Багряная заря

Глава 1

Анна чувствовала, что сил становится все меньше, она более не могла сопротивляться сильным мускулистым рукам молодого казака, схватившего ее, как вещь, как свою законную добычу, хоть он и не принимал участие в ее пленении. Она не желала отдаваться во власть этого безжалостного человека, но увы, Господь покарал ее за неведомые грехи.

Если бы она только знала, чем обернется эта поездка! Ей с мужем и двумя маленькими сыновьями нужно было срочно переправиться из крепости Черный Яр в крепость Терки. Анна прекрасно понимала, что подобное путешествие может обернуться большой бедой. Ведь на дорогах бесчинствовали казаки, бежавшие с Дона на Кубань и объединившиеся с азовскими татарами.

И страшное предчувствие ее не обмануло. Анна была пленена татарами вместе с мужем, двумя сыновьями и стрельцами по пути в Терки. Своей добычей они щедро поделились со своими нынешними союзниками — казаками, которых называли «охреянами».*

На Анну положил глаз казак по имени Софрон Тимофеев.

Было ясно, что не только ее яркая красота привлекла внимание молодого воина, но и возможность получения большого выкупа. Прическа, драгоценности и покрой платья по новой, европейской моде выдавало в ней богатую дворянку, за которую обязательно заплатят большие деньги, скорее всего, даже золотом или серебром.

Анна понимала, что находится в западне, что, вероятно ей уже не вырваться их грязных лап предателя-казака, спутавшегося с неверными басурманами, врагами Отечества. Но думая, о том, что муж и двое еще совсем маленьких сыновей остались в руках татар она погружалась в пучину невыносимого отчаяния и ужаса. Что с ними сделают враги? Согласятся ли отпустить за выкуп? Не грозит ли им опасность быть проданными в рабство в Турцию, или еще в какое-нибудь жуткое место?

Открыв глаза, Анна с трудом повернула голову, казалось, что ее тело одеревенело и отказывалось слушаться. Она поняла, что лежит на перине, укрыта теплым одеялом, а под головой находится мягкая подушка. Все же, знатное происхождение давало определенные преимущества. Ее не бросили в грязный хлев или сарай, а разместили со всеми удобствами. Лишь бы только с детьми и мужем все было хорошо, лишь бы они не страдали!

— Пробудилась, кукла хрустальная? — услышав чуть хрипловатый мужской голос, Анна резко подскочила на постели.

Платье было на месте, но длинные темные волосы выбились из прически и рассыпались по спине и плечам.

— Как Вы смеете так со мной говорить?! — ее красивые темно-зеленые глаза гневно сверкнули. — Я — столбовая дворянка, а Вы — разбойник!

— Ишь ты… дворянка, — усмехнулся молодой казак, — окорочу я тебя, дерзка дюже. — Он коснулся плети, висящей у него на поясе.

Глаза Анны расширились от ужаса, она поняла, что попала в совершенно иной мир, нежели к которому имела привычку. Но показывать свой ужас и страх перед этим ничтожеством вовсе не собиралась. Не пристало столбовой дворянке унижаться перед каким-то грязным казаком, к тому же предателем царя и Отечества.

— Вы негодяи и предатели! Батюшка наш, царь Петр Алексеич всех вас отправит на дыбу! — Анне казалось, что она задыхается от ярости.

— А пущай доберется до нас сначала! — рассмеялся казак.

Хотя ее щеки и пылали от праведного гнева, Анна не могла не заметить, что он был молод, силен и красив. Софрон Тимофеев обладал ярко-синими глазами в обрамлении черных ресниц, темными волосами и сочными алыми губами. Ее муж хоть и был привлекателен, но все же, был намного старшее нее. Тем не менее, разница в возрасте не мешала любить его и уважать.

Анна никогда не думала, о том, чтобы изменить мужу, несмотря на то, что не была обделена мужским вниманием и выглядела намного моложе своих двадцати пяти лет. Софрон Тимофеев показался ей еще моложе, ему должно было быть не более двадцати.

Устыдившись того, что она невольно залюбовалась его красивым лицом, Анна резко отвернулась и натянула на себя одеяло.

— Давай ести будем, — примирительно предложил Софрон и почти невесомо дотронулся до ее белой руки.

— Я должна знать о судьбе своих близких. Пока не узнаю, я не проглочу ни кусочка. Что с мужем, что с детьми? — Анна старалась придать своему голосу твердости, но он все равно предательски дрогнул.

К горлу подступил ком, она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Не унизиться в присутствии этого мерзавца. Она не могла себе этого позволить.

— Нехай твой муж провалитьси! — Во взгляде Софрона мелькнуло нечто, похожее на грусть.

— Мерзавец! — взметнув руку, Анна дала ему пощечину.

Она и сама не ожидала от себя подобного поведения, но казалось, ей уже больше нечего терять, ежели с мужем и детьми произошло что-то ужасное.

Неожиданно, Анна увидела взгляд своего пленителя и сразу же пожалела о своем неразумном поступке. Поднеся ладонь к покрасневшей щеке, Софрон сверкнул на нее пылающими гневом синими глазами. Почувствовав, что нынче может произойти нечто страшное, Анна вскочила с постели и подошла к окну. На небосклоне разливалась багряная заря — заря цвета крови. Закрыв лицо руками, она без сил опустилась на деревянный пол куреня.

Плеть со свистом опускалась на спину, оставляя на нежной белой коже алые следы. Анна мечтала лишь о том, чтобы провалиться в небытие и не чувствовать этой обжигающей боли. Ни пошевелиться, ни сопротивляться, лежа на деревянном полу она была не в состоянии, казалось, что ее покидают последние силы, едва теплящиеся в измученном теле.

Анна понимала, что может умереть прямо сейчас, даже не узнав о судьбе мужа и сыновей. Ей непременно нужно было выжить под градом сыпящихся на нее ударов, хотя бы для того, чтобы выкупить своих близких, не дать им сгинуть в басурманской земле.

Собрав последние силы Анна решила молить о пощаде. Пусть сие гадко и унизительно, но она должна побороть свою гордость и подчиниться этому жестокому человеку.

— Прошу… не надо. Довольно. Я молю о прощении. Смилуйся… Я заплачу тебе. Возьми драгоценности… мои серьги, кольца… — приподняв голову от пола, чуть слышно проговорила она.

— Ишь як загутарила, — усмехнулся Софрон, — цацки я уж до разу забрал. — Отбросив плеть, он поднял Анну на руки и опустил на кровать, положив на живот.

— Спаси Христос, шо не ногайкой окоротил. — Принеся влажную тряпку, он осторожно провел ею по ее окровавленной спине.

— О Господи… — простонала Анна.

Спина нестерпимо болела, будто ее жгло адским пламенем, а тело налилось свинцом. Только нынче она заметила, что ее драгоценностей и впрямь при ней больше не было — ни жемчужного ожерелья, ни рубиновых сережек, ни ее перстней. Софрон забрал даже ее обручальное кольцо, которое она не снимала с самого дня венчания.

Нет, Анне было бы вовсе не жаль потерянных украшений, кроме своего обручального кольца, лишь бы они помогли обрести свободу ей и ее родным.

Несколько дней Анна провела почти в беспамятстве, не в состоянии подняться с постели. Она смутно помнила, как Софрон кормил ее с ложки бульоном, как растирал спину холодящей, облегчающей боль мазью.

Скорее всего, он жалел о своем жестоком поступке, ведь Анна была дорогим товаром, а не сенной девкой, басурманской ясыркой или казачкой.

Так же она чувствовала осторожные прикосновения к своим волосам, будто кто-то расчесывал их или гладил, а быть может, ей это просто показалось.

После того, как она слегка оправилась от побоев, Анна вновь решила поговорить о судьбе мужа и сыновей. От Софрона она узнала, что младший сын находится в ногайском плену, и у нее есть возможность его выкупить. За него нужно было заплатить пятьдесят три левка — серебряных монеты. За саму же Анну он требовал сто рублей.