Страница 5 из 21
После её короткой команды створки лифта сомкнулись. Воздух быстро нагрелся, и дышать стало легче, но я продолжала дрожать.
Нас снова повели по тому же коридору. Заметно присмиревшие пленницы шли молча, обречённо уронив головы, не зная, куда нас ведут теперь.
Когда свернули в другой коридор, конвоиры приказали остановиться и выстроиться вдоль стены напротив широкой двери из матового стекла, а сами скрылись за углом. Едва заметный поток воздуха шевельнул волосы у лица: это по обе стороны от нас сомкнулись прозрачные перегородки, отрезав движение по коридору.
Ламара осталась за одной из них, коснулась ладонью уха, беззвучно проговорила что-то, скорее всего, в передатчик и, бросив холодный взгляд в нашу сторону, зловеще улыбнулась:
– Будьте умницами. Вас пригласят, – и удалилась.
Никто не шелохнулся, лишь настороженно уставился на полотно двери, за которым вдруг мелькнула мужская тень.
– Первая, – прозвучал холодный голос не то с потолка, не то из стен, но он заполнил всё пространство вокруг.
Дверь тут же открылась, и в широком проёме взгляд выхватил кушетку, покрытую белой медицинской пелёнкой, лампу над ней и столик с инструментами и флаконами с неизвестным содержимым.
По позвоночнику от затылка вниз пробежал холодок, заставив задрожать сильнее, чем от морозного воздуха. И все женщины вжались спинами в стену.
– Я сказал: Первая! Повторять не стану! – сдавил перепонки нетерпеливый мужской голос.
Первая молодая женщина неуверенно прошла к двери, а переступив порог, тут же была отрезана от нас матовым стеклом. В голову стукнуло, что все мы попадём в руки доктора Джекилла6, и неизвестно, что с нами сделают.
В ту же секунду ощутила что-то тёплое мокрое под ногами. Опустив глаза, увидела, как бледно-жёлтая лужица растекается от ног Шестой и пропитывает не только мои шлёпанцы, но и Пятой. Перебирая руками по стене, та отстранилась на пару шагов и поймала мой взгляд. В её глазах я прочитала тот же страх, что пульсировал и у меня внутри.
Шестая, очнувшись, скрестила ладони на пахе и сползла спиной по стене, с ужасом застыв взглядом на двери.
Я отступила в сторону и тоже замерла.
Ожидание было болезненным. Столько панических мыслей заселило голову и лишало всякого смысла к действию. Я переводила глаза от одной точки двери к другой, от потолка к полу, но не за что было зацепиться, чтобы дать отчаявшемуся разуму надежду.
– Вторая! – раздалось очередное приглашение.
И я проводила спину смуглой девушки в проём двери, не сумев высмотреть внутри ничего, что успокоило бы.
Нас вызывали по номерам. И страшно было оттого, что никто не возвращался обратно. Я с ужасом смотрела на дверь и всё ждала, что сейчас кто-то крикнет или завизжит от боли, но за ней стояла полнейшая тишина.
Наконец, я осталась одна. Отчаянно хотелось вырваться отсюда хоть куда-нибудь, но бежать было некуда.
Когда дверь открылась синхронно с приглашением моего позывного, я на секунду упёрлась спиной в стену, а потом будто пружиной рванулась внутрь, чтобы как можно скорее избавиться от напряжённого ожидания.
Дверь за спиной закрылась. Я с удивлением осознала, что нахожусь в светлой тёплой смотровой, где играет тихая музыка. У дальней стены сидел мужчина в белом комбинезоне и прозрачной маске, а у кушетки ожидала молодая женщина восточной внешности в такой же форме.
– Раздевайтесь полностью и ложитесь на кушетку, – бесстрастно распорядился мужчина, поднимаясь.
– Что вы будете делать со мной? – тихо спросила на свой страх и риск.
– Вопросы задавать не положено, Седьмая! – строго произнесла, видимо, ассистентка врача неприятным для такого миловидного лица голосом.
Ледяными пальцами я сняла пижаму и кое-как стянула шлёпанцы, прилипшие к стопе. Девушка тут же забрала одежду и бросила в пластиковый контейнер с крышкой. Настороженно забравшись на кушетку, я широко раскрытыми глазами следила за каждым движением высокого худощавого мужчины, который остановился в ногах и ожидал, когда я размещу их на подставках. Внутри всё сжалось до боли: я помнила, что ненавижу врачей, особенно тех, кто по своей специфике должен слишком откровенно прикасаться к пациенту.
Как только легла на спину и раздвинула ноги, ассистентка положила ладони на мои плечи и прижала к кушетке. От этого я сжалась до судорог в икрах.
– Расслабься, Седьмая. Это обычный осмотр, чтобы ты не принесла сюда никакую заразу, – убийственно спокойным тоном проговорил врач и склонился надо мной.
От его жутких светло-голубых, почти бесцветных глаз, белых ресниц и бровей стало не по себе. Показалось, что я уже видела этого альбиноса. Только где?
А потом я пристально следила за каждой его манипуляцией: как он брал инструмент, как склонялся и делал соскоб, как щурился, ощупывая меня рукой в перчатке, и недовольно ворчал, что не опорожнила кишечник, и боялась даже моргнуть, чтобы не упустить ничего. Проще было бы зажмуриться и перетерпеть, но я не была на обычном приёме у гинеколога.
Затем он намекнул жестом, что можно опустить ноги и сесть, я с облегчением выдохнула и тут же села, сжав бёдра и скрестив руки на обнажённой груди. Мужчина встал передо мной, заставил раскрыть рот, взял мазок, осмотрел голову и уши. А потом обхватил моё запястье костлявой рукой, потянул на себя и быстрыми пальпирующими движениями прохладных пальцев прошёлся по предплечью. Затем взял кровь в несколько колб с разноцветными жидкостями внутри.
Не успела моргнуть, как он без предупреждения приставил какой-то аппарат к локтевой вене, и руку обожгло огнём. Я дёрнулась от него, зашипев. Из глаз полились слёзы, но ассистентка, крепко удержала за плечи, чтобы я не упала назад.
Когда он убрал аппарат, я посмотрела на сгиб руки и увидела множественные следы от игл, будто мне поставили какую-то инъекцию.
– А теперь сиди спокойно, иначе будет ещё больнее, – приблизил ко мне бледное лицо мужчина и прищурился.
Я замерла в ещё большем напряжении. Что-то холодное коснулось поясницы, а через секунду глаза чуть не вылезли из орбит, и лицо свело судорогой, потому что почувствовала, что буквально горю изнутри, словно по венам пустили лаву. Но не эта боль испугала – шокировало то, что я перестала ощущать собственные ноги, а за ними и руки, и всё тело…
Я стала клониться набок, перед глазами всё поплыло. А после… после ничего не помню…
Глава 4
Я всё же упала. Хруст в шее… Мимолётный быстро затухающий огонь по позвоночнику… А затем холод до полного исчезновения самых примитивных чувств… Всё вокруг затопил чистый космический вакуум…
«Я умерла, – равнодушно подумала и открыла глаза. Вокруг было белым-бело без малейшей тени или уголка. И такая умиротворяющая тишина, что я с удовольствием уронила голову в пуховую перину пространства, впитывая блаженство перехода в небытие, наслаждаясь отсутствием сожалений, грусти, вины. – Если такова смерть, то это счастье!..»
Но тут перед глазами показалась серая дымка и из неё прозвучал замогильный голос:
– Признай все грехи, что совершила, и отпущено будет тебе…
«Зачем мне признаваться? Я уже умерла, – подумала с искренним недоумением. – А это предрай или предад?»
– Ты боишься признаваться?
«Я боюсь темноты, а нагрешила я по всем статьям… даже убила… кого-то, кажется… – я остановила мысли-речи и задумалась: – Зачем я в этом призналась? Ангелы такое не прощают… Только… гномы…»
Жуткий писк выбросил из умиротворяющего вакуума. Я едва не захлебнулась темнотой вокруг и мигом распахнула глаза.
Первыми почувствовала кончики пальцев. Они касались чего-то тёплого, мягкого, нежного, но сами руки были онемевшими. Когда глаза почти привыкли к темноте, внезапно вспыхнул потолок, заполнив всё помещение ровным мягким светом.
Я повернула голову и увидела справа от себя ряд кроватей, на которых лежали уже знакомые женщины и тоже озирались. Похоже, они проснулись только что, все так же растерянны, испуганны и явно под воздействием какой-то химии.
6
Доктор Джекилл и мистер Хайд – история ужасов о докторе-монстре.