Простить и поверить

Дима скрипнул зубами, прикидывая, сколько времени ему понадобится, чтобы поднять Мишку по ступеням наверх. Потом можно будет поручить его Миланке и позвонить Лене, чтобы предупредить ее об опасности. По всему выходило, что они с отцом еще не должны были закончить завтрак, особенно сдобренный трудным разговором, но сердце стучало, как сумасшедшее, рвясь вперед и требуя прямо сейчас броситься Лене на помощь. Расчет в таком деле обычно никогда не работал, отступая перед волей обстоятельств, и что, если…

– Иди же, Дмитрий Юрьич! – из последних сил потребовал Михаил. – Ты должен ее защитить! Кроме тебя, некому!

Это была та горькая правда, с которой не поспоришь. Черемухе не на кого, кроме Димы, рассчитывать, – и уж точно не отец сумеет в случае необходимости за нее заступиться. Хренов чистоплюй!

Черт бы его побрал!

Дверь наверху отворилась, впуская свет, и в проеме показался Никитос. Пара секунд ему понадобилась, чтобы оценить обстановку, потом он вприпрыжку спустился вниз.

– Помочь, Дим?! – виновато спросил он, очевидно раскаиваясь за прежние свои слова. Дима осторожно опустил Мишку на пол и кивнул Никите.

– Поражение электротоком, – быстро сообщил он, не раскрывая до поры всех подробностей сегодняшних событий. – Скорую я вызвал. Побудь с ним до ее приезда.

Ответа ждать не стал. Через две ступеньки взобрался наверх и первым делом попытался набрать Ленин номер. Но проклятая сеть после подвала не желала восстанавливаться, и Дима, пока перегружал телефон, дал цэу о скорой помощи Миланке. Та, конечно, попыталась ужаснуться и расспросить, что случилось, но Диме было не до того. Получив наконец возможность звонить, он нажал на иконку с подписью «Черемуха», выскочил на улицу и закрутил головой по сторонам, прикидывая, в какое кафе Лена с отцом могла пойти.

– Димка!..

Ее голос на середине первого гудка раздался так неожиданно, что Дима едва не выронил трубку. Но тут же стиснул ее с такой силой, что та жалобно скрипнула.

– Лена, ты где?!! В кафе еще?!

Господи, пусть бы она была в кафе! Неважно, о чем они там говорили с отцом и какие грехи Владимир-Красно-Солнышко-Васильевич навесил на светлую Димину голову, только бы Черемуха была в безопасности! В кафе средь бела дня даже владелец Майбаха не рискнет сунуться.

Но Лена уничтожила надежду первым же словом.

– Нет, я в сервис возвращаюсь, скоро буду, – недоуменно ответила она, и Дима рванул вперед, на сквозной тротуар. Отсюда было ближе бежать ей навстречу. Знать бы еще только, в какую сторону!

– Ты с отцом?! – потребовал ответ он, тщетно стараясь не выдавать волнения. – Далеко?! Где конкретно, Ленка?!

Она немного помолчала, словно соображая, где находится, потом сообщила:

– Поворачиваю на Ключевскую, – и все добрые Димины намерения канули в Лету. Ключевская к «Автовладу» проходила через расселенный частный сектор. Мертвое, безлюдное место, словно специально придуманное для того, чтобы совершать там преступления. И мог ли Дима рассчитывать на то, что владелец Майбаха пока еще не нашел свою жертву?

– Быстро! К школе! Ленка! Слышишь?! – уже не скрывая охватывающей его паники, приказал Дима и бросился в сторону Ключевской. – Бегом, твою мать! Внутрь – и не высовывайся, пока я за тобой не приду!

Вряд ли она поняла, что произошло и почему он вдруг принялся истерить. Но собственная репутация не шла ни в какое сравнение с той опасностью, что угрожала сейчас любимой, и Дима не колеблясь отдал бы все шансы на билет в жизнь за одну лишь уверенность в том, что через несколько минут он заберет Лену из школы живую и невредимую. Несколько минут, будь они прокляты, когда в невыключенном телефоне где-то на заднем плане вдруг раздался визг тормозов и грубый мужской голос, интересующийся Черемухиным именем.

– Ленка! – почти завопил в трубку Дима, но Лена его уже не слушала. Переключила внимание на незнакомца, понятия не имея, какая опасность может от того исходить. Откуда? Корнилов же не предупредил – не счел нужным, ограничившись приказами. А теперь мог лишь уповать на провидение.

– Фамилия Дараган вам о чем-нибудь говорит, Елена Владимировна? – зачем-то решил блеснуть остроумием Ленин собеседник, а Дима, в секунду поняв, о ком идет речь, ломанулся через дорогу на красный, проскочив в каких-то сантиметрах от несущейся на него машины и, несомненно, заработав в свой адрес не одно красочное проклятие, но какое это имело значение? Гоша Дараган и двенадцать лет назад, во время корниловского воровского прошлого, был известным в определенных кругах малым, а теперь и вовсе разжирел так, что уничтожить «Автовлад» морально и физически будет для него дело на полсигареты. Но черт с ним, с сервисом! Если Черемуха попадет Гоше в руки…

Дима выдохнул с болью и перемахнул через какой-то забор, срезая угол по чужому палисаднику.

Леночка!..

Зарываться было нельзя, даже если сердце уже практически выпрыгивало из груди, а телефон едва не выскальзывал из ледяных пальцев. Но в трубке будто совершенно спокойная Ленка Черемных заговаривала бандитам зубы, приглашая в гости и предлагая компромисс, и Дима вдруг понял, что она тянет время. Тянет, все поняв и рассчитывая на Димину помощь. И, кажется нисколько не боясь.

К ногам словно по реактивному двигателю приточили, и Дима рванул вперед с такой скоростью, с какой еще никогда не бегал. Оставалось всего два квартала – два маленьких квартала в частном секторе – и Дима на ходу умудрился вспомнить какую-то молитву, которую в первый и последний раз слышал во время Кирюхиного крещения. Он не рассчитывал, что она поможет, надеюсь только на Ленкину сообразительность и самообладание, но кто-то сверху, кажется, все-таки внял ему и задержал бандитов ровно настолько, чтобы Дима услышал Ленин крик ровно в двадцати метрах от последнего поворота.

Квадратная черная машина полностью перекрывала узкий проезд между домами. Ленка отчаянно брыкалась в кольце рук бритоголового амбала, пытающегося запихать ее в салон.

У Димы красной пеленой застлало глаза, а в голове словно что-то взорвалось в никогда еще не испытываемой ненависти.

Краем глаза он заметил, как какая-то грузная фигура бросилась было на бандита и тут же отлетела в сторону, тяжело опустившись на землю, но это была последняя затерявшаяся разумная мысль. Дальше действовало только тело – сильное, натренированное, помнившее каждое боевое движение и не допускающее проигрыша.

Дима на набранной скорости влепился кулаком бритоголовному в печень, заставив его взвыть и выпустить Ленку. Ни секунды, чтобы опомниться: Дима тут же ударил левой в челюсть, добавив еще в шею по сонной артерии – и впихнул обезвреженного противника в ту самую дверь, куда тот тащил Черемуху.

Но отдыхать было некогда: из кабины раздалась отборная ругань, и Дима резко оттолкнул Лену от машины.

– В школу! – только и выкрикнул словно заученное он и, перекатившись через капот, ногами толкнул открывающиеся дверцу. Судя по хрусту и трехэтажному мату, попал в цель идеально. Оставалось закрепить успех.

Он рванул дверцу, не давая противнику опомниться, отметил залитую кровью физиономию и легко перехватил почти бесцельный удар. Тут же впечатал свободный кулак в незащищенное солнечное сплетение и добил ногой в пах, дав себе несколько секунд на то, чтобы выдохнуть. Вряд ли шакалы Гоши Дарагана могли отправиться на дело безоружными, пусть даже делом была хрупкая беззащитная девушка, и Дима быстро прохлопал карманы скрючившегося противника. Тот даже не пытался ему помешать, перемежая подвывания всхлипываниями, потому что на большее не хватало воздуха, но даже от таких повреждений он мог очухаться куда раньше, чем рассчитывал Дима, а ему не нужны были сюрпризы. Он еще с этим окончательно не разобрался.

Ствол оказался у амбала за спиной, заткнутым по-ковбойски за ремень штанов, но достать его Дима не успел. Его словно кто-то толкнул в плечо, и тело в секунду стало чужим, отказавшись слушаться, а дыхание перебило с такой силой, что Дима едва не задохнулся. Он отпрянул, не удержавшись на ногах плюхнулся на землю натуральным кулем и только тут почувствовал, как каждую мышцу и каждый нерв пронзила острая жгучая боль.