Слабо не влюбиться?

Ах да, чуть не забыла, сегодня мы воплощаем в жизнь еще одну придурь: гуляем по городу в обуви из разных пар. На левой конечности у меня красный Конверс, на правой – черный Ванс. Смотрится, конечно, вырвиглазно, но, по сравнению с Тёмкиным классическим ботинком на одной ноге и Найком на другой, это еще цветочки.

– Да ладно тебе, нормальный дядька, – толкаю Соколова локтем в бок. – Почти не начатую пачку подогнал.

Довольно трясу салфетками перед его носом.

– Ну все, мы богаты, – иронизирует парень. – Пошли на радостях манты заточим?

– Манты? Где манты? – мигом встрепенувшись, отзываюсь я.

– Дома у меня, – усмехается Тёма. – Мамка наготовила, тебя велела позвать.

– Ура! – взвизгиваю с энтузиазмом.

Знаю, по мне не скажешь, но моя любовь к мучным изделиям поистине безгранична. А теть Алинины манты я вообще готова пожирать в промышленных масштабах – они у нее обалденно вкусные.

Наперегонки мы устремляемся к Тёмкиному дому, и я как обычно проигрываю. Соревноваться с этим переростком – совершенно неблагодарное дело. Он прет ввысь и вширь, словно на дрожжах, а я так и остаюсь крохотной щуплой девчонкой.

– Мог бы и поддаться ради разнообразия, – ворчу я, тяжело дыша.

– С чего бы это? – недоумевает друг, распахивая подъездную дверь.

– С того, что ты больше! И ноги у тебя длиннее! Значит, мне причитается несколько секунд форы!

– А ты умнее меня, – парирует он. – Но при этом в шахматы мне не поддаешься.

– Ты проигрываешь просто потому, что тебе в лом просчитывать на несколько шагов вперед! Это не недостаток ума, а банальная лень!

– Ну да, я ленивый, – невозмутимо соглашается друг, просовывая ключ в замочную скважину. – И быстрый. А ты усердная и медленная как улитка.

– Что ты сказал?! – задыхаюсь от возмущения. – Ну держись! Щас эта улитка надерет тебе задницу!

С воинственным воплем запрыгиваю Соколову на спину и припечатываю его грудью к двери. Однако парень не теряется – тут же подхватывает меня под коленки и разворачивается корпусом так, что прижатой к прохладному металлу теперь оказываюсь я. Пробую укусить его за ухо, но Тёма, разгадав мое намерение, дергает головой в сторону и я клацаю зубами по воздуху.

– Ах ты, маленькая свирепая хищница! – ржет парень, опуская меня на пол и отступает на пару шагов.

Думает, что наш поединок опять завершился его победой, но я не привыкла так просто сдаваться.

Снова приближаюсь к Артёму со спины, намереваясь как следует огреть его зад смачным поджопником. Но он вдруг резко оборачивается, шагает ко мне и, обхватив сильными пальцами запястья, утыкается лбом в мою переносицу.

– Хватит, Вась. Ты при любом раскладе проиграла.

Его горячее дыхание расползается по моим щекам, и я чувствую, как ноги становятся ватными и стремительно слабеют.

Шах и мат. Это тотальное обезвреживание. Я не то что пошевелиться – слова вымолвить не могу. Тёма впервые так близко. Нависает надо мной, словно грозовая туча. Опаляет крошечные волоски на теле жгучим теплом своей кожи. Пьянит запахом лесного шампуня, табака и еще чего-то едва уловимого, но чертовски приятного…

Разъяренно выдыхаю.

Соколов неосознанно повторяет за мной.

Сверлим друг друга неотрывными взглядами, будто нас волной гипноза накрыло и волю начисто парализовало. Вроде бы и хочу высвободиться из оков этой дурной энергии, стряхнуть обваривший мозги дрянной морок, но не могу.

И Тёма, походу, не может. У обоих система зависла. Срочно требуется перезагрузка.

Блин, да что со мной? Какое-то долбанное помутнение, не иначе! Дерзкие слова, которые я собиралась озвучить, застряли в горле. Сердце колотится так сильно, что вот-вот размозжит ребра. А боевой настрой сменился нелепым, совершенно нехарактерным для меня томлением в груди.

Честно? Я не знаю, что было бы дальше, если б по ту сторону двери не раздался голос Тёмкиной мамы, а еще через секунду она сама не выглянула бы на лестничную площадку. Не знаю и знать не хочу. Потому что это все неправильно, странно и больше никогда не повторится!

– А что такое? Почему ключ в замке, но никто не заходит? – интересуется тетя Алина, окидывая нас, шарахнувшихся в разные стороны, любопытным взглядом.

– Да мы тут… Дурачились, – взлохмачивая волосы, отзывается Артём.

Его голос звучит почти непринужденно, почти весело. И если б я не была непосредственной участницей нашего с ним кратковременного помешательства, то, несомненно, повелась бы на эти беззаботные, развязные интонации.

Но теперь, после случившегося, ему меня не провести. В тоне друга я различаю не только напускную легкость, но и тщательно скрываемое недоумение. Ведь точно такое же в эту самую секунду обуревает и меня.

– Ну заходите, чего встали? – торопит тетя Алина. – Манты стынут.

– Ага, идем, – киваю я и первая шагаю в квартиру.

Пересекаться с Тёмкой глазами прямо сейчас отчего-то очень волнительно.

Глава 8

Серые минималистичные обои, несколько незамысловатых постеров, пристроенная в углу гитара и стул, спинка которого до отказа увешана кричаще-яркими шмотками. Тёмина комната на все сто процентов олицетворяет своего хозяина. В ней, как и в его голове, царит творческий беспорядок.

Вещи разбросаны хаотично и явно не имеют определенных мест. На прикроватной тумбочке стоит тарелка с крошками от давно съеденного бутерброда. А облюбовавший подоконник кактус, вне всяких сомнений, жив только благодаря стараниям тети Алины. В жизни не поверю, что Соколов сам его поливает.

– Вот, зацени, малая, – Артём придвигает ко мне какую-то непонятную черную штуку, нечто среднее между компьютерной клавиатурой и пультом управления космического корабля. – Батя контроллер подарил.

– Чего? – переспрашиваю я, с интересом разглядывая цветные кнопочки и вертушки.

– Диджейский контроллер, – терпеливо поясняет друг. – Это инструмент для управления звуком.

Помните, я говорила, что Тёма пару лет назад заинтересовался музыкой? Так вот, в последнее время это увлечение из разряда хобби стало перерастать в нечто куда более серьезное. Мало того, что он практически без посторонней помощи научился играть на гитаре, так теперь еще и профессиональное диджейское оборудование стал осваивать! Недаром в его речи то и дело мелькают словечки типа «сет», «семпл», «бит джамп», о значении которых я могу только догадываться.

– Круто! – одобрительно тяну я. – Только ни черта не ясно, как этим всем пользоваться.

– Тут на самом деле все просто, – Артём подсаживается поближе и начинает водить указательным пальцем по контроллеру. – Это кнопки переключения эффектов и режимов, это питч, это небольшой джог. А с помощью этого пульта можно свести воедино два трека.

– Понятно, что ничего непонятно, – вздыхаю я.

Что уж говорить, я от диджейского искусства невообразимо далека.

– Просто послушай, – парень принимается перебирать какие-то файлы на своем ноутбуке. – Сейчас покажу тебе свои работы.

– Ты уже и музыку пишешь? – удивляюсь я.

– Да, закупил сэмплов и решил попробовать. Биты пока простенькие получаются, но меня прям прет от процесса.

– Ого… То есть ОГО! – посмеиваясь, я легонько ударяю друга кулаком в плечо. – Да ты у нас настоящий диск-жокей, Тёма!

– Хорош издеваться, – парень закатывает глаза.

– Да я не издеваюсь! Мне просто по приколу, что ты…

– Вот, слушай, – перебивает он. – Это я на днях написал. О тебе, кстати, думал.

Тёма запускает трек, и пока тот разгоняется, я потрясенно уточняю:

– Обо мне думал? В смысле когда писал?

– Ну да, – Соколов как-то нервно дергает плечом. – А че такого?

– Да ничего, – даю заднюю, чтоб он ни дай бог не подумал, что я навоображала себе лишнего.

На самом деле меня так и подмывает учинить допрос с пристрастием. Узнать, что именно было у Тёмы в голове, когда он писал трек. И значит ли это, что я официально могу носить статус его музы. Но из уважения к творчеству друга приходится замолкнуть. Ведь не будешь же приставать к человеку с расспросами, когда он обнажает перед тобой нутро. Я не понаслышке знаю, как трудно показывать миру свои творения.