Страница 15 из 56
Что, черт возьми, со мной происходит? Я тяжело сглатываю, сжимая свой все еще ноющий член, пытаясь взять себя в руки. Я не могу оставаться в этой комнате и грубо дрочить себе. У меня есть дела, которыми нужно заняться. Мне вообще не следовало останавливаться, чтобы сделать это, но волна возбуждения, захлестнувшая меня, была слишком сильной, чтобы игнорировать. Даже после всего, я все еще хочу свою жену. В некотором смысле, я чувствую, что, возможно, хочу ее больше, чем когда-либо. Она оказалась такой, какой я ее когда-либо считал: сильной, умной, жизнелюбивой и храброй. Все это и многое другое, идеальная жена для такого мужчины, как я. Красивая и способная. Но в глубине души, даже когда я направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок и сказать себе, что это все, что есть, что я впечатлен ее красотой и мужеством в одном лице, я чувствую стеснение в груди, которое говорит мне, что это нечто большее. Что она та, кого я хочу по причинам, выходящим за рамки ее красоты и ценности как жены.
Я начинаю испытывать к ней чувства, которые, как я поклялся, никогда больше не почувствую.
КАТЕРИНА
Мы снова в постели в Москве. Виктор лежит рядом со мной, его пальцы скользят вниз между моими грудями, обводя выпуклости каждой из них, как будто он прослеживает линии моего тела, запечатлевая их в памяти. Как будто он хочет быть здесь, хочет быть здесь со мной, а не просто с любой женщиной, которая могла бы удовлетворить его желание.
Он щиплет меня за соски.
— Разве друзья так не делают?
— Никто из моих друзей никогда этого не делал.
Я хотела посмеяться над этой мыслью. Меня никогда не интересовали женщины, но я не могу представить, чтобы застенчивая и невинная София когда-либо прикасалась ко мне таким образом, даже другие из девушек, с которыми я училась в колледже, девушки, которые были более экспериментальными, которые дразнили меня тем, что я девственница, и планирую оставаться такой, не понимали бремени ответственности на моих плечах. Может быть, мне стоило немного поиграть с ними? Но я нашла удовольствие, которое было полностью моим и не зависело от прихотей мужчины.
— А как насчет этого? — Его пальцы скользят по моим соскам, пощипывая и оттягивая, не сильно, но достаточно, чтобы посылать толчки желания вниз, между моих ног, мой клитор пульсирует с каждым рывком, как будто между его пальцами и моим самым чувствительным местом проходит прямая линия. Я чувствую, как он твердеет у моей ноги, сталь, покрытая бархатом, его жар обжигает мою кожу, и я качаю головой.
В любом случае, у меня было не так уж много друзей. Определенно не было парней. Не с кем было целоваться, дразнить, играть, исследовать. Меня продали человеку, который больше всего подходил моему отцу, и все мои первые знакомства были с ним. Человеку, который их не заслуживал.
Ну, не все мои первые.
Виктор забрал последнее из того, что я должна была отдать перед нашим приездом в Москву. Что я чувствую по этому поводу? Обижаюсь ли я на него за то, что он забрал единственное, что у меня осталось, что я не позволила мужчине использовать для его удовольствия? Волнует ли меня это? Имеет ли это вообще значение? Жалею ли я, что не предложила это сама вместо того, чтобы он требовал этого?
Я кончила, так что, может быть, и нет.
Его требовательность, его доминирование, то, как это заставило меня почувствовать себя грязной, маленькой, безрассудной и распутной одновременно, заставило мое тело зажечься от удовольствия. Так что, возможно, я не хотела бы, чтобы все произошло по-другому.
Теперь его язык на моем соске, кружит, посылая искры удовольствия по моей коже. Я не могу говорить, я не могу думать, и в глубине души я знаю, что ничего не изменилось, что мне не должно это нравиться. Но я не могу отрицать, что это приятно, что я не хочу, чтобы это прекращалось. Этот электрический провод от моих сосков к клитору снова пульсирует, пульсируя с каждым движением его языка, и когда он сжимает губы и посасывает мою чувствительную плоть, я не могу удержаться от стона, вскрикивая, когда мои пальцы запускаются в его мягкие темные волосы.
Я не останавливаю его, когда его рука скользит по моим ребрам, вниз по моему плоскому животу, туда, где я влажная и жаждущая его, умирающая от его прикосновений. Я не останавливаю его, когда его пальцы касаются моего клитора, кружа так же, как его язык все еще делает круги вокруг моего другого соска, работая в таком идеальном тандеме, что я чувствую, как будто моя голова может взорваться от чистого удовольствия от этого. Когда его зубы царапают мой сосок, а пальцы надавливают на мой клитор, теперь потирая, надавливая, я думаю, что могла бы кончить на месте. Я так близко, голова кружится от удовольствия, и когда он отстраняется, я издаю тихий возглас протеста. Он нависает надо мной, коленом раздвигая мои ноги, и я прямо смотрю на своего мужа, прежде чем его рот обрушивается на мой.
Если честно, мой муж — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Он подтянут и мускулист, но не слишком, каждая линия его тела стройная, элегантная и грациозная, чего не все мужчины могут достичь. Его темная щетина и волосы на груди кое-где тронуты сединой, напоминая мне, что он значительно старше меня, ему под сорок. Вещь, от которой я, возможно, съежилась бы, будь у меня выбор, но нахожу в нем необъяснимо сексуальную. Есть что-то в его командирских манерах, доминировании, которое приходит с возрастом, и в этих седых волосах, которые заводят меня вопреки себе.
Он рычит надо мной, его губы касаются моих, ругаясь по-русски, когда потребность одолевает его. Это меня тоже заводит, вопреки мне самой, меня не должны заводить его вульгарности, возбуждать его русская речь, хотя, эта жесткость почему-то возбуждает, опасность, присущая тому факту, что он не только русский из Братвы, но и их лидер.
— Мне нужно чувствовать тебя.
Эти слова поражают меня, возбуждают меня, мой сдержанный муж теряет контроль, когда он толкается между моих бедер, его огромный член, толстый и набухший, толкается в мои гладкие, влажные складочки, но более того, интенсивность, стоящая за его словами, потребность, о которой я и не подозревала, что мой муж может испытывать ко мне.
Необходимость, в которой я не уверена, насколько это возможно.
Он грубо раздвигает меня, толкаясь внутрь, его движения резкие и почти отчаянные, когда эти первые дюймы проскальзывают внутрь. Я немедленно сжимаюсь вокруг него, мое тело жаждет его, к моему большому огорчению. Удовольствие ошеломляющее, когда он входит так глубоко, как только может, одним длинным толчком, прижимаясь ко мне вплотную. Я задыхаюсь от удовольствия, резкий вдох, который становится только глубже, когда он обхватывает мое лицо рукой, снова приближая свой рот к моему.
Поцелуй глубокий и интимный, его язык скользит по моему, нетерпеливый и голодный. Это поцелуй любовника, такой поцелуй муж дарит своей жене. Тот, который говорит, что я принадлежу ему, что каждый дюйм моего тела принадлежит ему. Тот, который затрагивает что-то глубоко внутри меня, что-то, что я боюсь рассматривать слишком пристально.
Когда он покачивает бедрами, его член трется о то самое место глубоко внутри меня, я громко стону. Он шепчет мне непристойности, говоря, как сильно он любит трахать меня, как ему нравится чувствовать, что я все еще наполнена им с прошлой ночи, что он не может дождаться, чтобы снова наполнить меня, я испытываю трепет, о котором никогда не думала, что смогу испытать. Я не понимала, что хочу подобных вещей, чтоб муж шептал мне на ухо что-то настолько развратное, чтобы меня нагнули и отшлепали, поставили на колени, взяли за задницу. Но все эти вещи заставляли меня возбуждаться снова и снова, заводили меня, когда я клялась, что этого никогда не произойдет.
Я хочу его. В этот момент, охваченная удовольствием, я позволяю себе признать это. Я хочу этого, того, как он использует меня для собственного удовольствия, раздвигая меня, чтобы он мог наблюдать, как он входит в меня, вытаскивает, а затем медленно погружается обратно дюйм за дюймом, пока он наблюдает, как его член проникает в мое тугое, сжимающееся тело.