Страница 3 из 23
Раньше Мэтт ждал, что за ними прилетят, надеялся, что будут искать, а отец придумает, как им отсюда выбраться. Мозг отказывался верить в происходящее, все казалось злым розыгрышем, сном, сумасшествием, но дни шли – ничего не менялось. Он действительно был рабом на никому неизвестной, застрявшей в глухом средневековье планете. И, похоже, это было навсегда.
На улице шумел дождь. Тонкие плетеные стены почти не глушили звуки, и было слышно, как капли срываются с крыши и стучат по камням. Днем хотя бы получалось не думать, а ночью, стоило заснуть, память тут же вытаскивала залитый черной кровью пол и лежащего на нем Санчу – их повара, немного чудаковатого, вечно шутящего невпопад, но доброго и веселого. В ночных кошмарах он был еще живым, хотя с дыркой в груди люди не живут. И Джонки, техник, единственный успевший выхватить игольник16, был жив. Остальных Мэтт не видел, он тоже лежал на полу, смотрел, как умирают эти двое и ждал, когда убьют его самого.
Мэтт закрыл глаза, надеясь, что хоть одна ночь обойдется без кошмаров.
Надсмотрщик ударил в гонг ровно тогда, когда небо слегка посветлело. Утро ничего нового не принесло. Все тот же заунывный дождь, льющий без перерыва уже две недели, серое низкое небо и запах тухлятины. И такой же тошнотворный, как все вокруг, жрец с проповедью – с него начинался каждый день, им и заканчивался.
Мэтт опустился на колени и дернул капюшон на голову: молиться эти уроды предпочитали на улице, не обращая внимания на бесконечный ливень. Не молиться было нельзя: во-первых, еды не дадут, а во-вторых, плеть на поясе у надсмотрщика висела совсем не для красоты.
– Вы уничтожили свой мир и погрязли в дикости, только Великие смогут помочь вам…
Великие, Великие – чтоб они сдохли, эти Великие! Хотя они вроде и так уже сдохли. Мэтт понимал от силы каждое пятое слово, да и то не до конца: это был не язык, а какой-то лингвистический содом – сплошные шипящие, гремящие и рычащие; даже планета – Эр-Кхар – называлась так, что, пока выговоришь, стошнит.
Обычно Мэтту легко давались языки, в довесок к базовым он знал еще пару второстепенных. Как-то даже начал учить староанглийский, один из древних языков планеты-прародительницы, просто из интереса, готовясь к школьному спектаклю. Сквозь эр-кхарский Мэтт продирался на чистом упрямстве, твердо решив, что должен понимать, что там шипит враг.
Жрец продолжал вещать на своем змеином языке, совершенно игнорируя тот факт, что слушатели его не понимают.
Мэтт покосился на отца. Тому было тяжело сидеть, поджав под себя ноги, но стульев тут не водилось, как, впрочем, и любой другой мебели – местные предпочитали жить на полу. Отец сильно сдал за последнее время, повышенная гравитация Эр-Кхара давала о себе знать, да еще влажность эта… Серая кожа потемнела, проступила зелень, как на потускневшей от времени меди, белые волосы стали грязно-пепельными, лицо изрезали глубокие морщины, плечи согнулись – отец за два месяца постарел лет на двадцать, и думать о том, что будет, если они не выберутся, не хотелось.
Как сейчас выглядел он сам, Мэтт понятия не имел, с зеркалами здесь было так же, как со стульями. Но, судя по остальным, этот климат никому на пользу не шел. Хуже всех приходилось Михе Тарцеву, ему не повезло родиться на легкой планете, в рудокопы он нанялся от полного безденежья, но на их станции, дрейфующей в астероидном поле, ему еще было нормально, а местная сила тяжести не то чтобы усложняла ему жизнь – она его убивала.
Мэтт посмотрел вбок, на Миху, и тот, поймав взгляд, тут же сурово сжал губы и собрал глаза в кучку. Мэтт чуть не фыркнул: очень похоже на жреца получилось. Хотя таких тупых рыбьих глаз Михе ни за что не изобразить.
– Чуть больше смирения, энэ17!
Мэтт согнулся от сильного тычка в спину и послушно опустил взгляд: надсмотрщик бдил, и получить плетью по голым рукам совсем не хотелось.
– Если вы будете послушны, Великие будут милостивы к вам, – жрец махнул рукой, отпуская.
Мэтт встал и покрутил затекшей шеей. Распорядок дня был понятен: сейчас дадут переперченную бобовую замазку с лепешками – и то, и другое условно съедобно, – а потом погонят в шахту.
Рудник Тин-Хаэ был большим и старым, точнее, древним. Мэтт такое только в исторических фильмах видел: никакой техники, грубо вырубленные ходы в скале, тележки, едва ползущие по направляющим, и странные пузыри, наполненные светлячками, если по ним постучать, то они начинали светить чуть ярче. Додуматься до электричества местным мозгов не хватило, им гравитация все извилины стерла.
– Миха, – приказал отец, – ты сегодня на улице, в шахту мы с Мэттом пойдем.
– Да я в порядке, Пол, – отмахнулся Миха, – вы норму не нарубите.
– Я вижу, как ты в порядке. У кого кровь вчера носом шла?
Отец был прав, гравитация была меньшей проблемой, а вот то, что в шахтах серьезно фонило, было плохо. Им-то с отцом нормально, они и выше радиацию спокойно переносят, но Миха не был радиоником. Кроме них с отцом, в шахте без последствий мог еще Карлос работать, да Томас, хотя Томасу хуже, он был метисом, и, судя по цвету кожи, радиорезистентность у него была ниже, чем у Мэтта. Так что ему тоже долго торчать в шахте не нужно, особенно учитывая местную медицину, которой не существовало. Если, конечно, не считать анестезией завывания жрецов.
– Этих-то чего сюда несет…
Мэтт быстро оглянулся и тут же отвернулся, покрепче хватаясь за ручки тележки. Он никому не признавался, даже отцу, что крылатых стражей он боялся. Вот и сейчас по спине растекся холод, а ладони стали влажными.
Крылатые не пролетели мимо. Все трое заложили круг и плавно опустились на площадку перед штольней. Голубоватая рябь на секунду окутала фигуры и исчезла. Мэтт совершенно не понимал, откуда у них крылья, они даже на нормальные похожи не были: ни перьев, ни кожи, скорее, туман, исчезающий, когда стражи были на земле, и опять появляющийся в воздухе. Понятно, когда базовая мутация уплотняет кости, меняет цвет кожи, форму глаз, метаболизм… но крылья! Не могло такого быть! Первые колонисты улетели со старой Земли лет девятьсот назад, этого явно недостаточно, чтобы homo sapiens эволюционировал до in alatus homo. Не могло быть людей с крыльями, однако на Эр-Кхаре они были. Местные звали их кшари и утверждали, что их создало некое божество по имени Ашер.
Ах да, Великий Ашер.
Человечество, расселившись по всей Галактике и даже заглянув в парочку соседних, так ни разу и не встретило братьев по разуму. Во всех мирах эволюция находилась на разных ступенях: где-то первая инфузория-туфелька только начинала заинтересованно поглядывать в сторону соседки; на других планетах рыбы уже заметили, что в океане становится тесновато и планировали отрастить пару-другую новых конечностей; местами животный мир уже выстроил свою иерархию, захватив всю поверхность планеты, но до следующей ступени – существа разумного – еще никто не дошел. Мэтт бы подумал, что их угораздило вляпаться в первый контакт и наткнуться на настоящих инопланетян, если бы крылатые твари не расстреляли беззащитных шахтеров из самых обычных файтеров18 и лучевиков. И корабль, на котором их доставили на планету, был самым обычным – человеческим. Поверить в то, что инопланетяне совершенно случайно оказались идеально похожими на людей, еще можно было, но в то, что их инженерная муза думала в унисон с человеческой, верилось с трудом.
Мэтт быстро опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом с крылатыми. Он до сих пор видел в ночных кошмарах эти мертвые равнодушные глаза и еще – маски. Тонкие, плотно облегающие лицо, с темным венозным рисунком, делающие всех одинаковыми, похожими на куклы из дрянного фильма ужасов. Непонятно, зачем местные носили на лице кусок резины, но в них ходили все – и жрецы, и кшари. Только надсмотрщики не скрывали лиц, ну так они и не были местными – это была единственная возможность карьерного роста для раба.
16
Игольник – табельное оружие десантника, стреляет заряженными дротиками, не летальное, вызывает болевой шок, степень которого зависит от уровня заряда.
17
Э́нэ – раб.
18
Фа́йтер – оружие, стреляющее плазменным лучом, разогнанным магнитным ускорителем почти до скорости света, крепится на предплечье, управляется кистью.