Страница 5 из 23
Мэтт подошел к консоли управления и погладил пальцами мягкий пластик. Консоль мигнула красным и… развернула экран. Мэтт вздрогнул и уставился на карту. Они что, и пульт блокировать не стали? То есть у него остался полный доступ? Мэтт облизал пересохшие губы и оглянулся на закрытую дверь. Как активировать двигатели, он знал, но максимум, на что он был способен, – это поползать на транспортнике между глыбами рядом со станцией. Поднять корабль с планеты, а потом еще и уйти в туннель он точно не сможет. Зато сможет Томас…
За стеной что-то скрипнуло, и Мэтт судорожно принялся отключать панель, не сразу попадая дрожащими пальцами по нужным символам. Выскочил в коридор и рванул в кладовку.
Швабра в кладовке нашлась, и даже ведро нормальное, пластиковое.
– Что ты здесь делаешь?
Мэтт подпрыгнул и выставил перед собой ведро, как щит. Кшари продолжал равнодушно смотреть сквозь него.
– Вот… воды надо. Я налить хотел…
Голос предательски дрогнул, и Мэтт уставился на пояс кшари. Почему-то на планете крылатые ходили с мечами. С настоящими такими мечами, не с файтерами, не с игольниками, даже не с ножами – с мечами! Рыцари долбаные…
– Вода на улице.
– Да… можно я…
– Иди.
Мэтт рванул по коридору так, словно кшари уже достал свой меч и даже занес его над головой раба.
Ручей действительно был близко, но бегать к нему пришлось раз двадцать. С уборкой грузового отсека он провозился до самого ужина, кшари за это время так и не зашли проверить, как он там. Докладывать об окончании работы Мэтт тоже не стал, вернул швабру на место и, тихо выскользнув с корабля, бегом бросился к баракам. У него была потрясающая новость…
…поделиться которой получилось не сразу. Мэтт проводил взглядом надсмотрщика и покосился на Миху. Тот сосредоточенно макал лепешку в бобовую кашу и не собирался отвлекаться от еды. Мэтт вздохнул и тоже взял ложку. Сегодня на ужин помимо бобов еще выдали тонко наструганный мясной орех (и кому только в голову пришло его так назвать, по вкусу он был больше похож на соевый сыр, который долго вымачивали в перце), но хоть какое-то разнообразие.
Надсмотрщик, как назло, стоял неподалеку, и рассказать про увиденное не было возможности. Вообще-то, надсмотрщиков у них было трое, но сегодня дежурил Рябой Джек, мало того что самый противный, так еще и нью-инглиш знает, при нем не поболтаешь.
Пришлось ждать, пока их отправят в барак.
– Точно говорю, – прошипел Мэтт, старательно намыливая лицо. – Я пульт запустил!
Отец с Томасом переглянулись.
– А охрана там какая?
– Я троих крылатых видел снаружи. Все с мечами.
– Глянуть бы… – протянул Миха, покосившись на моющегося рядом Айвана.
Эр-кхарец не обращал на них внимания, да и вряд ли понимал, что они говорят. Здоровенный и флегматичный, как удав, он вообще редко встревал в чужие разговоры, особенно если они были не на эр-кхарском. Мэтт не знал, за что Айван загремел в рабы, поговаривали, что вроде убил кого-то, но его никто не расспрашивал, а сам он не рассказывал.
Зато второй, Стэхан, вполне компенсировал неразговорчивость Айвана своей повышенной болтливостью. Все отлично знали, что на рудниках он оказался, оскорбив непочтительностью Великого Ашера, он вечно забывал кланяться идолу, а в последний раз так и вовсе повесил на него корзинку с нитками: рукояти мечей – один в руке Великого, другой в ножнах – очень удобно торчали, как тут не повесить? По-хорошему, его должны были выпороть на площади и обязать год отдавать половину дохода в Храмы, но, как уверял Стэхан, обувной мастер, у которого он трудился подмастерьем, его недолюбливал и терпел только из уважения к своей троюродной сестре, матушке Стехана, а после того, как застукал в кустах со своей младшей дочерью, невзлюбил окончательно. Донос городскому судье, щедро приправленный грошами, сделал свое дело, и рассеянного горе-любовника на четыре года отправили на рудники.
Вот если бы Стэхан не помогал сегодня на кухне, то он точно бы потребовал у Мэтта рассказать, что случилось и о чем он там треплется.
– Ну что, прикроете, мужики? – буднично поинтересовался Миха. – Сбегаю гляну.
– Я с тобой, – дернулся Мэтт.
– Стоять, – осадил его отец. – Миха, близко не лезь. Так, глянь… без оружия нам все равно не пробиться.
– Кирка тоже оружие, – ухмыльнулся Томас.
– Пятеро снаружи, – сообщил Миха, – сколько внутри, непонятно.
Мэтт забросил еще лопату руды в тележку, прислушиваясь к разговору. Новости решили обсуждать в шахте, сюда ни надсмотрщики, ни кшари не совались.
– Многовато, – скривился Томас, – нас всего четверо, считай.
– Пятеро, – возмутился Мэтт.
– Не кипиши, мелкий, – отмахнулся Миха, – пятеро, пятеро. Но у них мечи, и что-то мне думается, они обучены ими махать.
– И что? – Мэтт отставил в сторону лопату. – Мы так и будем тут сидеть? Потому что у них мечи?
– Интересно, где они файтеры хранят? – Карлос продолжил методично наполнять тележку. – Лучше, конечно, не с киркой прорываться.
– А с их вышки эту площадку видно? – поинтересовался отец.
– Видно, – скривился Миха.
– Значит, не пятеро, а как минимум семеро.
Мэтт посмотрел на Айвана, тот рубил породу, не сильно уступая в скорости автоматическому буру.
– Мы его не знаем, – правильно понял взгляд отец, – это опасно.
– Да ладно, Пол, – влез Миха, – думаешь, он мечтал быть рабом? А с ним у нас шансов больше.
– Обдумать надо, – подвел черту отец. – Мэтт, тормозни их, анкеры ставить надо.
Мэтт кивнул и замахал рукой, привлекая внимание эр-кхарцаев.
– Хватит, опору будем ставить.
Айван кивнул и отошел в сторону, а Стэхан сел на пол.
– Эй, Стэх, ты чего? – забеспокоился Мэтт. – Выглядишь так, словно тебя Аррох потрепал.
– Чувствую так же, – вымучено растянул губы в улыбке эр-кхарец, – может, похлебка несвежая была?
– Точно, – подтвердил Карлос, – меня тоже чего-то с утра мутит.
– Идите тогда на улицу, – распорядился отец, – Мэтт, подмени их.
Мэтт кивнул, отложил лопату подальше и шагнул к вагонетке. Рядом тут же нарисовался Миха, набрасывая на плечо петлю: одному тягать доверху наполненную камнями вагонетку было тяжело. Их бригаду отправили работать в новый коридор, совсем короткий, метров сто, но достаточно глубокий, и тащить приходилось по наклонной, меся ногами скользкую глину. Мэтт наклонился и шагнул вперед, чувствуя, как больно впивается в плечо ремень.
На улице все так же лил дождь. На этой планете вообще все не по-человечески, даже термопериодов было три, а не четыре: сдохни-от-дождя, сдохни-от-жары и третий, самый короткий, не больше недели, отделяющий второй от первого. Мэтт уже видел все три20 и пока не решил, который из них хуже.
Миха опрокинул тележку, сгружая руду в стоящую ниже вагонетку побольше, и задумчиво почесал запястье.
– Что-то они сегодня разлетались, – сказал Миха, глянув в небо, и серьезно добавил: – к дождю, наверное.
Мэтт тоже посмотрел – недалеко парило двое крылатых, то ли патрулировали, то ли развлекались. Хотя последнее вряд ли, эти мумии даже улыбаться не умели.
– Уроды, – пробормотал Мэтт, – ненавижу.
– Ну и зря, – пожал плечами Миха, – им от твоей ненависти ни тепло ни холодно, а ты на нее ресурсы тратишь.
– И что? Предлагаешь кланяться им?
– Не, – развеселился Миха, – улыбайся! Их это бесит!
– А лучше – не нарывайтесь, – отрезал отец, выходя из шахты.
Мэтт скривился, но отвечать не стал, украдкой наблюдая за парящими в воздухе кшари.
– Все-таки я не понимаю, – протянул Миха, – как они летают? Бред же.
– Кориум, – невозмутимо отозвался отец, скручивая сетку для крепи. – Я думаю, все дело в кориуме.
– Да? – удивился Мэтт и, поймав недовольный взгляд отца, постучал себя по виску. – Я учебник по минералогии дома забыл. Прости, па…
– Такой минерал в результате ядерного синтеза получается. Я знаю три планеты, где его добывают. Эта четвертая, и такого чистого я раньше не видел.
20
Каска́ль – весна-лето, время засухи. Киса̐ль – осень. Муше̐н – сезон дождей.