Страница 69 из 206
В Константинополе жил некий воевода, варвар родом, по имени Гайна, храбрый в войнах и пользовавшийся благоволением царя, но в то же время разделявший еретические мысли Ария. Он усердно просил царя дать арианам в городе какую-нибудь церковь. Царь не знал, что отвечать ему, ибо не желал оскорбить его отказом, так как боялся, чтобы Гайна, человек злонравный и свирепый, не возбудил какого-либо возмущения в греческом царстве. Поэтому царь сообщил о просьбе Гайны святому патриарху Иоанну.
Иоанн сказал царю:
— Позови меня к себе в то время, когда Гайна будет просить себе храм, и я буду отвечать за тебя.
И вот, на другой день, когда патриарх был призван в царские палаты и сидел с царем, Гайна стал просить у царя храм в Константинополе для арианского общества. Он просил это как должное воздаяние за понесенные им во время войн труды и проявленную храбрость.
Великий Иоанн заметил ему:
— Если ты, Гайна, хочешь молиться в церкви, то войди, в какую захочешь, и молись, ведь для тебя открыты все церкви в городе.
Гайна сказал на это:
— Но я другого исповедания; вот почему я желаю вместе с моими единомышленниками иметь отдельный божественный храм в городе и умоляю царя исполнить мою просьбу. Я понес много трудов, воюя за греческое царство, проливал свою кровь и полагал за царя душу.
Иоанн отвечал:
— За свои труды ты получил воздаяние: большой почет у царя, славу, сан и подарки. Тебе следует поразмыслить, чем ты был прежде и что ты теперь. Как раньше ты был нищим и бесславным, и как ныне ты обогатился и прославился; в каком чине находился ты, проживая на той стороне Дуная, и в каком теперь. Тогда ты был одним из простых и бедных поселян, одевался в убогие одежды и имел для пропитания один хлеб с водою, а ныне ты уважаемый и прославляемый воевода, облечен многоценными одеждами, имеешь много золота и серебра, бесчисленные имения — и всем этим ты владеешь благодаря царю. Вот какую награду восприял ты за свои труды!
Будь благодарен и продолжай верно служить греческому царству, а наград божественных за служение мирское — не проси.
Пристыженный сими речами, Гайна замолчал и больше уже не просил о храме. Царь удивлялся премудрости Иоанна, который немногими словами мог заградить уста дерзкого и исполненного необузданной свирепости варвара.
По прошествии года Гайна отложился от царя и, собрав многочисленное войско, пошел войною на Константинополь. Царь, не желая проливать кровь, упросил святого Иоанна выйти к нему и усмирить его кроткими речами. Иоанн, хотя и помнил, что он прогневал Гайну, запретив ему иметь в городе сходбище арианское, тем не менее, будучи готов за овец положить свою душу, пошел к гордому варвару. Бог помог рабу Своему, и Иоанн своими речами усмирил зверообразного человека, из волка обратил его в овцу и, примирив его с царем, возвратился.
После сего зимою святой Иоанн, несмотря на нездоровье, отправился в Малую Азию для устроения церковных дел. Там многие епископы продавали священство, беря деньги за хиротонию332; таким был, например, Антоний, митрополит Ефесский333. Святой Иоанн низложил в Малой Азии многих виновных в симонии334 епископов и лишил должностей как тех, кто поставлял за деньги, так и тех, кого поставляли. Вместо них он назначил более достойных. Установивши порядок в Малой Азии, св. Иоанн возвратился в Константинополь.
Живя среди мира в столь высоком сане, блаженный тем не менее никогда не оставлял своих первых иноческих подвигов, но свободное от церковных дел время проводил или на молитве, или за чтением божественных книг, затворившись в своей уединенной келлии. Соблюдая всегда строгий пост и воздержание во всем, он вкушал только ячменный хлеб и воду; спал весьма мало, да и то не на одре, но стоя. На пиры и угощения он никуда не ходил. Весь свой ум он посвятил уразумению Божественного Писания, продолжая заниматься составлением изъяснений на послания святого Апостола Павла, икону которого имел в своей келлии: в это время изъяснял он народу послание Апостола языков к Колоссянам, а несколько позднее — к Филиппийцам, Солунянам и Евреям.
Во время писания толкований на эти послания у святого Иоанна явилось такое недоумение:
— Кто знает, угодно ли сие Богу? Уразумел ли я силу сего Святого Писания или нет?
И он стал молиться Богу, дабы Он возвестил ему о том. Бог услышал молитву Своего раба и подал ему следующее знамение. Однажды ночью, затворившись в келлии, святой Иоанн при зажженной свече писал толкование; в это время, прислуживавший ему Прокл, по просьбе некоего человека, умолявшего о помощи, хотел войти к патриарху; но предварительно Прокл посмотрел в дверную скважину, чтобы узнать, что делает патриарх. Он увидел его сидящим и пишущим, а какой-то старый почтенный человек, стоя сзади него, наклонился к уху патриарха и тихо ему говорил. Сей человек во всем был подобен изображению святого Павла на иконе, висевшей пред Иоанном на стене его келлии. Прокл стал ждать, пока не удалится этот человек. Но когда наступило время звона к утрене, человек этот стал невидим. То же наблюдал Прокл и в течение двух следующих ночей. Наконец он осмелился спросить самого патриарха:
— Владыка, кто ночью беседует с тобою?
Иоанн отвечал:
— У меня не было никого.
Тогда Прокл подробно рассказал ему, как он в скважину видел старого почтенного человека, который шептал патриарху на ухо, когда тот писал; при этом Прокл описал вид и лицо того, кто являлся. Слушая речи Прокла, Иоанн недоумевал. Между тем Прокл, взглянув на изображение Апостола Павла на иконе, сказал:
— Тот, кого я видел, был похож на изображенного на сей иконе.
Тут Иоанн понял, что Прокл видел самого святого Апостола Павла, и удостоверился, что труд его угоден Господу. Он пал на землю и долго молился, благодаря Бога. С того времени он восприял большее усердие и ревность к писанию божественных книг, которые он оставил после себя Церкви, как многоценное сокровище335.
Иоанн — великий учитель всего мира — без всякого колебания обличал несправедливости, защищал обиженных, а царя и царицу убеждал никого не обижать, но поступать по справедливости. Вельможам и людям высокого сана, расхищающим чужое имущество и огорчающим бедных, он угрожал судом Божиим. За это против него стали враждовать многие мирские властители. Осуждаемые своею совестью, но не желая отрешиться от своих пороков, они гневались на Иоанна. Сердце их окаменело, им тяжело было слушать слова святого, — и вот они затаили в себе злобу на него. Ненавистники старались всячески очернить святого, рассказывая, что патриарх в своих проповедях в церкви не поучает, но оскорбляет и обвиняет царя и царицу и все власти. К тому же его называли еще немилосердным по следующей причине.
В царском дворце находился некий евнух, по имени Евтропий, начальник царских постельников. Он сумел вкрасться в доверие к царю и сделался его любимцем. Преследуя своих врагов, он уговорил царя издать закон, которым бы уничтожался один древний обычай, состоявший в следующем. Люди, чем-нибудь нарушившие гражданский закон и присужденные к смерти, укрывались в церкви, как некогда у Израильтян в города убежища336, и в церквах спасались от смертной казни. Уничтожение этого обычая было весьма прискорбно для святого Иоанна Златоустого, и он, считая сие дело насилием над Церковью, обличал Евтропия, обвиняя его в жестокости и попрании церковных установлений. Спустя немного времени сам Евтропий впал в яму, которую он выкопал для других, и закололся тем самым мечом, который наточил для других. По случаю какого-то важного проступка царь весьма разгневался на него, и Евтропий был приговорен к смертной казни. Тогда Евтропий убежал в церковь и скрылся в алтаре под престолом. Блаженный же Иоанн восседал на амвоне, откуда он обыкновенно поучал народ, направил, как весьма строгий ревнитель, обличительное слово на Евтропия; он говорил, что было бы справедливо, если бы новоустановленный несправедливый закон испытал на себе тот самый человек, который изобрел и установил его. Враги Иоанна, подхватив сие слово, стали порицать святого, укоряя его в немилосердии. Таким образом, мало-помалу они раздражали сердца многих людей и возбуждали в них гнев на Иоанна337.