхался такой же странный тонкий слой легкого тумана. Этот выглядел более ярким, светлым и, как с некоей досадой отметил Костя, более привлекательным. От Ани туман тянулся к окну, навстречу своему хранителю, и точно посередине обе дымки мягко сливались, образуя единое целое и чем-то напоминая крепко пожимавшие друг друга руки. Вначале Косят решил, что это и есть пресловутый "поводок", но тут же заметил, что такие дымки окружают всех, кто был в магазине, и все хранители и флинты связаны ими друг с другом. А ведь у Яны "поводка" не было.

- Это что такое? - шепнул он.

- Эмоциональный фон, я же вас предупреждал, - ответил Евдоким Захарович позади с легким недовольством. - Чувства. Духовные связи. Константин Валерьевич, потом будете на себя любоваться! Машина подъехала.

Костя, вздрогнув, тотчас передвинулся, стараясь загородить самого себя вместе с эмоциональным фоном от посторонних взглядов, но, обернувшись, увидел, что Евдоким Захарович смотрит только на него, деликатно прикрывая глаза сбоку ладошкой, точно вместо Кости Денисова из прошлого возле магазинного окна стояла нагая купальщица. Георгий делал то же самое, подглядывая, впрочем, в щелку между пальцами. Костя бросил взгляд на входящих в магазин хранителя водителя "мазератти" и самого водителя - ныне бесповоротно покойных, старательно отвернулся от самой машины и уже хотел было сбежать по ступенькам, как нечто на другой стороне улицы заставило его застыть.

- Прекратите смотреть на других! - тотчас возопил представитель. - Разглядывать чужие эмоции - это ужасная невежливость!

- Что это такое?! - Костя указующе ткнул пальцем в направлении идущей по тротуару полной пожилой женщины, за которой как-то невесело плелась ее хранительница. Вокруг женщины колыхалась все та же дымка, но ярких цветов в ней почти не было - преобладали серые и грязно-сизые оттенки, а в самой дымке, словно в толще воды, во всех направлениях сновали юркие длинные извивающиеся тела, то истаивая, то вновь проявляясь, сливаясь в единый темный сгусток тумана и проворно разбегаясь во все стороны. Даже призрачные, нереальные они выглядели очень опасно - так же опасно, как и те, с которыми он сталкивался ежедневно. Костя машинально сжал пальцы и, ощутив вместо привычной скалки пустоту, на долю секунды даже запаниковал. - Жор, это то, что я думаю?!

- Ага, похоже тетка по жизни мусорит падалками! - простецки отозвался тот. - Запомню-ка я ее личико.

- Это преступление! - еще громче заголосил Евдоким Захарович. - Не смотрите на чужие... это запрещено! Даже нам это запрещено! Вспомните, зачем мы здесь!

- Ухух! - денисовскую ногу знакомо заключили в объятия, и Костя, опустив глаза, обнаружил рядом с собой Гордея, который оглядывался с жадным любопытством. - Чхух! Ууууу!