Багряная заря

— Дядюшка заплатит, он вскорости непременно заплатит, — она поднесла к лицу осколок зеркала. — Только сынок может меня нынче и не узнать, после сего изуверства, — горько усмехнулась она.

Анна заметила, что ее лицо стало бледным, под глазами пролегли тени.

Что бы сказал нынче муж, глядя на нее? Обнял бы, или брезгливо поморщился? Анна желала верить, что он любит ее не только лишь за одну красоту.

— Аннушка… — неожиданно она почувствовала на своей щеке прикосновение теплых пальцев, — прости меня заради, моя нипадобная. Ты дюже ладная дивщина.

— Я женщина замужняя, — холодно ответила Анна.

Но, несмотря на это, теплые прикосновения Софрона ей были даже приятны, хоть и несколько смущали.

— Маладена, значится, — улыбнулся Софрон, — Тебе сколько годков-то?

— Мне уже двадцать пять, — попыталась скрыть улыбку Анна.

Она знала, что всегда выглядела моложе своих лет и знала, что нравилась мужчинам. Хотя, дворянке вовсе не должно льстить внимание какого-то неотесанного казака, захватившего ее в плен, да еще вдобавок отхлеставшего ее плетью, словно непослушную скотину.

Анна понимала, что подобное обращение с женщинами у казаков было обыденностью, они уравнивали своих женщин с коровами да кобылицами и относились к ним не намного лучше, а быть может, даже хуже.

Но все же, Софрон изволил перед ней повиниться. Вероятно, понимал, что не пристало избивать знатную женщину плетьми. Впрочем, Анна готова была простить ему что угодно, лишь бы только воссоединиться с мужем и детьми.

— Ну… маладена ишшо.

В ответ, Анна все же улыбнулась краешком губ.

— Есть ли у тебя нареченная? — она понимала, что ее вопрос может показаться бестактным, хотя, что грубые казаки могут знать о такте?

Почему-то, Анну заинтересовало, есть ли у Софрона невеста, собирается ли он жениться. Не на свадьбу ли нужен выкуп за нее?

— Не, не охочь я покамест, — взяв ее руку в свою шершавую ладонь, Софрон слегка сжал ее.

Покраснев, Анна опустила глаза. Этот жест смутил ее, сердце начало биться быстрее.

— Тебя возьму, — рассмеялся он.

— Я замужем, — ответила Анна, не поднимая глаз.

Вероятно, ее пленитель решил посмеяться над ней, зная в каком она нынче бесправном положении.

— А буде вдовицею станешь? — приподняв лицо Анны за подбородок, Софрон уже не смеясь, пристально взглянул ей в глаза. — Тада моей станешь. Иде твой муж нонче, я не ведаю.

— Нет, Софрон. Молю, не говори так. — По ее щекам невольно потекли слезы.

Она и впрямь ничего не знала о судьбе мужа и второго сына, не проданы ли в рабство, живы ли еще? Да и Софрон не знал, ежели он не обманывал ее. Неужто, он не собирался отпускать ее даже за выкуп? Эти грустные мысли не могли не вызвать соленых слез, ручьем полившихся по лицу.

— Не плачь, нипадобная моя. Не плачь, не крушись. — обняв Анну, Софрон погладил ее по спине, провел рукой по распущенным волосам.

Анна не стала сопротивляться, наоборот, в его руках она ощутила некий душевный покой, будто со слезами могли уйти боль и грусть, хотя бы ненадолго.

— Я желала бы помыться, — всхлипнула она, отстраняясь. — Пожалуйста.

Анна чувствовала себя грязной, к спине прилипла засохшая мазь, волосы растрепались, слиплись и спутались.

— Добре, Аннушка, — успокаивающе погладил ее по руке Софрон. — Баньку справим.

— Благодарю, — тихо ответила она, вытирая слезы длинными тонкими пальцами.

По прошествию еще нескольких дней Анна почувствовала себя лучше. Ее спина почти зажила, на щеках вновь появился нежный румянец и пришел аппетит. Нынче она уже не отказывалась от пищи, разделяя трапезу с Софроном.

А он был ласков и приветлив с нею, Анна все чаще замечала, что невольно любуется его синими глазами, темными волнистыми волосами, полными губами и заросшим темной щетиной подбородком.

Но и взгляды, бросаемые на нее самим Софроном нередко смущали ее, казалось, будто его глаза прожигают ее синим пламенем. От этого взгляда ей было не по себе.

Сидя ранним утром перед окном куреня, Анна пыталась вышивать, но пальцы не слушались. С бОльшим удовольствием она наблюдала за восходящим утренним солнцем, да багряной зарей, алым заревом окрасившей голубое июньское небо. Заря более не казалась ей кровавой.

Анна никогда не была искусной мастерицей, да откровенно говоря никогда и не желала ею быть… до того, как попала в плен к Софрону. Она знала, что казачки издревле были искусными рукодельницами, но отчего вдруг она должна тягаться с ними в мастерстве? Между ней и простой казачкой целая пропасть.

Быть может, Софрон скоро женится на юной казачке и она станет прекрасной хозяйкой в его доме. Но зачем ей об этом думать? Когда думать нужно было вовсе не об этом, а о том, чтобы как можно скорее выкупить второго сына и мужа из ногайского плена, в котором они пребывали, как хвала Господу, удалось выяснить.

Вздохнув, Анна отложила пяльцы в сторону. Внезапно, она почувствовала, как рука Софрона опустилась ей на плечо. Погрузившись в свои невеселые мысли, она не заметила, как он вошел в горницу.

— О чем крушишься, любушка моя? — ласково спросил Софрон.

— Нет, ни о чем, — смутившись, попыталась улыбнуться Анна. — Прошу тебя, не говори со мной так. Сие не пристойно. Я замуж…

— Ведаю я, шо муж у тобе есть, — не дав ей договорить, Софрон взял ее на руки и опустил на постель. — Да муж твой мне не помеха. Люблю тебя дюже.

— О Господи, нет! — Анна попыталась встать с постели, ведь прежде она никогда не изменяла мужу, не брала греха на душу. — Прошу тебя, Софрон, ведь это грех!

— Нехай себе грех, не твой — мой грех, моя коханая, — прижав Анну к постели, он стал покрывать поцелуями ее лицо, шею, грудь.

Его поцелуи обжигали, словно адское пламя, Анна негромко застонала от наслаждения. Она поняла, что сопротивляться крепким и сильным рукам Софрона не имеет смысла, но она и не желала сопротивляться. Коли суждено погрузиться в пучину греха, назад пути нет.

Освободив Анну от платья, сбросив с себя атласный кафтан и суконные шаровары, Софрон крепко сжал ее в объятиях и приник своими горячими губами к ее губам. Анна ощутила терпкий запах табака, но он ее не смутил, а наоборот еще больше распалил желание.

«Господи, прости, но я тоже люблю его…» — пронеслось в голове.

— Между нами пропасть… — прошептала Анна, когда он наконец оторвался от ее губ.

— Не поминай о том нонче, — приподнявшись над ней на руках, Софрон пристально посмотрел ей в глаза. — Токмо ты вовек люба будешь.

— Запомни меня такой, как нынче. Запомни такой… — Анна провела ладонью по его липкой от пота груди, мускулистому торсу, дотронулась до вьющихся волос внизу живота.

В ответ Софрон припал губами к ее груди, оставил поцелуй-укус на шее, а затем приподнял ее ноги и широко развел их в стороны. Крепко обняв Анну, он проник в ее влажное податливое лоно. Почувствовав его плоть внутри себя, она громко выдохнула и погладила его по волосам, оставила поцелуй на щеке.

Когда Софрон стал двигаться в ее теле резче и быстрее, Анна уже не могла сдерживать стоны наслаждения, рвущиеся из груди. Спустя несколько мгновений, тихо застонав, он излился в ее тело горячим семенем.

Освободив Анну от своей плоти, он улегся рядом и накрыл ее лоскутным одеялом.

— Добре, моя любушка? — Софрон пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Добре, — улыбнувшись, Анна положила голову ему на плечо.

Взглянув на себя в зеркало, Анна постаралась придать своему лицу спокойное, безмятежное выражение, но опухшие, заплаканные глаза скрыть было невозможно. Причин для слез было немало — стыд за страстные ночи, проведенные со своим пленителем, радость от встречи с мужем и детьми, и… горечь разлуки. Разлуки с тем, кто ей не ровня, с тем, с кем они никогда не смогли бы остаться вместе, с тем, кто несмотря на это имел неосторожность ее полюбить и кого полюбила она, невзирая на пропасть, разделявшую их.