Простить и поверить

Впрочем, восемьдесят первую статью в Корниловской трудовой никто не отменял, о чем она не преминула напомнить отчитывающему ее собеседнику. Однако она напрасно думала его смутить. Николай Борисович перед ответом поднял с пола какой-то металлический цилиндр, покрутил его в руках и со вздохом поставил на полку.

– Этот вопрос я тоже выяснил, Леночка, прежде чем дать Дмитрию добро на работу в «Автовладе», – мягко и почему-то очень обидно произнес он. Впрочем, обижаться Лене следовало не на него, а на себя – за поспешность и неверные выводы. В том числе, и о Николае Борисовиче. – Как вы, вероятно, видели, предыдущим местом его работы была школа, и именно это стало поводом для подобной статьи в его трудной книжке. Руководство образовательного учреждения по какой-то причине приравняло содержание в СИЗО к судимости и уволило Дмитрия за якобы подлог документов. Не разобрались и испортили, по сути, человеку будущее. Разве это справедливо, Елена Владимировна? И разве я должен был отказать Дмитрию от места из-за чужих ошибок? Тем более он сына в одиночку поднимает – а вы о безответственности…

Про Корниловского сына Лена помнила где-то совсем в глубинах памяти, не желая интересоваться личной жизнью бывшего, но сегодня эта самая жизнь самолично вторглась в ее пространство, стоило Лене, отправившись на обеденный перерыв, завернуть за угол собственного автосервиса.

– Здрасте! – заставил ее вздрогнуть звонкий мальчишеский голос, и Лена, остановившись, вперилась распахнувшимися глазами в темноволосого мальчишку – слишком похожего на своего отца, чтобы не признать в нем младшего Корнилова.

Сердце у Лены против воли екнуло и забилось в предчувствии. Если Димкин сын здесь, значит, и сам Корнилов где-то рядом. А она была уверена, что до завтрашнего утра у нее есть время. И что она сумеет подготовиться к этой встрече должным образом.

– Добрый день! – постаралась предельно спокойным голосом поздороваться Лена и глубоко вздохнула. Никто не должен знать, какой раздрай немедленно овладел ее душой. Особенно тот, кто был тому причиной. – Чем могу помочь?

Официальный тон появился сам собой как автоматическая защита. Обычно он отлично распределял роли и избавлял от ненужных вопросов и предложений. Но мальчишку нисколько не смутил.

– Пообедайте со мной! – заявил он, и Лена вытаращилась на него уже просто неприлично. Он так и сказал «со мной», а не «с нами», чтобы она могла возмутиться и послать в голос его папочку, не решившегося пригласить Лену лично и отправившего под раздачу собственного отпрыска. Но мальчишка, не став дожидаться ее ответа, еще и добавил: – Я заплачу.

Тут уже Лена хрюкнула, представив себе эту картину. Неужели этот шпендик действительно думал, что она пойдет с ним в кафе? И что ее смущает только стоимость заказа?

– Ты не думаешь, что незнакомые люди не ходят вместе обедать? – нашла, наверное, самый глупый повод для отказа Лена, и мальчишка, словно заранее подготовившись, протянул ей руку.

– Кирилл Корнилов, – сообщил он. – А вы – Елена Владимировна Черемных, я знаю. Для делового обеда, я думаю, этих сведений вполне достаточно.

От очередного изумления Лена без единого нового возражения пожала его руку. Неужели именно этот мальчишка визжал вчера на всю улицу, балуясь вместе со своим папашей? А сейчас говорит, как заправский дипломат, легко переигрывая ее по всем фронтам?

– А у нас будет деловой разговор, Кирилл Корнилов? – зачем-то уточнила Лена. Но уж очень захотелось узнать, что будет дальше.

– Разумеется, – кивнул мальчишка и отнял у нее руку, чтобы махнуть ею в сторону. – Тут недалеко отличная пиццерия: мы с папой там часто бываем. Если, конечно, вы ничего не имеете против пиццы, Елена Владимировна.

Лена многое имела не против пиццы, а против Кириллова отца и меньше всего на свете хотела бы оказаться с ним за одним столиком, но эта странная мальчишеская взрослость ее просто завораживала, заставляя забить на всякую логику.

– А что скажут твои родители, Кирилл, узнав, что ты пригласил в кафе постороннюю женщину? – попыталась-таки хоть немного разведать почву Лена, прежде чем окончательно поддаться своему любопытству и совершить, возможно, еще одну роковую ошибку. Однако ответ окончательно выбил эту самую почву у нее из-под ног.

– Для папы вы не посторонняя, – сообщил Кирилл и добавил раньше, чем Лена успела запаниковать из-за подобного заявления, – вы его начальница. А мамы у меня нет.

Лена уже открыла было рот для пары ласковых в адрес старшего Корнилова, не знакомого с субординацией, но последняя фраза заставила ее осечься.

– Извини, – с горечью проговорила она, почему-то уверенная, что с матерью Кирилла недавно произошел несчастный случай, но он только передернул плечами – слишком по-отцовски, чтобы у Лены не занялось сердце.

– Ничего, не страшно, – пояснил Кирилл и даже бровью не повел. – Я маму только в первые полгода жизни видел и совсем не помню. А потом меня бабуля воспитывала, и вот ее… – тут он нахмурился и, резко вздохнув, отвернулся. – Ее жалко. Она хорошая была и крепко нас с папкой любила.

Он замолчал, по-прежнему глядя в сторону, а Лена смотрела на него в полной растерянности, не зная, что сказать. Она почти не знала мать Корнилова: не было повода познакомиться – но неожиданно ей стало отчаянно грустно и из-за ее смерти, и из-за того, что без нее было так плохо вот этому вот совершенно чужому для нее мальчишке. Кажется, будучи раза в три младше Лены, он пережил во столько же раз больше трагедий, и все же не закрылся от мира, как она закрылась. Выстоял. И Лена почувствовала, что должна с ним поговорить.

– Пойдем в твою пиццерию, – как можно приветливее сказала она. – Только платить буду я: я все-таки сама зарабатываю.

Однако Кирилл в ответ неожиданно насупился.

– Я вас пригласил! – уперто сообщил он. – И я тоже сам заработал. На соревнованиях. Так что могу тратить, как сочту нужным!

Лена хмыкнула и склонила голову набок. В упрямстве ее не мог переплюнуть даже Корнилов-старший.

– Мне кажется, что у молодого целеустремленного человека вроде тебя найдется куча куда более важных, чем пиццерия, вещей, на которые можно потратить собственные средства, – заметила она, однако Кирилл только жестко мотнул головой.

– Сейчас более важных нет! – отрезал он и наградил Лену таким взглядом, что спорить дальше стало абсолютно невозможно. Против воли вспомнился Димка, который, если что-то решал, то пер к своей цели не сворачивая. Сын определенно пошел характером в него.

– Ну хорошо, – согласилась она, пообещав себе отыграться, заказав самый дешевый кусочек пиццы и самый крохотный стаканчик чая. Может, она и ненавидела Корнилова-старшего всей душой, но Кирилл не имел к этому никакого отношения. Во всяком случае, пока не начал выступать в защиту папочки: этого Лена терпеть не станет. А другой темы для «делового» разговора она придумать не могла.

– Я правильно понимаю, что папа не в курсе твоей затеи? – поинтересовалась она уже по дороге к пиццерии, то ли все же пытаясь подстелить соломку и избежать нежеланной встречи с Корниловым, то ли неожиданно начав так остро понимать его сына, что в ответ Кирилл кивнул.

– И не должен быть в курсе, – без всяких детских отговорок сказал он и быстро вздохнул. – Он очень рассердится, если узнает, что я ему не доверяю, а я не хочу с ним ссориться.

– Тогда зачем нарываешься? – совсем уже запуталась Лена и на пару секунд забыла, что разговаривает с ребенком. Но этот самый ребенок следом только еще подлил масла в огонь.

– Потому что из двух зол надо выбирать меньшее, и я выбрал, – заявил он, и дальше, подавленная, Лена предпочла идти молча, переваривая полученную информацию. Понять хотя бы в общих чертах, что имел в виду Кирилл, у нее не получалось. Но вот картина Корниловской жизни в последние двенадцать лет мало-помалу начала складываться.

Судя по возрасту Кирилла, его папаша встречался с его матерью где-то аккурат после окончания школы. Очевидно, ничего путного из этого не получилось, и мать-кукушка спустя полтора года мытарств сбежала от Корнилова, оставив ему ребенка.