О чём молчат рубины

Бежать! Немедленно бежать!

Это хорошо, что живя в Та-Кемете, он выучил язык и мог говорить без акцента. Испуганный юноша зашил в пояс последние три сотни золотых монет, надел парик, приклеил усы, натянул старый, драный халат и грязную феску, и, никем не узнанный, купил себе место в караване, который вёз товары до самого Неаполиса[1], что на берегу Средиземного моря.

Дома тоже успел сделал приготовления. Во-первых, распустил слух, что он заболел. И пригласил доктора, того самого, друга отца, сделать вид, что тот его навещает. По крайней мере, хотя бы первые три дня. За это отдал ему все оставшиеся непроданными товары. Ну, кроме тех, которые загодя и тайно отправил в караван. Это во-вторых. Должна же у него быть хоть какая-то финансовая безопасность?

Конечно, кажется, что гораздо проще было выбрать маршрут по великой реке Хапи, благо и город стоит недалеко и плыть совсем рядом. А там — привычным маршрутом через Палестину, в обход Средиземного моря… То-то и дело, что «кажется»! Уж что-что, а речные пути всегда были под самым пристальным вниманием семьи фараона. Река Хапи даёт жизнь и процветание всей стране Та-Кемет и на её берегах столько внимательных глаз! Не то, что человек, мышь незамеченной не проскочит! И сигнальные костры вдоль всей реки. Зажжётся хоть один — тут же и остальные запылают. И тогда конец всему движению! Ни лодка, ни плот, ни даже обычная сломанная ветка не уплывёт, не скроется. Поймают, остановят. И будут держать, покаспециальное разрешение на продолжение движения не поступит. От самого фараона, между прочим. Так что, юноша принял решение двигаться совсем в другую сторону. Куда не ждут. Где не будут искать. И всё равно, пришёл в караван-сарай в нищенском одеянии.

Нельзя сказать, чтобы начальник каравана обрадовался бродяге. Да и другие купцы не были в восторге. Путь не близкий, а если бродяга болен? Если у него вши? Кому охота привезти из поездки букет болезней? Но Андреас сказал великое магическое слово: «Уплачено!». Услышав которое, многие принялись задумчиво пожимать плечами. Потому что слово воистину магическое!

— И на чём же ты поедешь? — уточнил хмурый караванщик, — Или бегом побежишь? А чем в дороге питаться станешь? Верблюжьей колючкой? Так это для верблюдов!

— Вот мой верблюд! — ткнул пальцем бродяга в белоснежного красавца, на которого бросали завистливые взгляды остальные купцы, — И вот эти два тоже мои. А во вьюках есть и еда и питьё. Едем!

— Но это же… — растерялся начальник каравана, — это же…

И пристально вгляделся в черты лица бродяги. Андреас взгляд не отвёл и в ответ смело посмотрел прямо в глаза караванщику. Тот смешался.

— Едем! — повторил Андреас.

— Едем, — эхом откликнулся караванщик и глубоко задумался.

[1] … до самого Неаполиса… Ныне город Набуль, Тунис.

Читателям

Пухленькие пальцы Фунтика в последний раз пробежались по клавиатуре. Точка. Фунтик откинулся на спинку особого эргономичного компьютерного кресла и покосился на друга. Гарик, как всегда, сидел в кресле-качалке. Но не покачивался. Плохой признак! В руках Гарик крутил неизменную трубочку. Погасшую. Не пускал, как обычно, вонючий дым в потолок. Совсем отвратительный признак! И последний штрих. Рядом с Гариком стояла пустая чашечка из-под кофе. Пустая! А Гарик не требовал новой порции! Неужели всё так погано?! И в то же время, разговор назрел. Откладывать дальше нет смысла.

— Э-э-э… Дружище…

— Нет! — раздражённо рыкнул Гарик.

Получилось, словно лев в саванне отгоняет надоедливого тушканчика.

Фунтик обиженно засопел, но своего намерения не оставил.

— Я хотел сказать…

— Знаю я, что ты хотел сказать! — слегка понизил голос Гарик и повернул голову в сторону друга, — Ты хотел сказать, не удалить ли нам этот проект, «О чём молчат рубины», и не начать ли что-нибудь новое. Нет!

— Э-э-э… а как ты…

— Пф-ф! Тоже мне, бином Ньютона! Неужели я сам не вижу, что читатели нам не пишут?! Вижу, дружище, вижу… И, представь себе, тоже переживаю!

— Ты?! Переживаешь?!

— Я. Переживаю. Но удалять проект подожду.

— А-а-а…

— Как ты не поймёшь?! — опять повысил голос Гарик, — Я в этот мир уже вжился! Ещё до того, как мы написали слово «Пролог»! Я там лично был! Я стоял за занавеской и подслушивал, что говорит папа римский своему легату! Я еле увернулся на поле боя от мчащегося на меня всадника, с копьём наперевес! И то, если бы не добрый щит, по которому скользнуло копьё… Я бродил по ночному средневековому городу, опасаясь местных бандитов, с кистенём в руке, — самое верное оружие для городской драки, между прочим! — и мимоходом заглядывал в подозрительные таверны, из которых всю ночь слышались музыка, разухабистые песни, пьяные крики, визги доступных женщин и предсмертные хрипы. И никого такое сочетание звуков не смущало. Даже городских стражников, патрулирующих ночной город! Я видел, как во время мора, люди в специальных масках, напоминающих птичьи клювы, крючьями стаскивают своих умерших родственников в общую яму и священник читает общую заупокойную молитву, не разбираясь, христиане в той яме или какие-нибудь мавры: на том свете Господь разберётся! Я полз по отвесной стене замка, обдирая в кровь пальцы и срывая ногти, зажав в зубах верный кинжал, чтобы вырезать к энтой матери охрану при воротах и впустить осаждающих! Я вёл душевные разговоры со смутными типами, которые, как я надеялся, пираты и могут переправить меня без лишних хлопот в нужное мне место. Точно так же, без хлопот, они могли меня просто прирезать! Я стоял в нише будуара и видел, как юная девушка пытается соблазнить своим прекрасным телом дряхлого старика, только потому, что так приказал её отец, разорившийся барон, а старик был важный граф, и мог снизить налоги… Старик всё понимал! И наслаждался беспомощностью юной жертвы, растягивая удовольствие. Как паук, который не сразу жрёт попавшуюся в его сети муху, а вспрыскивает в её брюшко особую жидкость и ждёт, пока муха хорошенько дозреет… Я подносил зажжённый фитиль к громадной бомбарде, склёпанной неизвестно где и неизвестно кем, и с ужасом ждал, сейчас её разорвёт, вместе со мной, или на этот раз обойдётся? И бомбарда грянет как надо, унося тяжёлое ядро в гущу врагов?

Ты понимаешь?! Я был там!

— Я тоже, — негромко заметил Фунтик, — Я тоже там был. Разве ты не помнишь, что после выстрела бомбарды, тебе пришлось отнести меня в сторонку? Я чуть не задохнулся в пороховом дыму!

— Н-да, порох был там отвратный, — пробормотал Гарик, — Самодельный, как и сама бомбарда, и ядро к ней, да и вообще… После каждого выстрела приходилось ждать, пока ветер развеет облако дыма, чтобы хотя бы увидеть результат выстрела! Ну, и зарядить бомбарду снова.

— Вот видишь! Я тоже до хрипоты ругался на средневековом рынке с наглым торговцем, который запросил за обычную кольчугу двойную цену! И так и не купил её, а потом корчился на земле, получив подлую стрелу в спину. Если бы я не был таким жадным! Я тоже видел, как сжигали юную девушку, которую обвинили в том, что она ведьма. Потому, что снизились надои у коровы её соседки, а все видели, как она шла вечером мимо соседкиного сарая! Сперва её запытали до беспамятства, пока она не призналась во всём. А как известно, в Средние века, признание — мать доказательств. И её сожгли. И никто не пожалел её! Даже родители, которые только и горевали, что не уследили за своей беспутной дочуркой. И я оцепенело стоял на площади, вдыхая гарь костра… Я тоже прятался за узкой ширмой, когда подслушивал, как исповедник привычно — привычно! — рассказывал епископу сведения, которые он узнал на исповеди. Он выдавал тайну исповеди! И не стыдился этого. Я тоже был там! Но, помимо мерзостей, крови и боли я видел и другое. Например, однажды мне пришлось всю ночь скакать на коне, в заснеженном лесу, со взведённым арбалетом, слушая вой волков. Ибо зимой, когда мало еды и волки собираются в стаи, ездить одному по лесу — безумие! Но я следил за рыцарем, а рыцарь поклялся рыцарским словом и не мог его не выполнить без урона чести для своего рода. И мне пришлось скакать всю ночь по следам того рыцаря. Знаешь, куда торопился рыцарь, подгоняемый словом чести? В плен! Будучи побеждён на поле боя, он поклялся, что к назначенному сроку явится в назначенное место. И явился, чёрт побери, чуть не заморив коня бешенной скачкой! Я видел это! А средневековые университеты?! Там, именно там зарождалась современная наука! Ибо учёные античности были, конечно, молодцы, но не сделали главного: системного подхода к образованию!